Рецензия на фильм «Человек, который убил Дон Кихота»

Режиссёр по имени Тоби снимает рекламу где-то в испанской глуши. На одной из вечеринок с продюсерами местный торговец DVD-дисками даёт Тоби один фильм, о котором тот не слышал уже очень давно. Это «Человек, который убил Дон Кихота» — студенческая работа молодого режиссёра, напоминание о тех временах, когда деньги для него ещё не затмили творчество. Тоби понимает, что деревня, в которой он снимал тот фильм, совсем недалеко, и отправляется туда. В деревне он находит старого сапожника, сыгравшего в его ленте центральную фигуру, рыцаря печального образа. Вот только сапожник настолько вошёл в роль, что до сих пор считает себя Дон Кихотом, и Тоби он воспринимает как нового Санчо Пансу. Безумный старик и заскучавший модный режиссёр отправляются в долгое приключение с обязательными прыжками на мельницы, битвами с полицейскими и, куда уж без этого, спасением прекрасной невесты.

Фильм «Человек, который убил Дон Кихота» невозможно воспринимать вне контекста его сложного производства. 25 лет безуспешных попыток снять кино мечты, смерти актёров, разрушенные декорации, миллион раз переписанный сценарий — всё это ещё до просмотра строит вокруг картины ауру произведения монументального, обязанного быть великим. Но Гиллиама, как отлично знают все его продюсеры, мало когда интересовали обязательства, тем более такие абстрактные. Всё, что он хочет, — снимать кино, которое ему нравится.

Понятно, почему фильм многие так прохладно приняли в Каннах. Терри Гиллиам совсем не пытается снять magnum opus, которого от него ждут, не хочет выделять «Человека» из остальной фильмографии. Наоборот, картина выглядит как логичное продолжение творческих поисков режиссёра и в каком-то роде их промежуточный итог. Учитывая, сколько элементов из «Дон Кихота» он позже перенёс в другие работы, картина превращается в этакого дистиллированного Гиллиама, архи-Гиллиама, если хотите. Все основные мотивы творчества режиссёра — истории о человеческих фантазиях, вымышленных мирах, снах, деструктивных свойствах искусства и поиске индивидуальности — здесь доведены до значений абсолютных, соединены в одно целое с фигурой самого режиссёра.

«Человек, который убил Дон Кихота» — бесспорно, самый личный фильм Гиллиама. Он прямо проводит параллели с собственным опытом съёмок, осмысляет его и, как любой талантливый комедиант, не боится смеяться над собой. Проблемы с продюсерами, застои на съёмках и творческие ступоры становятся частью одного большого путешествия за грань реальности — туда, где рождаются все великие произведения.

Режиссёр Тоби здесь как отражение прагматичной части Гиллиама, части холодной и потерявшей интерес к нерадивому проекту. Но и Дон Кихот — тоже Гиллиам. Безумный энергичный старик, живущий в обособленном мире, не готовый смириться с серой действительностью и, несмотря на всё неприятие и критику, раз за разом бросающийся на одни и те же ветряные мельницы. Прямо перед нами великий режиссёр сталкивает себя с собой, рефлексирует сквозь образы и действия. Чем дальше идёт фильм, чем сильнее размывается грань между Гиллиамом и рыцарем печального образа, тем ярче становится и фильм: если в начале изображение тут довольно аскетично и невыразительно, в конце начинается настоящий карнавал — и не только буквальный, но и карнавал гиллиамовской выразительности. Будто все его фирменные визуальные решения вырываются наружу из заточения и напоследок устраивают пиршество красок и света.

Но как бы любопытно ни было смотреть на «Человека, который убил Дон Кихота» через призму фильмографии режиссёра, это в конце концов прекрасное кино само по себе. Яркое, увлекательное, до одури смешное, настоящая современная сказка, которой не страшно показаться архаичной или недостаточно актуальной. Впрочем, история Дон Кихота не может быть не актуальной — именно об этом в финале нам говорит Гиллиам. Через долгие мытарства и внутренние конфликты он выводит очевидную мораль, которая тем не менее никогда не отзывалась столь убедительно. Теперь это не просто слова в воздух и не крикливые диснеевские лозунги «Мечты — это важно!». Это целый манифест, подписанный живым примером того, что фантазия жива и никогда не умрёт.

С 27 сентября в кино.