Рецензия на фильм «Бабуся»

Нечасто, но стали появляться фильмы из жизни глубоко народной, что проистекает на просторах земли русской, за пределами Садового кольца, а то и Московской кольцевой автодороги. Только вот беда – если в фильмах про любовь нас подстерегает пошлятина и неумеренная романтика в стиле дамских любовных романов, а картины про мужественных мужчин грешат преобильными реками крови, в которых плавают отстрелянные конечности, то к фильмам из народной жизни хочется пририсовать лапти и по ходу дела фальшиво-заунывно затянуть что-нибудь вроде "Степь да степь кругом".

Российское кино о российской глубинке и ее проблемах оказались в большинстве своем (правда, тут говорить о большинстве вообще трудно, так как "народная" тема в кино все же не самая популярная среди творцов) раскрашенными в терпкие, но безжизненные цвета, не имеющими ничего общего с теми сочными красками жизни, которыми режиссер надеялся привлечь зрителя. Герои "народных" фильмов, как правило, или запредельно много пьют, но совершают при этом добрые дела, либо не пьют вовсе, совершают бесконечные подлости, но в трудный момент из них, как из прохудившегося сосуда, начинает хлестать неуемная добродетель. Почему фильм Павла Лунгина "Свадьба", забавный по сценарию, с неплохими актерскими работами, остроумными сценами, по-режиссерски цельный, оказался под градом критических стрел (хотя справедливости ради надо сказать, что было достаточно и положительной критики, да и зрители фильм приняли)? Все просто: понадеявшись на то, что зритель узнает в персонажах себя и своих соседей, а проблемы, которые решают герои, близки зрителям и в жизни, – хроническая невыплата зарплаты, пьянство мужа, беспредел милиции и пр., Лунгин снял фильм-сказку, не удосужившись пояснить, что все это понарошку. В результате получился эрзац – похоже на правду, но от правды неизмеримо далеко. Как заменитель сахара – сладкий, да не настоящий.

Примерно то же самое произошло со всем циклом Евгения Матвеева "Любить по-русски". Благородная задача – показать хороших русских людей, противостоящих подонкам и сохранивших глубину и чистоту чувств, тоже обернулось полнейшим заблуждением и жизненной неправдой. Хорошие герои на фоне березок выкрашены в добрые пастельные тона, мрачные злодеи все как один злобны и неизлечимо порочны. Главная беда таких картин в том, что они пытаются провести некую национальную идею, зациклившись на эфемерной "русскости", которая, стоя по другую сторону баррикад от "нерусскости", якобы на деле доказывает свое благородное предназначение. В результате все сводится к очередным размышлениям на тему загадочной русской души, что тоже само по себе не совсем честно по отношению к зрителю, который против воли своей переполняется гордостью за собственную загадочную душу. А на загадочность можно спихнуть очень многое…

Удивительным образом всего этого избежала Лидия Боброва со своей картиной "Бабуся". Впрочем, вряд ли это можно назвать удивительным. Боброва с самого начала сделала то, чего так всегда боялись создатели "народного" кино. Она не стала играть со зрителем в поддавки. История про бабу Тосю, "бабусю", как звали ее внуки, сколь жизненна, столь и кинематографична. На старости лет бабуся оказалась никому не нужна. Дом свой в деревне она продала, деньги раздала многочисленным внукам. Вскоре умерла дочь, зять решил начать новую личную жизнь, в которой бабусе, разумеется, места не нашлось. Старушку стали передавать от родственников к родственникам. По разным причинам никто из внуков взять ее не захотел. Или не смог. И ушла бабуся зимней ночью в лес, умирать. Вот и вся история, простая, как миллион историй до нее.

Боброва не боится ставить самые "затасканные" проблемы – очерствение людских душ, неблагодарность, отсутствие сострадания, то же пьянство. Русская деревня, снятая зимой, не вызывает ассоциаций с Пушкиным и его Ариной Родионовной – только с тоской необъятной, когда заняться нечем и напиться тянет. Есть спокойная и грустная констатация факта: пьют до потери человеческого облика. Кто не пьет, тому вообще ничего не надо, кроме спокойной жизни, которую бабуся одним своим появлением в доме, само собой, нарушит. У кого повернется язык осуждать внука-беженца, вернувшегося из Чечни и живущего в чьей-то избенке на птичьих правах, да еще с больной дочкой? Или внучку, которая знает, что, приведи она бабусю, муж ее непременно выгонит? Осуждать за негероическое поведение? Оно нормально. Авторы фильма смотрят на всех глазами самой бабуси, а у той глаза любящие, она по-прежнему за внучат, уже давно выросших, переживает.

То, что режиссер взяла на главную роль не профессиональную актрису, а натуральную бабусю из деревни, делает фильм как-то по-детски настоящим. Нина Шубина – актриса, прямо скажем, неважная. Что неожиданным образом идет картине в плюс. Вроде как неказистая, зато своя. Причем "актриса" почти ничего не делает в фильме, играют профессиональные актеры, а бабуся только переходит, как знамя, из рук в руки. И молча подолгу наблюдает из машины, как ее племяннице не удается договориться с очередным родственником. Непрофессионализм бабуси словно подчеркивает: здесь все по-честному, здесь вас не обманут.

Это, конечно, не значит, что для успеха фильма непременно надо на главную роль брать непрофессионалов. Это значит только, что умение не играть со зрителем в поддавки в кино, да еще "народном", равносильно творческому прорыву. И никакой национальной идеи не надо.

Текст: Екатерина Барабаш