Любимое кино. Кобра

Мужчина подозрительного вида заходит в супермаркет и открывает огонь. Затем он берет оставшихся в живых в заложники. Когда полицейским не удается завязать с ним диалог, они вызывают на помощь лейтенанта, известного тем, что он убивает опасных преступников, а не пытается взять их живыми. Быстро оценив ситуацию, новоприбывший проникает в магазин и после короткой перестрелки добирается до злодея. Когда тот начинает кричать, что он не психопат, а герой Нового Мира, коп хладнокровно поправляет его: «Ты – болезнь, а я – лекарство» – и расстреливает негодяя.

Сильвестр Сталлоне вошел в историю кино, сыграв боксера Рокки и ветерана Вьетнама Рэмбо, но в его фильмографии были и другие яркие персонажи – не столь интересные, но не менее крутые. Одного из них Сталлоне сыграл в промежутке между работой над своими главными антисоветскими хитами «Рокки 4» и «Рэмбо 3», но этот герой сражался не с русскими коммунистами, а с американскими неонацистами. Звали его Мэрион Кобретти, и он был заглавным персонажем боевика 1986 года «Кобра».

В 1983 году президент США Рональд Рейган произнес одну из своих самых известных речей. Она вошла в историю как «речь об империи зла», потому что именно так Рейган назвал Советский Союз – «страну, живущую в тоталитарной тьме». В этой речи президент призвал американцев не пытаться подняться над схваткой и морально уравнять две противостоящие друг другу супердержавы, а всегда помнить, что борьба США с СССР – это борьба Добра со Злом, правоты с неправотой.

Реальная политика Рейгана была сложнее, чем его речи, но слова президента запоминались лучше, чем его дела. И многим нравилось, что глава государства не мудрствует и не тонет в политических и моральных нюансах, а четко делит мир на «черное» и «белое», на злодеев и героев. Это простота была заразительной, и она зачастую распространялась не только на международную политику, но и, например, на отношение к преступности. И в то время как одни голливудцы продолжали взятый в 1970-е курс на «очеловечивание» преступников (вспомним хотя бы эпопею «Крестный отец»), другие, следуя новым политическим веяниям, воспевали суровых полицейских, которые не церемонятся с монструозными злодеями.

Одним из таких режиссеров был знаменитый Клинт Иствуд, который как раз в конце 1983 года выпустил «Внезапный удар», четвертый фильм из цикла «Грязный Гарри». Эта лента воспевала не только уже успевшего стать кинолегендой инспектора Каллахана, но и молодую женщину, мстящую насильникам. Если самый первый, выпущенный в 1971 году, фильм о Грязном Гарри настаивал, что полицейский, нарушающий закон, не вправе носить свой жетон, то во «Внезапном ударе» Каллахан не только сам действовал «по обстоятельствам», но и заслонял от правосудия мстительницу, которая по всем правилам должна была попасть под суд. И это ровным счетом никого не смущало.

Наоборот, два года спустя Рейган процитировал знаменитую реплику из «Внезапного удара» Go ahead, make my day («Валяй, порадуй меня!»), когда пригрозил, что наложит вето на закон об увеличении налогов. В Америке середины 1980-х полицейский, нарушающий правила во имя справедливости, был не злодеем, а героем, которого было не стыдно цитировать даже главе государства.

Еще одним голливудцем того времени, который держал нос по ветру, был сотрудничавший со студией Paramount продюсер Дон Симпсон. Он еще в 1977 году придумал идею фильма о полицейском из бедного района, которого переводят в шикарный Беверли-Хиллз, и со временем этот замысел перерос в проект, известный нам как «Полицейский из Беверли-Хиллз». Мы не знаем, какие отношения с правилами и распорядками были у главного героя «Полицейского» в самом начале истории проекта, но к 1984 году «Полицейский» превратился в комедийный боевик о копе, для которого месть за друга детства куда важнее, чем приказы начальства и законы о полиции.

