Второе пришествие Мастера

Это был вечер дьявольских рокировок и магических перевоплощений. Валентин Гафт, бывший в фильме Бортко Каифой и Человеком во френче, у Кары стал Воландом. Кирилла Лаврова на посту прокуратора Иудеи сменил властный Михаил Ульянов. Александр Филиппенко, уступив роль Азазелло Владимиру Стеклову, оказался дьявольски элегантным Коровьевым. Мастера сыграл Виктор Раков, Маргариту – Анастасия Вертинская, Геллу – Александра Захарова, Степу Лиходеева – Сергей Никоненко. Роль Иешуа поручили Николаю Бурляеву. Левием Матвеем выступил Лев Дуров, Иудой – Игорь Верник. Все актерские работы очень сильные.

Москва снималась в Москве, Иудея – в Израиле, Арбат – на Арбате.

Это во многом решило успех предприятия: в нем есть то, чего нет в телесериале, – подлинность натуры и связанной с ней чувственной атмосферы.

Первое и определяющее впечатление: кажется, что пленку, которая по ТВ шла с томительным торможением, пустили на нормальной скорости. Персонажи задвигались, диалоги обрели динамику, время, как и положено в кино, спрессовалось. То, что на телеэкране заняло всю первую серию, теперь прошло за пятнадцать минут. Потерь от этого я не ощутил.

Зато очень ощутил, что за 13 лет изменилась манера актерского пребывания на экране. Актер в наши дни стал меньше играть и больше – существовать, он менее "литературен", менее "сценичен" и более натурален. Поэтому фильм Кары ближе к стремительной эксцентриаде Гайдая, чем к подробному психологизму Бортко. Все смешное стало смешным, в актерах чувствуется кураж, в фильме – внутренняя пружина.

Вопрос, как изобразить кота Бегемота, перед Карой, судя по всему, не стоял. Он просто поручил Виктору Павлову его сыграть. И тот это сделал, помня о том, что в человеке всегда есть нечто от животного. Иногда ему помогал натуральный черно-белый котяра. Особого восторга изобретательность этого артиста у меня не вызвала, но путь намечен верный – так пришел успех к Холстомеру Евгения Лебедева.

Воланд Олега Басилашвили мне нравился чрезвычайно – в нем была усталая мудрость все на свете перевидавшего дьявола. У Гафта дьявол моложавей и энергичней; он сибарит, искрится иронией и получает от игры с людьми в кошки-мышки детское удовольствие. Фигура несколько потеряла в крупности и мощи, но приобрела в эффектности. То, что у Басилашвили – приговор, у Гафта – блестящий парадокс. У Басилашвили Воланд – явление литературы, у Гафта он плоть от плоти кинематографа. Найти убедительный сплав обоих искусств не удалось ни одному из этих очень хороших актеров.

Роль Бездомного была одной из первых киноработ Сергея Гармаша, и, выйди фильм своевременно, Гармаш уже тогда проснулся бы знаменитым. В его Бездомном есть сила и тупая пролетарская ярость, хотя энергии мучительного постижения, которая так выразительна у Владислава Галкина, у него меньше.

Замечательный Мастер получился у Виктора Ракова. Сказывается школа "Ленкома": актер умеет играть возвышенное в формах естественных и соразмерных человеку, и, чтобы быть Мастером, ему не нужно, как Александру Галибину, каждый миг строить из себя гения, демонстрировать медальный профиль. А вот Маргариту Анастасии Вертинской после Анны Ковальчук было воспринимать труднее – но дело не в уровне талантов актрис, а в режиссерской трактовке. Маргарита у Кары – утонченная вариация на темы грубой поговорки "любовь – зла…", ее красота и духовность – плод воображения Мастера, еще одно из его созданий. А в реальности на экране финтифлюшка, ломкая Рената Литвинова, неясно как завоевавшая сердце Мастера. И любовь эта подана иначе, чем в фильме Бортко, – не в развернутых драматических сценах, а как живые иллюстрации к рассказу героя, что, кстати, ближе к тексту романа. Но с интеллектуальностью Маргариты-Ковальчук я, надо признать, расставался с трудом – теперь мне ее не хватало.

В обоих фильмах секрет любви ослепляющей так и не найден – она лишь обозначена.

Сталин на приеме у Воланда

13 лет назад компьютерная графика в кино была в зачатке, и на этом поле фильм Бортко выигрывает вчистую. Но выигрывает формально. Потому что полет Маргариты над Арбатом у Кары загадочен, волшебен, поэтичен и непонятно как осуществлен, а по поводу телерейса на половой щетке над среднестатистической местностью у Бортко один из наших читателей справедливо заметил, что Гарри Поттер летал лучше.

