Сегодня 61 год мог исполниться Алексею Балабанову — одному из главных постсоветских режиссеров, поэту аутсайдеров и неудачников. По такому поводу мы составили рейтинг всех фильмов Алексея Октябриновича — от худшего к лучшему.
Если в случае «Жмурок» Балабанову удалось адаптировать чужой сценарий и за счёт этого, допустим, не открыть новую главу своего творчества, но хотя бы обратиться к необычной для себя форме — уж простите — кинокомикса 90-х, то оригинальный скрипт Валерия Мнацаканова сыграл с автором злую шутку. Не сказать, что эта отчасти китчевая мелодрама не задалась. В отрыве от балабановской фильмографии она, быть может, и выглядела бы дерзко, однако среди прочих работ мастера выступает эдаким андердогом, которому вопреки кинематографической традиции никогда не суждено стать лучшим. И не поможет в этом ни чуть более чудаковатая, чем обычно, Рената Литвинова, ни очередной образ бандита-Михалкова.
Неожиданный виток в истории Данилы Багрова, в финале первой части отправившегося покорять Москву, а уже в сиквеле замахнувшегося на треклятую Америку. Продолжение — в большинстве своём коммерческая безделушка, эффектная эксплуатация зрительской любви к народному герою, превратившая драму о потерянном человеке в боевик о нашем, если угодно, Рэмбо. Можно его критиковать за упрощение образа Багрова, за какую-то уж слишком ангажированную патриотическую философию, но отъявленной жанровой составляющей (погони, перестрелки, пафосные фразочки) у него не отнять. Шаг назад для Балабанова — гигантский шаг вперед для всего отечественного зрелищного кино и, чего дилогии «Брат» никогда не удавалось избежать, предмет культа на годы вперёд.
Громкий слоган «Это не Брат 3, это Война» сразу давал понять, что Балабанов оставил в прошлом Данилу Багрова, хотя здесь появляется близкий ему герой — вернувшийся домой с чеченской кампании и не способный прижиться в мирной обстановке солдат Иван Ермаков. В остальном «Война» — это и правда другое кино, закономерная попытка большого режиссера осмыслить проходящую в то время Вторую чеченскую войну в формате антивоенной драмы о сломленных людях, забытой современным обществом чести и особенно о том, что любая война намного комплекснее наивного разделения сторон на хороших и плохих.
Обычно «Морфий» сравнивают с фильмом «Про уродов и людей» — другой балабановской историей о Серебряном веке, но, кажется, лучшей парой будет вышедший с разницей в год «Груз 200». Это не просто экранизация булгаковских рассказов о молодом земском враче, а полная фирменного балабановского радикализма история об упадке старого мира и приходе к власти варваров, срифмованная с драмой подсевшего на морфий идеалиста. Недооцененный фильм по сценарию Сергея Бодрова-младшего с великим финалом, в котором грань между реальностью и кино размывается.
После дебютного фильма «Счастливые дни», вдохновленного рассказами Сэмюэла Беккета, Алексей Балабанов решил взять новую высоту и экранизировать незаконченный шедевр другого абсурдиста, Франца Кафки. Фильм довольно точно идет по тексту первоисточника, не считая придуманного самим режиссером — удачного! — финала, но сила балабановского «Замка» не в попытке пересказать бюрократическую историю Кафки, а адаптировать для зрителя его тягучий, полный тревоги и страха слог кинематографическими средствами. Если брать последнее за цель, то «Замок» — одна из самых эффектных экранизаций Кафки, достойная сравнений с великим «Процессом» Орсона Уэллса.
Первая полнометражная работа Алексея Октябриновича — и сразу же вызов. Не просто экранизация-компиляция произведений Сэмюэла Беккета, но и целая зарисовка на тему Петербурга, одиночества и поиска дома. Что-то подобное (понятное дело, не точь-в-точь, но структурно близкое) мы могли видеть в дебюте Джармуша «Отпуск без конца», где бездомный герой бродит по улицам Манхэттена и встречается с эксцентричными местными жителями, — вот только в случае фильма Балабанова всю эту одиссею пропитывают экзистенциальный ужас и отчаяние. Безымянный герой (все его упрямо называют то Петром, то Борей) ищет квартиру, но с каждой новой улочкой всё глубже погружается в абсурдность ленинградской действительности. Кино без начала и без конца, без чёткого места и времени действия — один большой ужасающий сон, который мог снять кто угодно, только не дебютант. Алексею Октябриновичу, впрочем, удалось даже настолько зрелую затею воплотить мастерски тонко.
