Рецензия на фильм «Петя по дороге в Царствие Небесное»

Холодная зима 1953-го. Отец народов плох, но еще дирижирует с продавленного дивана в Кунцево восходом и заходом Солнца над утопающей в сугробах Кандалакшей. Поселок, в свою очередь, занят не менее важными вопросами. У начальника местного ГУЛАГА – пузатого гэбиста Богуславского (Мадянов) – перед сдачей лагеря под ключ сперли моток колючей проволоки. Жена полковника, игривая блондинка с формами и порочным ртом (Тимофеева), соблазнив врача-вредителя в подсобке, строит виды на инженера-живчика (Коршунов), перевыполнившего план на "НИВАГЭССТРОЙ". Снуют лесовозы, "победы", "хорьхи", уныло маршируют зеки, разруливает же всех на перекрестке Петя (Егор Павлов) – обладатель волшебной палочки в полосочку, местный олигофрен, играющий в Кандалакше роль гаишника. Пете, кроме зоркого гэбиста, недовольного, что функцию государева человека исполняет идиот, все с готовностью подыгрывают, даже дарят деревянный пистолет, и когда мироздание, оставшись без отца родного, начинает трещать по швам, юродивый гаишник встает на лыжи и уходит в лес догонять беглого каторжника.

Воссозданный в деталях микрокосмос места, не столь отдаленного в пространстве, сколько во времени и ощущениях – первое, чем «Петя по дороге в Царствие Небесное» (2009) Николая Досталя умасливает взгляд разборчивого зрителя, умеющего отделять мух от котлет. Немалое достижение по нынешним фальшивым временам, когда каждый российский фильм, действие которого происходит до развала СССР, норовит скатится в шабаш ряженных, устроивших распродажу реквизиторской. У Досталя же каждая вещица той эпохи похожа на саму себя, готова предъявить документ с пропиской и живет настоящей советской жизнью, начиная с шахтерского телефона из литого чугуна, в который кричит команду Коршунов, продолжая избирательным участком с красным кумачом и заледеневшей на лагерном ветру тельняшкой, до сих пор, наверное, сохнущей где-то там на спертой у начальника колючей проволоке. В общем, оказавшись, не приведи Господь, в тех местах зимой 1953 года, отыскать нужный леспромхоз, и пункт, где выдают бесплатно ватники и валенки, у вас получится даже с завязанными глазами, это точно.

Почему так важна подобного рода достоверность времени и места становится ясно по ходу действия, так как ничего важного по этому ходу как раз не происходит. До самого финала теплится надежда, что вот сейчас режиссер, намекающий там и сям на что-то вроде саспенса, склеит напрашивающийся ребус из гэбиста, инженера, врача-вредителя и блондинки с формами, замкнув решающее звено деревянным пистолетом. Но ларчик открывался проще, и все обозначенные лица оказались всего лишь пособниками глбавного героя, уковылявшего на лыжах в края, откуда никто не возвращался, по дороге, обозначенной в названии фильма. Получается, что единственным, кто не хотел подталкивать ивана-дурака к этому невеселому исходу, оказался, как ни парадоксально, полковник ГБ, в чьем мироздании уже пробита брешь неизвестным злом, использующим для хозяйственных нужд лагерную проволоку.

Помнится, в «Облаке-рае» (1990), одном из ключевых фильмов русских 90-х, Николай Досталь уже провожал в далекие края героя, тоскующего по лучшей доле (и, кстати, где-то в тех же местах – в Петрозаводске). Но если в начале 90-х райское облако еще тешило душу призрачной надеждой, то своим Петей, совсем уже человеком божьим,

Досталь надежду отменил, проставив в получившемся диптихе (а фильмы и впрямь удивительно похожи) замыкающую скобку-приговор: мечтающим о лучшей доле по эту сторону Царствия здесь не место. Поэтому "Золотой Георгий", врученный автору на последнем ММКФ, решение хоть и правильное, но не утешительное вовсе.