Рецензия на фильм «Ехали два шофера»

"Мы перенесли действие во вторую половину 40-х годов, к которой я давно испытывал особый интерес. Это было после войны, когда все переживали великую победу, и все казалось подвластно. Люди тогда были другие - без второго плана, без интриг, без двоемыслия и разных подтекстов. Прямые, простые и надежные. Мы не ставили себе задачи воспроизвести время с хирургической точностью. Более того, кино получилось вне времени, как по атмосфере, так и по истории - обычный любовный треугольник - Колька на "амке", Райка на "форде" и летчик Костя на "По-2". Все трое - хорошие ребята, плохих у меня в картине вообще нет".

Как я уже упоминал в репортаже с "Киношока", к замыслу начинающего постановщика (а до этого Котт снял две короткометражки – "Фотограф" и "Пугало", объездившие множество фестивалей) многие отнеслись скептически. Было ясно, что годы эти настолько одиозны, что во имя идеи автору придется насиловать действительность, причем смыть следы этого изнасилования едва ли удастся, и предкамерная реальность выйдет искусственной. Однако Котт с энтузиазмом взялся за работу. Фильм был снят довольно быстро, но первая версия картины, предъявленная для получения государственной поддержки, никого не устроила, и продюсер принялся за перемонтаж, принесший свои плоды – при первом поверхностном просмотре фильм может произвести приятное впечатление, и для части публики этого вполне достаточно.

В картине есть подражание советскому кино сталинского периода, выработавшему.свои стандарты, есть симпатичные гэги (вроде репродуктора, который вместо радиопередач транслирует храп) и прекрасные пейзажные съемки Петра Духовского, а также обаяние молодых актеров Павла Деревянко и Ирины Рахмановой. Но все это лишь отчасти примиряет с художественным результатом, и чем дальше, тем более разрушительную работу оказывает на него рефлексия. Экранный мир "Двух шоферов" сильно напоминает потемкинскую деревню или холст в каморке папы Карло – ткнешь пальцем и продавишь. Внешние признаки времени в виде портретов Сталина и социалистических лозунгов в нем есть, но внутреннее понимание эпохи отсутствует. Прежде всего это касается героев. Актеры старательно отыгрывают режиссерское задание, изображая пресловутое "отсутствие второго плана" (= плоскостность), "прямоту" (= линейность) и "простоту" (= примитивность), которой в реальных советских людях, прошедших школу коммунистического воспитания и умеющих лгать как никто, вовсе не было. "Простой советский человек" - идеологический миф (берущий начало еще в ХIХ веке, в идеализации бедных и маленьких людей) и одновременно удобный пропагандистский инструмент.

Трудился на благо страны, верил в коммунистические идеалы – и никакой ответственности не несет. Чтобы почувствовать фальшь подобных идеологем, достаточно подставить в эти формулы какого-нибудь немца эпохи Третьего рейха, который тоже трудился (и еще как) на благо великой Германии, верил в идеалы фашизма и добросовестно исполнял приказы своих ляйтеров и фюреров по, например, "окончательному решению еврейского вопроса" (= окончательному построению социализма в одной отдельно взятой за шкирку стране, которое тоже предполагало избавление от "нечисти", если не расовой, то классовой). Но даже если оставить в покое идеологические аспекты, вся жизнь советского человека была полна двойственности, наличие которой вопреки всякой очевидности отрицает режиссер. Сами условия человеческого (= нечеловеческого) существования при социализме вынуждали его кривить душой, "туфтить" и тащить домой все, что плохо лежит. Чтобы представить такого сапиенса цельным индивидом, нужно было смотреть на него широко закрытыми глазами, тщательно пресекая всякие попытки реальности пробраться на экран если не через дверь, то через окно. И уж на что стерилизованы от заразного влияния действительности были подцензурные советские фильмы, "Ехали два шофера" дают им здесь сто очков вперед. Прежде всего это касается героев, которые только с виду как люди, а в сущности – гомункулусы, на которых ни происхождение, ни судьба, ни время не оставили своего клейма.

Откуда они родом, каковы в социальных коммуникациях, вне предзаданного любовного треугольника – об этом в фильме ни кадра. Обрыдшее своим "производственным" характером советское кино (когда Стенли Крамера во время его пребывания в СССР спросили, чем советский фильм отличается от американского, он якобы ответил: "У нас в кино девушка встречает парня, а у вас – трактор") все же давало хоть какое-то представление о других измерениях человеческой жизни, а тут, по сути, ничего, кроме тривиальной любовной арифметики, уложенной в формулу "догонишь – получишь". У петуха с курицей в известном анекдоте ("Не догоню, так согреюсь" - "Не слишком ли быстро я бегу?") и то были отношения посложнее колько-райкиных в интерпретации Котта и компании его сценаристов, которые сами от простоты не страдают и простой еды не едят, но публику считают необходимым держать на отрубях и подслащенной воде. Пипл, как известно, схавает. Причем не только "пипл". На "Киношоке" высокую оценку фильму дали Эльдар Рязанов и творец "Кинопанорамы" Ксения Маринина, а жюри, куда входили столь простые люди, как Анатолий Васильев, Роман Виктюк и Андрей Битов, сходу отвесило дебютанту приз за детскую по сути режиссуру, предпочтя ее зрелой работе Актана Абдыкалыкова в "Обезьяне" ("Маймил"). Что равносильно напутствию: "Так держать!". Нет также особых сомнений, что "Ехали два шофера" придутся по вкусу публике, ностальгирующей по советским годам, совпавшим с годами ее юности, в которой, понятое дело, и арбузы были слаще, и футболисты лучше. Когда маленькие дети считают, что если солнце светит над ними, оно светит и над всеми, это искреннее заблуждение. Если нечто подобное утверждают взрослые, это эгоцентризм или лицемерие.

Текст: Виктор Матизен