Рецензия на фильм «Банды Нью-Йорка»

На церемонии "Оскара" лицо Мартина Скорсезе выражало нетерпеливую уверенность. Он действительно не мог уйти без награды. Многократный номинант на академическую премию и живой классик американского кино еще ни разу не удостоился "Оскара" за режиссуру и тем паче – "За лучший фильм". Автора "Последнего искушения Христа", "Таксиста", "Бешеного быка" и мюзикла "Нью-Йорк, Нью-Йорк" стоило бы наградить просто за вклад в киноискусство. Не случилось.

И было видно, что это удар в самое сердце. Новый фильм Скорсезе "Банды Нью-Йорка", который он считал главным делом свой жизни, получил 10 номинаций, но ни одной премии. Осталось понять, почему.

Для искушенного зрителя эта картина очевидна с первого кадра: типовой голливудский эпос, историческое полотно с многофигурными композициями и образцовой работой декораторов, костюмеров и гримеров. Здесь все масштабно, от массовок до саундтрека, который делает любой хук смертельным для зрительского воображения: шмяк, шлеп, хлюп, чув-чувык! Что и составляет главную часть кинематографической живописи.

Видно, что писал ее титан. Только титан может позволить себе быть столь бесстрашно традиционным, если не сказать – отштампованным до блеска. Только титан может пустить в дело ведра красной краски, заливая ею самых дорогих актеров Голливуда. Только титан может пригласить звезду класса А, чтобы уничтожить ее через три минуты после начала.

Наконец, только титан может взяться за столь неподъемное дело – снабдить Соединенные Штаты Америки историей почти столь же глубокой, как у Эйзенштейна в "Александре Невском" - со своим "ледовым побоищем", псами-рыцарями и "ох, коротка кольчужка!". Историей такой живописной, как у Диккенса. Правда, в адаптации Кэрола Рида. Потому что порой фильм Скорсезе кажется скалькированным с мюзикла 1968 года "Оливер", откуда черпали вдохновение костюмеры и списана "подружка бандита" бедовая Нэнси, переименованная теперь в Джейн.

Только на этот раз она не поет "умпа-па" и играет ее Кэмерон Диаз.

Картина имеет одно несомненное достоинство: она дает портрету Америки новое измерение – время. Все знают Нью-Йорк как средоточие стекла и стали, огней и богатств. Скорсезе показывает Америку хаоса, когда "коренные жители", расисты и ксенофобы, воевали с "пришлыми" - иммигрантами. Когда жизнь ничего не стоила и утром с улиц вывозили трупы. Он показывает Нью-Йорк 1860-х: битый кирпич, фабричная тоска, глухие катакомбы, нищие салуны, низкорослые хибары, но те же политические парады в клоунских цилиндрах. Он компьютерно взлетает над циклопическим средоточием бараков и в этом пункте повторяет Бэза Лурмэна, точно так же летавшего над Парижем XIX века в мюзикле "Мулен-Руж".

Он напоминает миру о подростковом возрасте своей страны, заодно делая понятными и некоторые особенности американской ментальности: импульсивность в решениях, которая всегда готова сорваться в слезу и сентиментальность, а также признание эстетической ценности прицельного ножеметания и своего безоговорочного права на прямой кулачный бой.

В опереточной колоритности "Банд Нью-Йорка" очень много от старого кино 60-х и даже от стилистики мюзикла - так много, что иногда кажется: сейчас ДиКаприо запоет голосом лурмэновского Ромео. Так много, что сама историчность фильма оказывается под вопросом.

Впрочем, ведь и исторические драмы Эйзенштейна – это кинооперы.

Сценарий "Банд" впитал в себя некоторые зафиксированные летописцами факты. Так, битва "на Пяти Точках" была в реальности, хоть в дубляже ее и обозвали битвой "на Пяти Улицах". Позже именно Five Points стали Манхэттеном.

Этот сценарий может позволить себе иронию в особо крупных размерах по поводу истоков американского общества и его демократии. Потому что он исторически оптимистичен: каждый знает, какой Америка стала спустя всего лишь век. Он показывает, из какого сюра она росла.

Он показывает также, какого масштаба характеры ее ковали. Авантюристы, смельчаки, игроки с сознанием убийцы. После декораций, типы фильма – самое колоритное из всего, что в нем есть. Их играют размашисто, разлаписто, это мужской фильм. Как уже сказано, сильные актеры понадобились даже для проходных ролей: Лайом Нисон играет ирландского миссионера, сходу убитого лидером "коренных" Мясником. На роль Мясника, виртуоза ножей, Скорсезе прочил Роберта Де Ниро, но тот отказался, поставив под удар весь проект. Тогда был взят Дэниэл Дэй-Льюис, английский актер, который уже играл у Скорсезе в "Возрасте невинности" и после исчез с экранов. Тоже мощный, с неистовой внутренней энергетикой. Магнетизм взгляда Леонардо ДиКаприо известен - теперь его кличка Амстердам и он вернулся на родину, чтобы отомстить за убитого отца-католика. ДиКаприо здесь подтвердил свои потенции хорошего актера, которые почему-то всегда ставятся – такое амплуа! – под сомнение.

Фильм громкий, зрелищный, аттракционный и… холодный до скуки. Мощь мускульного удара не сопровождается силой чувства. Искренность заменена аффектированностью. Возможно, сказалась драматичная судьба самого фильма: замысел 25-летней давности только теперь дошел до экранов, съемки много раз останавливались, менялись актеры, споры между авторами вошли в состав любимых голливудских сплетен. От этого картина сорвалась с дыхания, она движется конвульсивно, то преувеличенно нервозно, то почти засыпая и взбадриваясь каким-нибудь особенно долбированным шмяком. В ее плавильный котел, кроме штампов старого кино с лондонским акцентом, затесалась даже китайская опера – возможно, для вящего колорита и того же взбадривания. Сухого вещества – сюжета и мысли – в ней минут на двадцать. Поэтому более всего новый фильм Скорсезе похож на трехчасовой пролог к финальным титрам.

Текст: Валерий Кичин