В чём мать родила: рецензия на второй сезон сериала «Жизни матрёшки»

В конце первого сезона Надя Вулвоков (Наташа Лионн) сумела вырваться из временной петли и череды бесконечных смертей, происходивших на её день рождения. Спустя три года она садится в метро и оказывается в 1980-х — причём не сама по себе, а в теле собственной матери Леноры (Хлои Севиньи).

«Травма — топографическая карта, начертанная на ребёнке, и читать её можно всю жизнь», — говорит Наде её вторая мама Рути. Женщина заботилась о девочке, пока её настоящая мать сбегала из психбольниц от диагностированной шизофрении, крала фамильные драгоценности и ввязывалась в другие сомнительные авантюры. Но что если Надя сможет всё исправить? Замаливать и отменять грехи родителей, чтобы не страдали дети, всегда кажется насущной и гуманной необходимостью, малореализуемой, но очень при этом желанной. Время, как дикий, несуразный, жестокий концепт, выводит из равновесия, заставляет принимать бездну и одновременно с этим всячески избегать её.

Наташа Лионн в роли Нади на кадре из сериала «Жизни матрешки»

Второй сезон «Жизней матрёшки» ожидаемо стал более мрачным, менее смешным. Сама реальность за три года тоже исказилась до неузнаваемости, при этом сохранив ядро иронии внутри «матрёшек» по всему миру. Будет хуже всем, но с Надей и её фирменной хрипотцой экзистенциальные вопросы решаются непременно веселее, по-линчевски бравурно. Первостепенная заслуга в этом, безусловно, Лионн, как одной из создательниц, режиссёрок и вдохновительниц проекта. Получив первую известность в 1999-м с комедией «Неисправимые», Лионн прошла огромный путь к признанию через тернии и утомительные мемы с Аллой Пугачёвой, сделав искренний, печально-ироничный продукт, чтобы все изгои помнили и не сдавались.

Чарли Барнетт в роли Алана Завери на кадре из сериала «Жизни матрешки»

На этот раз Надя Вулвоков демонстрирует новую сторону уязвимости, намереваясь исправить собственную мать с не родившейся пока девочкой в утробе. Не дожидаясь «персонального Иисуса», под саундтрек 1980-х героиня исследует собственное подгнившее фамильное древо, где нашлось место ворам-нацистам, Берлинской стене, венгерским корням и запрещённым веществам. Миссия по поиску себя оборачивается полукошмаром и полупровалом, ведь у Вселенной всё ещё отличное, извращённое чувство юмора, поэтому петлять придётся немало.

Грета Ли в роли Максин на кадре из сериала «Жизни матрешки»

Вернулся в сериал и партнёр Нади по несчастью Алан (Чарли Беннетт). Узнав о новом портале, он сначала нехотя, а после с огромным энтузиазмом оказывается в Германии 1960-х, выдавая себя за свою бабушку из Ганы и участвуя в побеге на другую сторону Берлинской стены. «Потерпите до 1989-го», — говорит нервозный Алан через бабушку, но люди крутят пальцем у виска, ведь свобода не терпит отлагательств.

Внутренняя свобода тем более норовит выскочить, и с ней как раз приходится смириться обоим героям: машины времени бесполезны, Гитлер умрёт сам, наследство Нади в любом случае украдут, а её мать продолжит оставаться в ментальном заточении. «Матрёшка» шагнула вперёд от забавных постмодернистских экзерсисов и рыжей копны волос в сторону ещё большей копны, намеренного проживания и финального принятия. Смерть есть, смерти нет, жить придётся в любом случае. Во времена агрессивно продвинутой энтропии «Матрёшке» удаётся напомнить об условном мужестве не планировать ничего на вчерашний день и научиться отпускать. На такой шаг где-то глубоко внутри изначально способен каждый, сколько бы прокуренного сарказма в голосе ни оставалось.