Богоборец

Чтобы понять логику Лютора и Бэтмена в фильме Зака Снайдера, нужно осознать, что начало картины воскрешает в памяти американцев чудовищные события 11 сентября 2001 года. Конечно, по сути своей воспроизведенное в «Бэтмене против Супермена» сражение Супермена с криптонцами в небе над Метрополисом, которое мы уже видели в «Человеке из стали», имеет мало общего с терактами радикальных исламистов. Но с точки зрения тех, кто в те дни бессильно взирал в небо, разница была невелика.

11 сентября террористы в Нью-Йорке не просто разрушили небоскребы и убили тысячи американцев. Они унизили государство, которое тратит на свою армию больше, чем все его противники и союзники вместе взятые. Да, Америка никогда не была безопасной страной. Но после развала СССР и всего советского блока единственной угрозой для американцев стали другие американцы. И тут такой афронт. Символы американского капитализма уничтожили люди с ножами для резки картона. И эта трагедия породила колоссальную психологическую травму, несравнимую с реакцией на теракты в привычных к ним странах. Для Израиля палестинские преступления – страшная рутина. Для Америки же 11 сентября было днем крушения мироздания. И это немедленно проявилось во всем – прежде всего в готовности на любые нарушения чужих и собственных прав и свобод, лишь бы никогда больше не почувствовать столь же бессильными.

Наложим эту реальную ситуацию на трагедию вымышленного Метрополиса. Что почувствовали американцы и все земляне в тот день, когда война пришельцев превратила многие небоскребы в руины? Очевидно, тот же экзистенциальный ужас перед крушением мироздания. Для публики, наблюдавшей за катастрофой из зрительного зала, финал «Человека из стали» был демонстрацией героизма Супермена – хорошо знакомого и понятного поклонникам комиксов. Но для вымышленных землян Супермен был столь же страшен, как его инопланетные враги. И не важно, на чьей он стороне. Американские атомные бомбы тоже на стороне американцев – но разве это делает их менее ужасающим оружием? А Супермен куда страшнее атомных бомб и президентов с «атомными чемоданчиками», поскольку он может уничтожить Землю и остаться в живых, а для землян применение сверхмощного оружия – самоубийство.

Чем выше взлетаешь, тем больнее падать, и самым шокирующим сражение над Метрополисом было для тех, кто потратил всю свою жизнь на то, чтобы никогда больше не чувствовать себя беспомощным. «Бэтмен против Супермена» показывает, как эта трагедия повлияла на Бэтмена, и он проводит параллель между событиями в Метрополисе и гибелью родителей Брюса Уэйна. В том, что случилось с семьей Брюса, не было вины маленького мальчика, но дети верят, что мир вращается вокруг них, и боль от потери родных всегда была для Уэйна смешана с чувством стыда от того, что он не смог их защитить. Поэтому Бэтмен потратил десятилетия на превращение себя в борца с преступностью, которого нельзя застать врасплох.

И вот, после всех его подвигов, в день битвы над Метрополисом Уэйн вновь почувствовал себя беспомощным мальчишкой, которому нечего противопоставить злодеям. Даже не зная об этом, Супермен унизил Бэтмена так, как его не унижали с детства. И это становится ключевой мотивацией Темного Рыцаря, хотя, конечно, он придумывает и более героические причины для охоты на Супермена.

Фильм Снайдера не показывает, где был и что чувствовал Лекс Лютор в день битвы над Метрополисом. Но он проводит параллель между суперзлодеем и супергероем, и чувства Бэтмена можно использовать как ключ к чувствам Лютора. Мы узнаем из картины, что отец Лекса, которого все окружающие считали блистательным бизнесменом и воплощением Американской Мечты (Лютор-старший сбежал в Штаты из советской ГДР), был домашним тираном и что чувство беспомощности, которое накрыло маленького Уэйна в день гибели его родителей, было для маленького Лекса страшной повседневностью. И когда парень наконец-то избавился от отцовского гнета, он использовал свою корпорацию, чтобы стать закулисным вершителем судеб мира.

Это совершенно иное поведение, чем в случае Бэтмена, но если разобраться, это тот же феномен – человек с посттравматическим синдромом делает все возможное и невозможное, чтобы всегда быть на коне и чтобы никто в мире не мог ему помешать. Поэтому Супермен своим появлением унизил Лекса так же, как он унизил Бэтмена. Что повлекло предсказуемое и одержимое противодействие. «Карфаген должен быть разрушен!» – как говорили римляне, опасавшиеся соседства с африканской империей.

При этом, если Бэтмен, в принципе, способен поверить, что Супермен ему не враг и что с ним можно сотрудничать (пусть и держа про запас криптонитовое оружие на случай предательства), то для Лютора этот вопрос закрыт. Он не верит в героическое благородство, поскольку годами видел истинное лицо своего отца, скрытое от всех, кроме членов семьи. И чем громче люди прославляют «божественного» Супермена, тем сильнее Лютору хочется его опозорить и уничтожить. В детстве Лекс не мог противостоять отцу, богу для всего мира и демону для своего сына. Теперь же у него есть шанс метафорически расквитаться, и никакое преступление ради этого не кажется ему слишком страшным. Со стороны это может показаться нелепым, но для того, кто страдает посттравматическим синдромом вкупе с нестабильностью психики, это вполне осмысленное поведение.

Конечно, нельзя забывать о том, что тайная война с Суперменом дает Лютору доступ к технологиям Криптона, что само по себе может быть сильной мотивацией. Но все же из фильма ясно, что эта причина для Лютора вторична. Как и в случае с супергероями картины, суперзлодеем движет его семейная история. И, может быть, Лекс со всей его гениальностью тоже стал бы супергероем – если бы его отец был вдохновляющей, а не пугающей фигурой.