Компьютерные интерьеры дьявольского бала у Бортко поражают размерами, Каре же пришлось довольствоваться тогдашними ресурсами спецэффектов. Зато он раздел догола толпы прекраснейших женщин, и это ослепительное зрелище, не имеющее в кино прецедентов, уже создает ауру чуда. У него также хватило смелости дополнить череду злодеев истории фигурами Ленина, Дзержинского, Сталина и Гитлера, что добавило фильму газетной актуальности. Такая актуальность характерна и для книги, где автор со смаком расправлялся с осточертевшими критиками и братьями по литературе, что, в свою очередь, породило целую литературу на тему "кто есть кто в романе Булгакова".

К фильму Бортко музыку написал Игорь Корнелюк, к фильму Кары – Альфред Шнитке, почувствуйте разницу. Корнелюк тянет к мистическим ужастикам типа "Омен". Шнитке продолжает булгаковскую игру с тенями и вызывает к жизни чуть преломленные его гением мотивы Вагнера и Равеля. Надтреснутые звуки "Болеро" в сцене бала – попадание точное: перед нами неостановимое движение равнодушного к человеку времени, и нет ему конца.

Оба фильма вянут к финалу. Причины частично заложены в романе, где каждая из сюжетных и смысловых линий должна быть скрупулезно завершена. Поэтому последние части телесериала Бортко и последний час фильма Кары – это чрезмерно затянутая развязка. Здесь как нигде от режиссеров требовалась собственная художественная воля, чтобы отойти от литературной подробности и разрешить все, как принято в кино, одним эффектным мазком. Но оба проявили робость.

В принципе фильм Кары для меня совершенней картины Бортко. Не только потому, что там больше великолепных актерских работ и нет самодеятельной интонации, которой у Бортко грешат второстепенные персонажи. Главное – Кара не такой буквалист. Он понимает, что роман существует независимо от кинопроектов, и снимает свое кино, а не иллюстрации к чужой книжке. Не тщится перевести на язык другого искусства то, что непереводимо. И не боится следовать одному из слоев романа, не слишком углубляясь в его подкорку. Зритель улавливает эти правила игры и перестает подсчитывать литературные потери – смотрит кино как кино. Что и требовалось.

Теперь представим человека, "Мастера и Маргариту" не читавшего. Телесериал Владимира Бортко, проследивший роман с преувеличенной дотошностью, создаст у него представление о книге, занимательной по коллизиям, но тяжеловесной и часто скучной. Фильм Юрия Кары, как и положено в кино, даст представление о сюжете, повеселит и, оставив ощущение непроявленных глубин, заинтригует. Второй вариант, по-моему, всегда лучше.

Как карта ляжет?

Существуют двух-, четырех- и шестичасовая версии фильма Кары. Шестичасовую в кинотеатрах показывать невозможно по определению, двухчасовая смонтирована с недопустимыми потерями, а станет ли кинозритель смотреть четырехчасовой фильм – в том продюсеры справедливо сомневаются. Времена, когда публика могла стоять в очередях, чтобы проштудировать четырехсерийную "Войну и мир" Бондарчука, ушли. Даже ваш покорный слуга, при самом пылком интересе к явившемуся из небытия "Мастеру", к началу четвертого часа посматривал на циферблат. Хотя фильм мне нравился и в отличие от картины Бортко не заставлял скучать ни минуты.

Рассказывает один из сопродюсеров ленты Арсен Адамян:

"Беда в том, что время упущено. Если бы режиссер с самого начала не отказался искать приемлемый для проката вариант монтажа, картина давно бы была на экранах. А теперь все перегорели, и монтировать материал по идее должен кто-то другой. Но все отказывались. Потому что тогда подступиться к роману собирался Элем Климов и никто не хотел перебегать ему дорогу. Мы в этом смысле тоже рисковали. Рискнули. Что получилось – то получилось. А сейчас возникли еще и проблемы с авторскими правами, которые, как утверждают, принадлежат г-ну Шиловскому, внуку Елены Сергеевны Булгаковой. Он требует за эти права немыслимых денег, которых у нас нет. Но картину надо обязательно показать публике: ведь многие актеры, которые в ней снимались, ушли, так и не посмотрев свою работу, о которой мечтали, – Брондуков, Мишулин, Ткачук… В 37 лет скончался оператор Евгений Гребнев, который так потрясающе снял сцены с Иешуа. Люди уходят, а фильм лежит. Звук долби, пленка "Кодак", все хранится в полном порядке. За качество отвечаем".