Одним из актеров, которым Дон Симпсон и его напарник Джерри Брукхаймер, будущий суперпродюсер блокбастеров, предложили главную роль в «Полицейском», был Сильвестр Сталлоне. Актер был весьма удивлен тем, что ему прислали полукомедийный сценарий после фиаско музыкальной комедии 1984 года «Горный хрусталь», где он сыграл нью-йоркского таксиста, которой клубная певичка в исполнении Долли Партон на спор пыталась превратить в звезду кантри. «Горный хрусталь» убедил Сталлоне, что публика хочет видеть его крутым, а не смешным, и герой «Рокки» и «Рэмбо» не собирался снова позориться на всю страну.

Отказываться от сценария, впрочем, он не стал. Вместо этого Сталлоне решил, что «Полицейский из Беверли-Хиллз» – его шанс посостязаться со стареющим Иствудом и сыграть суперкопа. Поэтому он самолично переписал сценарий, вычеркнул из него почти все комедийные моменты, превратил мстителя за друга в мстителя за брата, добавил масштабных экшен-сцен… И переименовал центрального персонажа из Акселя Элли (в окончательной версии фильма – Аксель Фоули) в Акселя Кобретти, чтобы тот стал американским итальянцем по прозвищу Кобра.

Десятью годами позже Брукхаймер, вероятно, ухватился бы за возможность снять размашистый боевик со Сталлоне в роли крутого полицейского. Но в то время студия сочла предложения актера слишком дорогими в производстве (так, в финальной сцене герой должен был вести «Ламборгини», а злодей – поезд!), и сценарий Сталлоне отвергли вместе с его автором. Вскоре после этого Акселем был назначен Эдди Мерфи, и картина, вышедшая в конце 1984 года, стала одним из главных хитов десятилетия. Именно «Полицейский из Беверли-Хиллз» сделал Эдди Мерфи звездой не только американской, но и мировой величины.

Сталлоне, впрочем, не особенно из-за этого расстроился. В следующем, 1985 году он выпустил сразу две своих ленты, и обе они, «Рэмбо: Первая кровь 2» и «Рокки 4», стали коммерческими хитами. Подтвердив звездный статус, Сталлоне решил вернуться к замыслу полицейской истории и написать свой собственный сценарий о крутейшем копе по фамилии Кобретти.

Так как «родить» сюжетную идею с нуля ему почему-то не удалось, он взял за основу детективный роман родившейся в Америке английской писательницы Полы Гослинг «Честная игра» (другое название – «Бегущая утка»). Изданная в 1974 году книга рассказывала о женщине, которую по некой причине преследует профессиональный снайпер – знаменитый наемный убийца, годами ускользающий от полиции. Шанс поймать киллера «на живца» привлекает к героине внимание полицейского детектива, и они вместе пытаются выжить и избавиться от злодея.

Хотя вклад Гослинг был отмечен в титрах «Кобры», к тому времени, когда Сталлоне поставил в сценарии последнюю точку, от «Честной игры» в тексте мало что осталось. В сущности, актер использовал лишь основную идею писательницы – женщину преследуют преступники, а оберегает ее полицейский, который охотится на негодяев. Все остальное было изменено – начиная с того, что безжалостный киллер превратился в неонацистский культ садистов и убийц, истребляющих «унтерменшей». Охотиться на одного человека Сталлоне было совершенно не интересно.

Кроме того, в то время трудно было представить более однозначно преступных и зловещих негодяев, чем вооруженные до зубов белые неонацисты, среди которых были коррумпированные сотрудники полиции. C такими преступниками все было ясно с первого же их появления в кадре. Не забудем и о том, что Грязный Гарри тоже порой противостоял полицейским коррупционерам – в частности, в уже упомянутом «Внезапном ударе». Так что Сталлоне лишь следовал по пути своего кумира-конкурента.

