Рецензия на фильм «30 дней ночи»

Сначала неизвестный похитил все мобильные телефоны жителей, потом перерезал дворовых собак, а под конец и вовсе обесточил городок. Когда шериф Олесон (Джош Хартнетт) заподозрил неладное, разгадка таинственных событий явилась сама собой: в местном баре возник полубезумный незнакомец, заявивший жителям города, что дни их сочтены. Жестокие, свирепые и беспощадные, Они вот-вот объявятся в городе, и никому не удастся избежать Их зубов.

Вампирский жанр, один из старейших в кино, за 100 лет своего существования практически выродился. Темные нетопыри-носферату, вселявшие животный ужас в кинозрителей 1920-х годов, сначала мутировали в изломанных салонных убийц, затем в печальных наркоманов и вот уже окончательно перешли в категорию бутафорских ужасов, пугал для маленьких детей. Экранизируя комикс "30 дней ночи", режиссер Дэвид Слэйд (автор нашумевшего в прошлом году садистского триллера «Леденец» /Hard Candy/ (2006)) задался целью возродить вампиров в их изначальном, чудовищном естестве – и, надо заметить, ему это удалось. "Бога нет", – просто говорит один из адских пришельцев в ответ на молитвенный крик, издаваемый очередной жертвой. А раз так, то, как известно, все позволено.

Новые вампиры начисто лишены романтики, эротизма и общей привлекательности. Утратившие все чувства, кроме голода, прошедшие сотни миль ради легкой наживы, "неумершие" переговариваются на жутком гортанном языке, лишь отдаленно напоминающем человеческий, а в моменты наивысшего наслаждения издают первобытный будто бы клекот. Истошные вопли существ (которые, словно из суеверного страха, ни разу не названы здесь своим именем) отлично гармонируют с завыванием вьюги на погруженных во тьму улицах Барроу. Битва с ними – не нарядный охотничий выезд со стрелками и загонщиками, не размеренная шахматная партия, где за ходом ночи делается ход дня, а бешеная гонка на выживание в холоде и мраке. Пришельцы так же безличны, беспощадны и непобедимы, как ледяная стихия. На них не действуют ни крест, ни молитва, ни чеснок. Но спасет горожан – и тут режиссер Слэйд, чуть изменивший финал комикса, ударяется в романтизм, невиданный со времен "Дракулы Брэма Стокера" /Bram Stoker's Dracula/ (1992), – любовь.

Ведь она и есть тот, кого якобы нет.