Когда-то кино обходилось без звука, когда-то — без речи, но иногда ограничения обусловлены не техническими сложностями, а авторским взглядом. Нередки случаи, когда разговоры кажутся лишними и герои обходятся почти без диалогов. Вспоминаем семь картин, где реплики могли бы всё испортить.
Чаще всего стриминговую новинку Брайана Даффилда небезосновательно сравнивают с отдельными эпизодами «Сумеречной зоны». Даже если ничего не знать о сюжете той самой серии, то сходство можно считать и интонационно. Старая добрая история об инопланетянах, которые решили захватить Землю, а начали почему-то с тихого американского пригорода — сложно придумать что-то более классическое.
Бринн (Кейтлин Дивер) живёт в доме на окраине совсем одна и ни с кем не общается. Однажды ночью она слышит в доме даже не посторонний, а потусторонний звук — начинается вторжение пришельцев. Побег от захватчиков продлится несколько дней, о результатах можно догадаться по названию фильма.
Не предлагая зрителю ничего нового, Даффилд снимает дистиллированное приключенческое кино. Он даже на диалоги не разменивается — сквозь все муки инопланетного ада героиня проходит бессловесно. Откровений ждать не стоит, но за лентой приятно скоротать вечер.
«Тихое место» — ещё одна картина об опыте сожительства с внеземными монстрами в полной тишине. Причём в случае фильма Джона Красински молчание гораздо более оправданное: твари хотя и слепы, но обладают сверхчувствительным слухом, а потому любой неосторожный вскрик или даже неаккуратный шаг может стоить кому-то жизни. Впрочем, в доме с маленькими детьми соблюдать полную тишину практически невозможно, а значит, рано или поздно обязательно случится беда.
Один из самых популярных хорроров 2018 года породил пока только одно продолжение и несколько «родственных» картин о необходимости молчания в экстремальных ситуациях, однако превзойти первоисточник никому не удалось. Но, возможно, третья часть «Тихого места», запланированная аж на 2025 год, будет стоять достаточно далеко от оригинала, чтобы не скрываться в его тени. А на весну 2024-го запланирован спин-офф о первом дне вторжения, режиссёром заявлен Майкл Сарноски, автор «Свиньи» с Николасом Кейджем.
1973 год, на крохотном острове неподалёку от Великобритании исследовательница дикой природы (Мэри Вудвайн) наблюдает за редким лишайником. Изо дня в день она записывает в журнал сведения о температуре почвы, уровне воды в колодце, внешнем виде подопечного растения. Учёная ни с кем не общается, из собеседников — только радио и ежемесячно навещающий её с новыми запасами топлива лодочник. И всё бы хорошо, но, кажется, женщина постепенно сходит с ума, только вот узнать об этом никто не может.
Второй фильм Марка Дженкина продолжает однажды взятый им курс на эксперименты. Пусть в оболочке хоррора, а не социальной драмы, как в случае с «Наживкой», но суть та же: созданный в 2020-е годы фильм выглядит так, будто последние 50 лет пролежал в земле. Причём касается это в равной степени как действия на экране, так и состояния плёнки — изображение очень зернистое, с нескрываемыми потёртостями. Наверняка со следующей картиной Дженкин шагнёт ещё дальше, ведь, как он сам говорил, «кино существует всего сотню лет, мысль о том, что мы достигли предела и его нынешняя форма окончательна, для меня невыносима».
В кинотеатре на окраине Тайпея показывают «Харчевню дракона», классику тайваньского кино 1967 года. На поздний сеанс заглядывают самые разные зрители — от городских бездельников и пенсионеров с внуками до секс-работниц в поисках клиентов. Далеко не всем посетителям интересно кино, но кинотеатр готов принять каждого.
Цай Минлян, классик «медленного кино», с каждым новым фильмом становился всё более и более аскетичным автором, и «Прибежище дракона» — первая его картина, где отказ от речи становится не одной из причуд, а осознанной частью почерка. Прошлое молчаливо уходит, будущее неумолимо наступает, а в настоящем пожилые звёзды тайваньского кино смотрят, какими они были когда-то молодыми, и, кажется, не узнают себя.
Трёхчасовая черно-белая фреска Вацлава Мархоула об ужасах детства на фоне Второй мировой впервые была показана на Венецианском кинофестивале 2019 года. Автора сразу же обвинили в излишнем пристрастии к демонстрации насилия, но без наград, пусть и второстепенных, лента всё равно не осталась.
Говорят в фильме мало, да и проговариваемые слова мало что значат, их значение постоянно ускользает. Для немногочисленных реплик героев Мархоул задействовал искусственный общеславянский язык, заведомо бедный, зато понятный каждому от Праги до Владивостока и от Мурманска до Белграда. Панорамное изображение Восточной Европы вышло пусть и противоречивым, зато врезающимся в память каждого, кто видел его хоть краем глаза. Из ближайших ориентиров — «Иди и смотри» и «Груз 200».
Всего лишь третий за почти 20 лет фильм Микеланджело Фраммартино вновь поражает сочетанием внешнего минимализма и изощренности постановки. Снимавшаяся несколько лет картина обходится без профессиональных актёров, практически без диалогов, зато с горной природой и потрясающей красоты закатами и рассветами. По сюжету одним летним днём 1961 года команда спелеологов спускается в пещеру где-то на юге Италии. Кто они, отважные исследователи, божьи посланники, олицетворение человечества на теле планеты? Или все вместе взятые? Карт режиссёр не раскрывает, а потому зритель остаётся наедине с отмененным временем. 1961-й ничем не отличается от 2023-го, рукотворные небоскрёбы растут ввысь, природные каверны уходят вглубь, а людям всё ещё нужно и то и другое.
Дебютный полный метр Шарунаса Бартаса по всем формальным признакам — годам и местам съёмок, дате выхода на экраны — принадлежит к периоду СССР, но ничего советского в нём, конечно, нет. Две пары гуляют по портовому городу на букву К, не то по Клайпеде, не то по Калининграду. Они вроде как и нравятся друг другу, но все маршруты проходят через пустыри, полузаброшенные заводы, неработающие порты, разговоры едва слышны и, кажется, им самим не особо интересны. Раздавленные чувством собственной неполноценности, они не способны на чувства, и все три дня проходят будто в тумане бессилия и неопределённости.
Такой же бессловесной безысходностью будут пропитаны и следующие картины Бартаса: «Коридор», «Дом», «Нас мало», «Свобода», «Семь человек-невидимок». А затем, во второй половине нулевых годов, что-то случится — личностный ли кризис или профессиональное исчерпание метода, — и речь в поздних фильмах Бартаса польётся рекой из более-менее конвенциональных диалогов.