Рецензия на фильм «Терминал»

И как в том классическом "Гражданине Кейне" /Citizen Kane/ (1941) миллиардер строил невероятно богатый замок Ксанаду или жонглировал главами государств, так и Спилберг уже много лет кидает миллионы в недра демократической партии США и строит для "Терминала" настоящий декоративный международный аэропорт в Калифорнийской пустыне, чтобы не зависеть от реальных аэропортов.

Так что же ему после этого мешает придумать современную страну с опереточным названием Кракожия (видимо, помесь Кракова с Джорджией) и поселить в ней простого бедного крестьянина с многочисленно оскароносным лицом Тома Хэнкса? Сам Спилберг тоже родился когда-то в захолустном Огайо, а уж не первое десятилетие представляет собой одно из самых влиятельных лиц Голливуда. Но, чтобы крестьянин, в конце концов, стал сказочным Мальчиком-с-пальчик, нужно сначала преодолевать препятствия, и чем больше они людоедские, тем больше он им становится. В невиданной дальней стране происходит поэтому государственный переворот, совершенно людоедский с учетом того, что Хэнкс в это время летел в самолете в направлении Америки. Переворот лишил его гражданства, Америка лишила его визы. На спилберговской родине препятствия – конечно, не как у невиданных людоедов, но тоже возникают под названием "отдельные недостатки законодательной базы" и "отдельные нехорошие бюрократы среднего звена". Тут все и закрутилось.

Бедного Хэнкса не выпускают из аэропорта, но и там он никому не нужен, а крестьянской наивностью вызывает особое раздражение у прожженного карьериста, нового руководителя службы охраны (Стэнли Туччи). Дальше, как водится, Хэнкс моментально теряет продуктовые карточки и ссорится с бандой уборщиков. Будет мыться в вокзальном сортире и шляться по дьюти-фри в купальном халате и тапочках. И на работу без документов его откажутся брать. В общем, пещера людоеда хоть и блестит вывесками "Хьюго Босс", но сожрут беззащитного с потрохами. Только дальше, как водится, наивный Мальчик-с-пальчик раскроется со своих лучших сторон, а это и есть лучшая защита. В одном из заброшенных залов ожидания Хэнкс оборудует себе премиленькую квартирку, впоследствии даже с фонтаном со светомузыкой, затем сдружится с одним уборщиком (Диего Луна), став его конфидентом в безответной любви, затем тот сведет его со всеми остальными. А это уже еда без ограничений из стерильных в Америке мусорных баков. Далее Хэнкс окажется ведущим специалистом – строитель он по профессии – и его с руками оторвут ремонтники аэропорта. Какие документы, только бы лучший штукатур современности штукатурил и штукатурил. А это опять же зарплата, понятное дело. После того без большой и чистой любви обойтись уже невозможно, и, в конце концов, пылкий и нежный поцелуй подарит ему сама Кэтрин Зита-Джоунс. Нет, конечно, женить кракожского крестьянина на звездной стюардессе даже Спилберг не в состоянии, но разве дело в этом? Дело в том, что по мановению волшебной палочки под названием "лучшие стороны человека" все окружающие постепенно тоже стали открываться с хорошей стороны.

До чего они дооткрывались – это я предвкушаю, как вы его увидите. Особенно впечатляют толпы, толпы с подарками из всех вокзальных магазинов и столкновение с командиром охраны (Барри Шабака Хенли). Командира Хэнкс поразил чуть раньше, когда преданно и беззаветно вник в душераздирающую семейную ситуацию нашего Валерия Николаева (кто там русский, кто болгарский, кто кракожский – для Спилберга все мы одним миром мазаны). Но все же главная слезоточивость, кроющая все подарки – когда командир снял с себя пальто и набросил на плечи Хэнксу. Андерсен отдыхает. Нехороший же "отдельный бюрократ" со своими "отдельными недостатками" бьется, как водится, в бессильной злобе с карьерой, накрывшейся медным тазом из-за, как водится, честности и порядочности окружавших его людей. Ну, а что? Ведь когда-то и к еврейской катастрофе режиссер в "Списке Шиндлера" /Schindler's List/ (1993) ухитрился приделать хэппи-энд. Никого не отправили в душегубку, страшная газовая камера оказалась обыкновенным душем, пара-тройка тысяч евреев были спасены и до сих пор их дети кладут цветочки к могиле своего спасителя. Правда, шесть миллионов где-то все-таки погибли, в основном, кстати, в газовых камерах, но это как посмотреть: у одного стакан всегда полупустой, у другого – всегда наполовину полный.

А каким же быть стакану Спилберга? Раз ему хорошо живется, значит, он – хороший человек, и как ему не хотеть, чтобы хорошими были все? Разве так оно трудно в замке Ксанаду и в первых строках журнала "Форбс"? Да два пальца в рот. А если старая сказка усилена современным разгулом государственной нестабильности и полным правдоподобием антуража и даже заснеженного Нью-Йорка – из "Мальчика-с-пальчик" по кличке "Терминал" получается просто сгусток мировых социальных и национальных проблем, и виден, виден обнаженный нерв мыслителя, обеспокоенного несовершенством мира. Спилберг обо всем успеет договорить, об экстрадиции иностранных преступников и сэксплуатации сотрудниц по работе, об уважении к родителям и ностальгии по прекрасному джазовому прошлому. Спилберг – очень хороший человек, и стать таким же, даже без замков, журналов и саночек, никому не мешает. Что для этого надо, "Терминал" указывает ясно. Никогда больше не включать телевизор, где не дай бог покажут американские бомбардировки Косова или пытки в тюрьмах Ирака. Никогда не заезжать в Нью-Йорке на Брайтон, где не дай бог обнаружишь бедного крестьянина, валяющегося в подворотне в собственной пьяной рвоте. Никогда вообще не общаться ни с кем, кроме бедных родственников и домашней обслуги – не дай бог кто хихикнет, когда ты над собственным вымыслом обливаешься слезами. Не должно пока кино развиваться так, чтобы, не дай бог, начать действовать на обоняние.

Когда в Шереметьево натыкаешься на бесхозных негров, спящих на собственных пальто под ногами у пассажиров, потом помнится только запах.

Текст: Екатерина Тарханова