Бабушка нелёгкого поведения: рецензия на фильм «Оторви и выбрось»

Четыре года назад Оля (Виктория Короткова) выколола глаз парню-абьюзеру Олегу, по совместительству полицейскому (Александр Яценко), и загремела в тюрьму. Выйдя, она решила кардинально изменить жизнь: забрать дерзкую дочь Машу (дебютантка в кино Софья Кругова) у своей матери и поехать с ребёнком к своему новому мужу-заочнику, с которым она познакомилась по переписке на зоне. Вот только бабушка Вера Павловна (Анна Михалкова) так просто отдавать внучку не собирается — сначала она пырнет Олю ножом, а когда та всё же сбежит с ребёнком, организует поисковую операцию при помощи Олега, даже с пиратской повязкой на глазу не оставляющего надежд вернуть свою любовь.

Софья Кругова в роли Маши на кадре из фильма «Оторви и выбрось»

Если свести сюжет «Оторви и выбрось» к отдельным переменным, получится стандартная российская «фестивальщина»: тут и домашнее насилие, и образ тюрьмы, глухая провинция как место действия и тема удушающей семьи как основной лейтмотив. Вот только душат у Соколова чаще буквально, чем метафизически, и в этом кардинальное отличие от большинства коллег по цеху. Историю, которую другой бы решил целиком на крупных планах в клаустрофобных интерьерах дешёвых квартир, он снимает как отмороженный вестерн. В ключевые эмоциональные моменты герои у него не бьют посуду, а друг в друга стреляют. Вместо утомительных пауз — непрекращающееся действие. Вместо переглядываний исподлобья — кровавый слэпстик.

Конечно, это не такое выразительное кино, как соколовский же «Папа, сдохни», и даже близко не столь жестокое. Но тут и задачи другие: режиссёр явно не хочет повторяться после блистательного дебюта. Ему интереснее пробовать новое и тестировать свой метод в разных жанрах (он даже будто бы специально выбирается из тесных комнат на открытые пространства, чтобы совпадения были минимальными). Да, если смотреть в общем, и «Папа, сдохни», и «Оторви и выбрось» можно причислить к чёрным комедиям. Но только первая была безумным гиньолем, где социальный комментарий скрывала выдающаяся пластика, а вторая — по сути, нежная семейная драма, разве что с до абсурда завышенными ставками.

Александр Яценко в роли Олега на кадре из фильма «Оторви и выбрось»

В «Оторви и выбрось» вообще всё выкручено: и эмоции, и конфликты, и цвета (если лес — то почти кислотно-зелёный, если квартиры — то как у Кар-Вая), и, конечно, режиссёрский стиль. При всей разнице в интонациях и жанре, тут легко угадывается почерк автора «Папа, сдохни». Всё та же любовь к «зумам» и практическим эффектам, комичное насилие и подчёркнуто манерное слоу-мо. Что в дебюте, что здесь он снимает со стремлением в каждой сцене сделать что-нибудь эдакое, каждый момент решить не самым очевидным образом: то камеру повернуть под голландским углом, то сделать из встречи матери с дочерью настоящую ковбойскую дуэль в духе Серджио Леоне. Не всегда, пожалуй, уместно — но это тот случай, когда и у недочётов есть своё обаяние: Соколов даже ошибается с какой-то сумасшедшей любовью к своему материалу.

Виктория Короткова в роли Оли кадре из фильма «Оторви и выбрось»

Фильм включает флешбэки без особых предупреждений, а в самый неожиданный момент вдруг звучит голос рассказчика, который объясняет, что в жизни Оли было до выхода из тюрьмы (он больше никогда не появится). «Оторви и выбрось» пускает в ход все доступные приёмы: это кино, которому важно, чтобы зритель понимал, что это кино. Оно упивается своей условностью, постоянно напоминает: дескать, всё здесь не совсем всерьёз. У Соколова вновь вышло очень синефильское произведение — в том смысле, что ему комфортно быть именно «фильмом», а не слепком реальности, манифестом поколения или мощным социальным высказыванием. На удивление редкое и приятное качество для российского арт-мейнстрима.

Анна Михалкова в роли Веры Павловны кадре из фильма «Оторви и выбрось»

При этом нельзя сказать, что «Оторви и выбрось» совсем оторван от действительности, но смыслы он подаёт в максимально игривой форме. Режиссёр и в «Папа, сдохни» говорил о невесёлых вещах (наследственности зла и полицейском произволе) с улыбкой — а точнее, хитрым окровавленным оскалом. Здесь он это делает изящнее: за физическими гэгами и остроумными диалогами прячет печальную историю о круговороте насилия, который, возможно, никогда не кончится. Оля настолько хочет вырваться из своего окружения, что готова поехать чёрт пойми куда к мужу по переписке, который слал письма с подчёркнуто канцеляристскими формулировками в духе: «Надеюсь, вместе мы сможем начать новую главу в нашей жизни». В мире, где всё так сложно и жутко, любая банальность кажется путём к свободе — и этого же принципа, кажется, придерживается сам фильм.

Но особенно интересна второстепенная линия надзирательницы тюрьмы (Ольга Лапшина) и её сына (Данил Стеклов), возникающая буквально из-за одной реплики главной героини и любопытным парафразом проходящая через всю картину. Мать пытается оградить сына от повторения своей судьбы — работы в исправительной колонии и жизни среди рутинной жестокости, — но её попытки разбиваются о холодное «а мне и так нормально». Написана линия как разговорная комедия, но по сути своей она щемяще грустная: все мы застряли в трясине и вынуждены повторять ошибки предков. Только и остаётся, что стрелять друг в друга, резать почём зря и надеяться, что это всё заснимет Кирилл Соколов. Тогда хотя бы на экране будет весело.