Любимое кино. Несколько хороших парней

Молодой военный юрист защищает перед трибуналом двух морпехов, которые убили товарища во время попытки проучить его за донос. Факты дела неопровержимы, но адвокат знает, что добьется снисхождения, если докажет, что преступление было совершено по приказу начальника базы. Тот, однако, скрыл все следы своего участия. Поэтому во время перекрестного допроса адвокат давит на полковника, уличает его во лжи и требует прямой ответ на вопрос, приказывал ли тот «проучить» подчиненного. Наконец допрашиваемый не выдерживает: «Я отвечу на вопрос! Тебе нужны ответы?» – «Я имею на них право», – отвечает адвокат. «Тебе нужны ответы?» – переспрашивает полковник. «Мне нужна правда!» – кричит юрист. «Правда тебе не по зубам!» – кричит начальник базы и произносит речь о том, что он не хочет оправдываться перед людьми, которые уютно устроились вдали от врагов, в то время как он и его подчиненные стоят на страже Америки и всеми способами обеспечивают стране свободу и безопасность.

Гуантанамо – название этой американской военной базы на Кубе стало притчей в языцех, когда стало известно, что США построили там тюрьму для бессрочного содержания без суда и следствия людей, подозреваемых в терроризме. Однако внимательные кинозрители задолго до откровений 2000-х знали, что на Гуантанамо творятся нехорошие дела. Потому что в 1992 году американское грязное белье прилюдно продемонстрировали Аарон Соркин и Роб Райнер, создатели судебного триллера «Несколько хороших парней».

Драматург Аарон Соркин родился в семье юриста, но, в отличие от старших брата и сестры, не пошел по отцовским стопам. В школе он играл в постановках театрального кружка, а в колледже изучал актерское искусство и специализировался на музыкальном театре. В 1983-м он, получив университетский диплом, поселился в Нью-Йорке и попытался пробиться на сцену, но быстро обнаружил, что сочинять пьесы ему приятнее и интереснее, что повторять с подмостков реплики, придуманные кем-то другим.

Однажды в 1986 году его сестра, как раз получившая «корочки» юриста и поступившая на службу в военно-морской адвокатский корпус, рассказала ему, что едет на базу в Гуантанамо, чтобы защищать морпехов, которые с подачи командира избили и чуть не убили сослуживца-доносчика. Соркин тут же поинтересовался: «Почему ВМС посылают на защиту этих морпехов адвоката-новичка, хотя обвинение представляет многоопытный прокурор? Может, они не хотят, чтобы защита раскопала что-то более существенное, чем уже удалось установить?» И эта мысль вдохновила Аарона сочинить судебную пьесу, где рядовой все же погибал и где обнаруживалось, что неуставные издевательства – это не единичные случаи, а политика командира базы, уверенного, что иначе не подготовить защитников родины.

Дальше, правда, в своих обобщениях драматург не пошел. Ключевым аспектом его пьесы – как, впрочем, и реального дела – было то, что речь шла об уникальной военной базе, расположенной на территории враждебного государства. Напомним, что США арендовали землю на юго-востоке Кубы в 1903 году и отказались ее отдавать, когда после Кубинской революции Кастро потребовал освободить Гуантанамо. Силой отбивать фактически оккупированную территорию кубинцы не решились, и американцы до сих пор держат там войска и пользуются юридически сомнительным статусом Гуантанамо для проворачивания столь же сомнительных делишек. Понятно, порядки на такой базе совсем иные, нежели на базах в дружественных странах или в США, и драматург, клеймящий тамошние нравы, формально не задевает никаких других американских военных. Хотя, конечно, неуставные отношения – это традиционная беда всей американской армии (после появления в ней женщин к избиениям добавились изнасилования).