В новом сценарии главный герой сохранил ранее придуманную Сталлоне фамилию Кобретти и получил новое имя Мэрион. Исторически это женское имя, вариация на тему Мэри, но так как одним из героев Американской войны за независимость был генерал Фрэнсис Мэрион, то в честь него в Штатах назвали Мэрионами немало мальчиков. В частности, таково было «паспортное» имя героя вестернов Джона Уэйна. При рождении кумир публики был назван Мэрион Роберт Моррисон (псевдоним Уэйн он взял в честь другого героя революции, генерала Энтони Уэйна). Сталлоне об этом, разумеется, отлично знал, и имя его персонажа было одновременно шуткой (мужественный коп с женским именем) и намеком на Уэйна.

Продюсировать «Кобру» взялась студия Cannon Films. Ее обычно помнят как производителя бесконечного потока второсортных боевиков, но в реальности Cannon работала над самыми разными лентами. Так, она спродюсировала триллер Андрея Кончаловского по сценарию Акиры Куросавы «Поезд-беглец», готический хоррор Нила Джордана «В компании волков» и даже кинооперу Франко Дзеффирелли «Отелло» с Пласидо Доминго в заглавной роли. Казалось бы, Сталлоне должен был держаться подальше от Cannon, потому что в свое время она без спроса скопировала сценарий «Рэмбо: Первая кровь 2», чтобы снять боевик с Чаком Норрисом «Без вести пропавшие» и выпустить его в прокат за год до релиза фильма со Сталлоне. Однако доходы «Рэмбо 2» от этого не пострадали, а Cannon в 1985 году была столь успешна, что игнорировать ее Сталлоне не мог.

Чем Cannon была удобна для актера, так это тем, что она позволила ему работать над фильмом на его собственных условиях. В частности, она разрешила назначить режиссером итальянского грека Джорджа Пана Косматоса, который после второго «Рэмбо» был известен в Голливуде как «зиц-режиссер» Сталлоне, руководящий съемками на площадке, но вне ее во всем слушающийся звезду. Не возразили актеру и тогда, когда он отдал главную женскую роль статной датской модели Бригитте Нильсен, которая в то время как раз вышла замуж за Сталлоне.

Впрочем, Нильсен уже не была «абсолютным нулем» в Голливуде (хотя она так и не научилась убедительно играть). Ко времени съемок в «Кобре» она сыграла в «Рыжей Соне» и в «Рокки 4». Чтобы оправдать ее акцент и ее роскошную внешность, Сталлоне сделал главной героиней скандинавскую модель Ингрид Кнудсен, которую преследуют злодеи после того, как она, случайно проезжая мимо них, запоминает лицо их предводителя без маски.

В какой-то момент Сталлоне предполагал, что лидером бандитов будет сослуживец Кобры, на работе настаивающий на «обходительном» обращении с преступниками. Но затем он решил, что это все же перебор. Со временем Сталлоне разделил прежнего злодея сразу на трех персонажей – сотрудницу полиции Нэнси Сток, которая тайно «стучит» неонацистам, не верящего в «ежовые рукавицы» детектива Монти и здоровенного главного злодея, который в фильме никак не назван, а в сценарии именуется Абаддон (библейский повелитель бездны, один из генералов Сатаны).

Во время кастинга роль Нэнси досталась третьестепенной, преимущественно снимающейся на ТВ актрисе Ли Гарлингтон (позднее она чуть не стала второй главной героиней культового ситкома «Сайнфелд», но ей пришлось довольствоваться появлением в пилотной серии). Детективом Монти же стал Эндрю Робинсон, который дебютировал в кино в роли маньяка Скорпио в «Грязном Гарри». Это решение Сталлоне было одновременно перекличкой с циклом Иствуда и намеком на сценарный ход, делавший Монти главным неонацистом. В окончательной версии фильма, впрочем, детектив-очкарик виновен лишь в том, что вечно вставляет Кобре палки в колеса. В дальнейшем Робинсон прославился среди поклонников мистики и фантастики, снявшись в хорроре «Восставший из ада» и в космическом сериале «Стартрек: Глубокий космос 9».