Бандитский кинокомикс, который может оттолкнуть рафинированностью образов и сюжетов, а может, напротив, зацепить тем, насколько в нём всё бесстыдно просто и вызывающе. Собрав воедино все маркеры эпохи, Балабанов и сценарист Мохначев сначала не без доли иронии конструируют штампованные лихие 90-е, а в финале резко подводят к современности. Два бандита в исполнении
Самый недооценённый фильм Балабанова, который подвёл итоги его творчества. Через год режиссёр умер, но ревизии картины, увы, по сей день не состоялось. «Я тоже хочу» можно позиционировать и как вольный пересказ «Кому на Руси жить хорошо» (произведения, разумеется, разные, но объединяет их некая «русскость» типажей), и как вариацию сюжета о людях, отправившихся на поиск мечты, и, наконец, как осознанное прощание Алексея Октябриновича с собственными героями, а также, что важнее, с самим собой. В финале Колокольня Счастья впускает всех персонажей, кроме двух — бандита (Александр Мосин) и режиссёра, которого играет сам Балабанов. Два символа эпохи 90-х и 00-х оказываются на отшибе, забытые и ненужные, смытые потоком времени. Причём не только волею судьбы (то есть какой- то там мистической колокольни), а с подачи самого художника — творца, понимающего, что старая культура не отпустит его и утянет вместе с собой. Ничего более пронзительного и честного постановщик, кажется, не снимал.
В следующем году «Брат» будет отмечать — страшно представить — свое 25-летие. За это время о фильме было сказано все: и об осмыслении турбулентной и переломной эпохи 90-х, и о рождении нового — воспитавшего впоследствии целое поколение зрителей — героя, который в современном мире был лишним человеком из-за сформированного кодекса чести и желании помочь ближнему. Добавить, если честно, нечего, но стоит отметить, что в контексте балабановской фильмографии «Брат» — прорывное кино, на котором талантливый любитель Беккета и Кафки превратился в гения, способного поймать дух времени.
Сложно сказать, что должно произойти, чтобы общественность изменила свое отношение к «Грузу 200» — самому радикальному и, возможно, лучшему фильму Алексея Балабанова. Им пугают и проверяют на стойкость, его называют образцовой «чернухой» и омерзительной антисоветчиной — жаль, почти не обсуждают всерьез. Даже не вникая в бесчисленные трактовки фильма, его символы или цитаты Балабанова о том, что Агния Кузнецова сыграла Родину, «Груз 200» — чересчур жестокое и провокационное, но эффектное кино о полицейском произволе и кризисе страны, которая должна была стать «городом Солнца».
Если бы съёмки «Реки» не пришлось остановить при трагических обстоятельствах (исполнительница главной роли Туйара Свинобоева погибла после автомобильной аварии), мы бы увидели, возможно, самый вдумчивый и эффектный фильм Балабанова. К счастью, до нас кино дошло хотя бы в виде смонтированной короткометражки. По сюжету воровка и охотница случайно попадает в колонию прокажённых в якутской тайге и влюбляется в больного парня. «Река» не изобилует событийностью и диалогами, но предлагает нечто большее. Вместо интеллектуальной драмы — эзотерический фольклорный триллер. Здесь не надо понимать — скорее чувствовать и ужасаться. Жестокий мир Балабанова никогда не был таким натуралистично отвратительным и в то же время притягательным.
Можно долго рассуждать о драмах Балабанова, но когда режиссёр уходит в чистый жанр, его фильмы работают с публикой как-то совсем иначе. Вот, например, «Кочегар» — на первый взгляд вполне себе обычный криминальный триллер о майоре в отставке, который работает в котельной и пишет рассказы на своей старой печатной машинке. В таком простецком сюжете смешалась рефлексия о войне, о 90-х, о конфликте сказки и реальности, зловещем роке и маленьком человеке. Балабанов об этом рассуждал и раньше, но когда такие вещи складываются в формат по- настоящему зрительского кино, выходит жанровый magnum opus автора. Всеобъемлющая трагичная история о насилии, порождающем насилие, но в то же время крайне лаконичное высказывание в стиле лучших поздних работ режиссёра.
Зажатый между двумя «Братьями» фильм «Про уродов и людей» — явно не упущенное из виду и не недооцененное, но тем не менее достойное большего зрительского признания кино. Это одновременно отсылающая к немецкой литературе притча об искусителе, разрушающем две благополучные семьи, стилизованная сепией под кино начала XX века БДСМ-драма, наконец, черная комедия о моральном упадке российского общества, очарованного возможностями капитализма, и об его уродстве — не физическом, а внутреннем, рожденном из безразличия к окружающим. Беспрекословный шедевр!