В пьесе «Несколько хороших парней», получившей свое название в честь традиционной фразы из рекламы морской пехоты («Мы ищем нескольких хороших парней, готовых пополнить наши ряды…»), использовались некоторые реальные обстоятельства дела – в частности, место действия и перечень издевательств над жертвой преступления. Но ее персонажи были придуманы Соркином «из головы», без опоры на реальных участников процесса. Единственное исключение драматург сделал для своей сестры, которая стала прототипом сразу двух адвокатов, представляющих обвиняемых морпехов, – женщины-юриста (по своему полу и возрасту) и главного героя-мужчины (по юридической неопытности). Последний персонаж, лейтенант Дэниел Кэффи, также был наделен желанием самого Соркина впечатлить свою семью, считавшую его неудачником. Таким образом, в герое и героине пьесы драматург видел себя и свою сестру, что не помешало ему в дальнейшем завершить сценарий фильма их свиданием (из окончательной версии картины эта сцена была исключена).

Поскольку первые две пьесы Соркина не принесли ему особого дохода, драматург в то время работал барменом и сочинял «Несколько хороших парней» на бумажных салфетках, в перерывах между смешиванием и взбалтыванием. В конце концов соседи по квартире купили ему Macintosh, чтобы Соркин организовал свои записи на салфетках в цельный текст и довел его до ума.

Когда пьеса была завершена, агент драматурга послал ее продюсеру Дэвиду Брауну («Афера», «Кокон», «Шофер мисс Дейзи»), работавшему как в кино, так и в театре. Тот сразу же захотел превратить пьесу в фильм, но Соркин настоял, чтобы Браун сперва занялся сценической версией «Парней».

После постановок в Университете штата Виргиния и в вашингтонском Кеннеди-центре «Несколько хороших парней» в ноябре 1989 года добрались до Бродвея. В первой нью-йоркской постановке пьесы ведущего адвоката играл Том Халс (Моцарт из байопика «Амадей» и будущий Иван Саньшин из «Ближнего круга»), прокурором был Кларк Грегг, ныне агент Колсон из экранизаций марвеловских комиксов, а полковника Джессепа изображал Стивен Лэнг, будущий злодей из «Аватара». Спектакль пользовался огромным успехом, и он выдержал почти 500 представлений.

Почему зрители валом валили на спектакль? Во-первых, из-за отличных монологов и диалогов Соркина, который оказался мастером сочинения реплик для умных персонажей. Во-вторых, из-за превосходных актеров, занятых в бродвейской версии «Парней». А в-третьих, потому что вторая половина 1980-х была эпохой скандала «Иран-контрас» (правительство вопреки закону организовало продажи оружия в Иран, чтобы также вопреки закону содержать повстанцев в Никарагуа), и всем было интересно порассуждать о том, что еще скрывают от народа «благородные защитники свободы и демократии», в грош не ставящие собственные законы.

Браун тем временем занимался киноэкранизацией, но проект не складывался, так как у продюсера не было на примете подходящих звезд. Вкладываться же в картину без знаменитых лиц на постере работавшая с Брауном студия TriStar не собиралась, так как ясно было, что два часа разговоров и судебных перепалок можно будет продать зрителям лишь как «суперзвездное» кино.

Проект сдвинулся с мертвой точки, лишь когда им заинтересовалась кинокомпания Castle Rock, представляющая интересы режиссера Роба Райнера. Со стороны могло показаться, что режиссер игривых «Принцессы-невесты», «Когда Гарри встретил Салли…» и «Мизери» не подходит для съемок серьезного, морально и политически нагруженного судебного триллера. Но Райнер, вторая жена которого как раз родила сына, считал, что самое время заняться фильмами «не мальчика, но мужа». К тому же он, сын известного в Америке комедийного постановщика Карла Райнера, видел себя в лейтенанте Кэффи, который в борьбе за подзащитных идет до конца, потому что хочет быть достойным памяти отца, знаменитого судебного юриста. Как позднее объяснял постановщик, для него «Парни» были в первую очередь историей не о суде, а о молодом адвокате, который по ходу процесса превращается из мальчишки в мужчину. Показательно, что в финале Кэффи ставит на место полковника Джессепа, когда тот привычно и презрительно называет его «сынком»: «Я вам не сынок, а юрист и офицер военно-морского флота!»

Райнер в то время считался одним из ведущих голливудских режиссеров, и ему нетрудно было залучить в проект звезд первой величины – Тома Круза (лейтенант Кэффи) и Джека Николсона (полковник Джессеп). Для первого роль в «Парнях» была небольшим понижением по службе после суперпилота в «Лучшем стрелке», но, конечно, Кэффи был куда более сложным и интересным персонажем, чем лейтенант Митчелл. И он был как будто специально придуман в расчете на сильные стороны Круза – его мальчишеское обаяние, повадки самоуверенного наглеца и умение при необходимости «включать» пронзительный пафос.