Главную злодейскую роль получил громила Брайан Томпсон. Глядя на его фотографии и на его игру в фильме, трудно понять, почему ему пришлось несколько раз приходить на пробы. Но факт остается фактом: Сталлоне и Косматосу почему-то казалось, что Томпсон выглядит слишком добрым для роли маньяка скорее из слэшера, чем из боевика (главный злодей «Кобры» не только проповедует нацизм, но и обожает лично убивать своим внушительным ножом). Актера даже не пускали на пробы! Зато когда он убедил будущих начальников дать ему шанс и все же вышел на площадку для проб, контракт с ним был заключен чуть ли не на месте. Также вы могли видеть Томпсона в эпизодической бандитской роли в «Терминаторе», в роли инопланетного «охотника за головами» в сериале «Секретные материалы»… И в некоторых других аналогичных по духу жанровых постановках. Героев-любовников с его физиономией не поиграешь!

Сталлоне не собирался ни с кем делиться экранным героизмом, но правила приличия и политкорректности требовали, чтобы у Кобры был «этнический» напарник. Поэтому актер придумал сержанта полиции Тони Гонзалеса и отдал эту роль Рени Сантони, нью-йоркскому актеру «латинского» происхождения. Как и Эндрю Робинсон, Сантони ранее сыграл в первом «Грязном Гарри». Причем и в «Гарри», и в «Кобре» он изобразил напарника главного героя, который в определенный момент получает тяжелое ранение и выбывает из игры. По крайней мере, Сталлоне написал для него более продолжительную и более значимую роль, чем авторы «Грязного Гарри».

Также в «Кобре» засветились актер и режиссер Джон Херцфельд (будущий постановщик триллера «15 минут славы»), будущий главный герой полицейского ситкома «Кувалда» Дэвид Раш и характерные актеры Вэл Эйвери и Арт ла Флер.

Косматос надеялся, что сможет снять «Кобру» в Сиэтле, мрачном северном городе с интересными, на вкус режиссера, пейзажами и панорамами. Но с учетом внушительного гонорара Сталлоне и расходов на многочисленные запланированные трюки выделенного студией 25-миллионного бюджета на экспедицию оказалось недостаточно. Так что съемки проходили в Лос-Анджелесе – как говорится, «не отходя от кассы». Косматос жалел об этом вплоть до самой своей смерти в 2005 году.

И действительно – дождливый Сиэтл с маньяками рифмуется куда лучше, чем солнечный Голливуд. Сериал «Убийство» не даст соврать! Кроме того, Косматосу пришлось отказаться от плана поселить главного героя на пришвартованном судне. В Сиэтле такое бывает, а вот в Лос-Анджелесе это почему-то не практикуется. Вероятно, из-за особенностей приливов и отливов… Что ж, по крайней мере, Кобра снимает квартиру на побережье, почти у самой воды.

Учитывая количество в фильме пиротехники и боевых сцен, можно было бы предположить, что интерьерные съемки проходили исключительно на студии, в максимально комфортных и безопасных условиях. Но нет – в целях экономии открывающая картину перестрелка в супермаркете снималась в реальном магазине, а съемки заключительного побоища на заводе были поделены между двумя подлинными заводами – стекольным и сталеплавильным. Поскольку это были не только реальные, но и работающие заведения, снимать там приходилось ночами по выходным, и это было достаточно опасно. Хотя, конечно, если в кадре персонажи стоят рядом с расправленным металлом, то это не металл, а безопасная бутафорская имитация, которая сияет не от жара, а от освещающих ее изнутри лампочек. Для пущей иллюзии во время монтажа финальных сцен «бутафорские» кадры с актерами перемежались крупными планами настоящего текущего металла, снятого на безопасном расстоянии от звезд.

Рискованно было снимать и ночью в криминальном районе Лос-Анджелеса. Косматос переживал из-за того, что может случиться, если группа разозлит какую-нибудь банду, но все обошлось. Очевидно, бандиты понимали, что связываться со Сталлоне себе дороже – из-за такой знаменитости полиция рыла бы землю носом.

