Рецензия на фильм «Сыщик»

Молодой хлыщ приходит к пожилому змию с законной просьбой: у хлыща любовь с женой змия, так вот, не мог бы змий, пожалуйста, дать жене развод? Змий мог бы, но у него встречный вопрос: как хлыщ собирается содержать свою будущую жену? Может быть, предлагает змий, мы притворимся, что здесь произошло ограбление, и тогда змий получит страховку, а хлыщ – камушки, которые можно продать и жить безбедно?

"Притворимся" – главное слово в "Сыщике": герои, пожилой писатель-миллионер и молодой неудачливый актер, притворяются все время, разыгрывая друг друга и зрителя, переходя из одной ловушки в другую лишь для того, чтобы обнаружить внутри нее следующий капкан. Майкл Кейн и Джуд Лоу играют драму, которую тридцать пять лет назад поставил Джозеф Манкевич, а сейчас переснял Кеннет Брана (здесь могла бы быть реклама Шекспира). В первой версии молодого хлыща играл Майкл Кейн, а писателя-аристократа – Лоуренс Оливье (здесь могла бы быть еще одна реклама Шекспира). Теперь Кейн красиво постарел и готов к роли пожилого змия. А пьесу Энтони Шафера, по которой поставлен старый фильм, переписал Нобелевский лауреат Гарольд Пинтер, добавив туда слово f*ck и подпустив гомоэротизма. Изысканная работа по металлу, настоящее произведение искусства.

Пинтеру дали Нобелевку за то, что в своих пьесах он "приоткрывает пропасть, лежащую под суетой повседневности". В "Сыщике" нет ни пропасти, ни суеты, зато есть методичность, дотошность и притворство. Герой Кейна хочет власти, герой Лоу хочет обыграть героя Кейна, для этого они выстраивают сложную конструкцию из обмана и доверия, светящуюся хищным хай-тековским светом. Название фильма Манкевича перевели в России как "Игра навылет", и это адекватнее "Сыщика". Если перед нами и детектив, то его основной вопрос – не "кто это сделал" и не "как это сделано", а "что это было?"

В оригинале представитель рабочего класса, простой парикмахер Майло приходил к аристократу Уайку. Забавно наблюдать, как за годы, прошедшие со времен фильма Манкевича, классовое различие превратилось в статусное, а фраза "Ты хочешь жениться на моей жене?" – во фразу: "Ты трахаешь мою жену?" Между этими двумя вопросами – тридцать пять лет, трансформация классового устройства общества, усовершенствование устройств слежения, смерть постмодернизма, – но суть дела осталась неизменной. Как и тридцать пять лет назад, мальчики самозабвенно меряются тем, чем обычно меряются мальчики. И побеждает, как водится, не тот, у кого больше, а тот, кто изобретательнее. Проблема только в том, что у второго все равно больше.

Следить за этой членомеркой в "Сыщике" бесконечно увлекательно – правда, в какой-то момент понимаешь, что следишь не за Майло и Уайком, а за Джудом Лоу, который пришел докапываться до Майкла Кейна. У которого, разумеется, больше: и харизмы, и мастерства, и умения держать паузу. Актеры ни в кого не перевоплощаются, они лишь примеряют на себя роли хлыща и змия, а зритель вынужден притвориться, что верит им.

Получается изящный, местами даже очень красивый театральный этюд, нечто вроде советских телеспектаклей из буржуазной жизни, только во много раз талантливее. Камеры слежения не зря постоянно лезут в кадр: сам зритель тоже становится такой бесстрастной камерой слежения, механически поворачивающейся то вправо, то влево, фиксирующей сложный гомоэротический менуэт Лоу и Кейна.

Блестящие актеры наедине с холодным, интеллектуальным текстом в синеватом хай-тек интерьере. Холодная, блестящая, сферическая лошадь в вакууме.