В свою очередь, для Николсона злодей-полковник был естественным карьерным ходом после полукомедийных злодеев в «Иствикских ведьмах» и «Бэтмене». На протяжении своей жизни актер часто изображал бунтарей и людей, живущих за пределами системы, и ему интересно было для разнообразия сыграть харизматичного негодяя, свившего себе гнездо внутри системы и заворачивающегося в американский флаг всякий раз, когда его мотивы и поступки ставят под сомнение. Джессепа не смущает даже то, что он защищает Америку не от «советских орд», а от кубинской армии, которая, вероятно, может отбить Гуантанамо, но точно не способна высадиться в США и нанести северным соседям сколь-нибудь серьезный ущерб.

Роль коммандер-лейтенанта Джоэнн Геллоуэй – военной юристки, вместе с Кэффи защищающей морпехов, – получила Деми Мур. Она уже была хорошо известна публике по «Призраку», но все же не считалась настолько крупной звездой, чтобы получать роли без прослушивания. Поэтому ей пришлось «отбить» Джоэнн у таких соперниц, как Хелен Хант и Линда Гамильтон. Кстати, сделала она это, пока была беременна своей второй дочерью Скаут. Отцом девочки был Брюс Уиллис, герой «Крепкого орешка» и тогдашний (второй по счету) муж актрисы.

Прочие роли распределились так. Лейтенанта Сэма Вайнберга, третьего юриста из команды Кэффи, изобразил комик Кевин Поллак из «Уиллоу» и «Рикошета». Прокурора капитана Росса сыграл Кевин Бейкон из «Коматозников». Непосредственным командиром обвиняемых морпехов стал будущий герой сериала «24» Кифер Сазерленд. Подзащитных изобразили Джеймс Маршалл из сериала «Твин Пикс» и ассистент режиссера Вольфганг Бодисон. Последний получил роль капрала Доусона, так как Райнер не смог найти профессионального актера-негра подходящей комплекции. Заместителя командира базы подполковника Маркирсона сыграл мастер второстепенных злодейских образов Джеймс Томас Уолш (в фильме, правда, он изображает человека, у которого все же просыпается совесть).

Наконец, эпизодическую роль доктора Стоуна сыграл старый друг и коллега Райнера Кристофер Гест, а в сослуживцев обвиняемых ненадолго перевоплотились будущий долгожитель сериала «Скорая помощь» Ноа Уайл и будущий герой «Джерри Магуайра» Кьюба Гудинг-младший. Сам Аарон Соркин засветился в фильме в роли юриста, который в баре хвастается своим очередным делом.

Пока Райнер подбирал актеров, драматург превращал пьесу в сценарий. Соркин был уверен, что никто лучше него не справится с этой задачей, однако прежде он никогда всерьез кино не интересовался и даже не знал, как должен выглядеть напечатанный сценарий. Чтобы с этим разобраться, он купил пособие для начинающего голливудского автора и провел всю первую неделю работы, вымеряя отступы и размеры шрифтов. Наконец его ментор Уильям Голдман, лауреат сценарных «Оскаров» за «Бутча Кэссиди и Санденс Кида» и «Всю президентскую рать», сжалился и объяснил, что сценарий можно напечатать как душе угодно, а потом отдать на переформатирование и оформление специально обученным машинисткам.

По пути со сцены на экран «Парни» почти не претерпели изменений. Голдман и Райнер лишь посоветовали изменить несколько фрагментов так, чтобы герои разговаривали не сидя, а на ходу, поскольку такие кадры смотрятся динамичнее. В дальнейшем «болтовня на ходу» стала одним из фирменных приемов Соркина-сценариста. Также драматург по настоянию режиссера заткнул несколько сюжетных прорех, которые были незаметны на сцене, но могли броситься в глаза кинозрителям, более чувствительным к логическим ляпам, чем театральная публика.