За создание трюковых сцен картины отвечал Терри Леонард – эксперт-каскадер, который в молодости подменял Джона Уэйна, а в начале 1980-х – Харрисона Форда. Его присутствие было очень кстати, поскольку Косматос был не силен в съемочных технологиях. Так что Леонард занимался экшеном как постановщик трюков и как второй режиссер, а оператор-постановщик Рик Уэйт, ранее снявший антисоветский боевик «Красный рассвет», отвечал за картинку в спокойных, разговорных сценах. В свою очередь, Косматос кричал в мегафон и передавал группе «свои» режиссерские указания, которые, как все хорошо видели, были написаны на бумажке почерком Сильвестра Сталлоне.

Актера такой расклад полностью устраивал. Хотя он находил время для составления режиссерских указаний, большую часть того времени, когда он не присутствовал в кадре, он проводил либо наедине с Нильсен, либо в компании своих телохранителей и прихлебателей. Больше ни с кем он во время съемок не общался, и все говорили о том, что слава ударила ему в голову.

Помимо жены Сталлоне снял в «Кобре» свою раритетную машину 1950-х Mercury Monterey. Чтобы она выглядела угрожающе, ее покрасили в неглянцевый серый цвет. Естественно, вместе с автомобилем Сталлоне в съемках участвовало несколько его копий-дублеров, которые было не жалко разбить во время работы над сценами погонь.

Вообще, Сталлоне много думал над тем, чтобы сделать Кобру не просто крутым, а еще и уникальным и запоминающимся. Странноватая машина, «уличная» манера одеваться, именной пистолет Colt, солнцезащитные очки в помещении… Даже то, что Кобра режет пиццу ножницами, отнюдь не случайно. Хотя никто не может объяснить, почему герой так поступает. Необычность ради необычности!

Во время монтажа Сталлоне и Косматос планировали, что картина будет двухчасовой. Но когда стало известно, что «Кобра» выйдет в прокат через неделю после «Лучшего стрелка», Сталлоне решил, что картину нужно ужать до полутора часов, дабы гарантировать «Кобре» большее число показов в день, чем у «Стрелка». Ведь чем больше показов, тем больше потенциальный заработок и тем больше шансов обойти конкурента.

Также сокращать первую монтажную версию пришлось из-за обилия жестоких сцен. MPAA присудила «Кобре» «порнографический» рейтинг X, и боевые фрагменты пришлось ужать, чтобы привести фильм в соответствие с требованиями «взрослого» рейтинга R.

В результате всего этого и без того несложный сюжет картины ужался до минимума, и это сделало «Кобру» притчей в языцех среди критиков, любящих, чтобы боевик был не только энергичным, но и внятным и обстоятельным. В прессе картина была буквально раздавлена. Но Сталлоне работал не для критиков, а зрители его поддержали.

При 25-миллионном бюджете «Кобра», выйдя в прокат 23 мая 1986 года, собрала в мире 160 миллионов долларов. «Лучший стрелок», правда, удостоился 357 миллионов при 15-миллионном бюджете, а второй «Рэмбо» – 300 миллионов при бюджете в 25 миллионов. Но сборы «Кобры» все равно были впечатляющими, и в дальнейшем картина еще немало заработала благодаря продажам на видео. Одно время шли разговоры о сиквеле, но они так и остались разговорами.

В 1987 году «Кобра» была номинирована на шесть «Золотых малин», и фильм и сейчас не числят среди шедевров 1980-х. Но среди второсортных боевиков эпохи это одна из самых впечатляющих картин – как благодаря обилию трюков, так и благодаря харизме исполнителей. И, конечно, сейчас отношение к «Кобре» сглаживается ностальгией по временам экранной простоты и выразительности.

Что до коронной фразы Кобры о том, что преступники – болезнь, а он – лекарство, то она на время стала популярной цитатой. Ныне ее уже не помнят, но зато реальные американские полицейские, кажется, взяли ее на вооружение, и западные правозащитники часто жалуются, что копы палят по поводу и без повода. Многие бы, наверно, предпочли, чтобы такие горячие полицейские, как Кобра, вернулись в кадр – и пропали из жизни. Потому что на улицах реальных городов «черное» и «белое» редко разделено так четко, как в сценарии Сталлоне.