По своей традиции Райнер начал работу с актерами с чтения сценария по ролям. Обычно на таких «недорепетициях» никто не выкладывается по полной, но Джек Николсон сразу начал играть на всю катушку, и молодые коллеги вынуждены были подтягиваться к его уровню игры. Позднее режиссер не раз отмечал Николсона как ключевого «виновника» успеха картины – в его присутствии невозможно было халтурить. Понятно, выкладывался Николсон не только от любви к искусству – за сравнительно небольшую по продолжительности роль он получил пять миллионов долларов, седьмую часть 35-миллионного бюджета постановки.

Усердствовал на съемках и Том Круз. После гоночных «Дней грома» Тони Скотта увлекательная разговорная картина казалась ему как актеру манной небесной. И, в отличие от коллег, он не приходил, а прибегал на съемочную площадку всякий раз, когда его туда вызывали. Понятно, он тоже получил за свои услуги весьма внушительную сумму из бюджета, выделенного работавшей с Райнером студией Columbia Pictures.

Помимо звездных гонораров продюсеры изрядно потратились на возведение в Калифорнии декораций базы в Гуантанамо. Военные позволили Райнеру и его помощникам побывать на Кубе и посмотреть на базу, но о съемках в километре от вооруженных кубинцев не могло быть и речи. К тому же «Парни» не были полнометражной военной рекламой вроде «Лучшего стрелка», и Департамент обороны не перетрудился в поддержке проекта. По той же причине в самом начале картины церемониальную муштровку демонстрировали не курсанты-морпехи, а кадеты из техасского университета A&M, готовящего желающих по военным программам.

Напротив, во время съемок судебных сцен Райнер заметно отклонился от реальности. Военные трибуналы в Америке заседают в скучных, безликих залах, но это режиссеру показалось недостаточно пафосным, и потому для съемок было арендовано помещение гражданского суда со стильной обстановкой и картинами на сценах. Правила, по которым проходил процесс, также были скорее гражданскими, чем военными, и сейчас американские преподаватели военного права часто используют фильм как материал для заданий вроде «Найдите в этой сцене 10 ошибок».

Тем не менее процедурные промахи ничуть не помешали успеху картины. «Несколько хороших парней» вышли в прокат 11 декабря 1992 года, в конце «оскарного» сезона, и удостоились четырех номинаций на статуэтки (лучший фильм, лучший актер в роли второго плана (Николсон), лучший монтаж и лучших монтаж звука) и превосходных для серьезной судебной драмы 243 миллионов долларов в мировом прокате. Напомним, что «Терминатор 2» годом ранее заработал «лишь» в два раза больше, а это был грандиозный блокбастер с новаторскими спецэффектами и суперзвездой экшена. Со временем «Парни» были признаны одной из лучших судебных лент в истории Голливуда, наравне с классическими постановками послевоенных десятилетий.

У этого триумфа было несколько отцов, включая Стивена Спилберга, который консультировал авторов картины и, возможно, придумал для нее несколько реплик и постановочных ходов. Но, конечно, главным родителем «Парней» был Соркин, и в дальнейшем он подтвердил свое мастерство политического сценариста в культовом сериале о вымышленном президенте США «Западное крыло». Также он сочинил «Социальную сеть» и не столь удачный, как «Западное крыло», сериал «Новости», который должен завершиться осенью этого года.

Придумал Соркин и ставшую популярной цитатой фразу «Правда вам не по зубам!». И хотя в кино герой Николсона был наказан за свою спесь, в реальной жизни правда и в самом деле оказалась американцам не по зубам. Ведь, какие бы преступления ни совершались американскими солдатами во имя «свободы и демократии», ответственность за них почти всегда несут лишь стрелочники – младшие чины без связей в Вашингтоне. И сейчас стало еще хуже, чем во времена, когда Соркин сочинял «Несколько хороших парней» (по крайней мере, по делу «Иран-контрас» были если не всерьез наказаны, то уличены весьма высокопоставленные фигуры). Потому что даже отличное кино само по себе не может изменить национальную политику. Для этого нужны целые политические движения – и отдельные люди, которые знают, как задать вопрос, чтобы даже самый опытный лжец дал честный ответ. К сожалению, в кино таких людей куда больше, чем в жизни.