Рецензия на фильм «Театр»

Иштван Сабо снял "Театр" по Сомерсету Моэму, почти феминистский фильм

Наверное, многие помнят советский "Театр" (1978) Яниса Стрейча по роману Сомерсета Моэма. Как монументально красива была там Вия Артмане в роли стареющей звезды лондонских подмостков Джулии Ламберт, как обаятельно подонист был Ивар Калныньш в роли ее юного неверного любовника Тома. И веяло от фильма легкой неуловимой грустью по уходящим годам, по сознанию того, что жизнь – театр, а театр – жизнь, и если даже сойтись им на время, то счастья не принесет это ни жизни, ни театру, и уж тем более – ни уходящим годам. И, говоря откровенно, был тот фильм скучен и назидателен.

Прошло 25 лет, и венгерский киноклассик Иштван Сабо решил обратиться к Моэму, сняв фильм, который у нас перевели как "Театр", хотя в оригинале он звучит как "Being Julia" ("Быть Джулией"). Фильм снимался в Англии совместно с Америкой, Канадой и Венгрией.

Можно, конечно, напомнить сюжет. 46-летняя актриса Джулия (Аннетт Бенинг), жена главного режиссера театра Майкла Госселина (Джереми Айронс) влюбляется в юного безденежного пройдоху Тома. Само собой, Том, заняв немалую сумму у Джулии, через какое-то время убегает от увядающих прелестей звезды к крепкому телу молоденькой актрисы, рассчитывающей занять место Джулии в театре. Джулия страдает, мечется, но в какой-то момент понимает: молодость – это, конечно, штука весомая, но ведь и свои позиции сдавать так просто нельзя. Надо найти белого коня, взгромоздиться на него, забыв про все остеохондрозы, и въехать на этом коне обратно в славу, в молодость, в счастье. И, загнав эмоции подальше, героиня Аннетт Бенинг красиво убирает соперницу с пути, устроив на премьере вместо ее бенефиса свой собственный, не запланированный ни режиссером, ни автором.

Да и какой у собственного, может, последнего бенефиса, может быть режиссер, тем более, если это твой собственный муж, положивший глаз на аппетитную красотку – юную актрису, прущую, как танк, тебе на смену? Нет, все решать самой, и только самой.

У Иштвана Сабо получился очень женский и – да простят автора этих строк – отчасти феминистский фильм. В отличие от того нашего, старого, где грустью и уходящей молодостью веет от каждого кадра. Аннетт Бенинг (и почему она так поздно стала известна российскому зрителю, только после оскароносной "Красоты по-американски" /American Beauty/ (1999)?), кажется, не боится ничего. Разумеется, с легкой руки режиссера. Вот она красотка, знаменитость, с дежурной улыбкой принимающая корзины цветов. А вот – красные от слез глаза, опухшее лицо и так безжалостно и словно бы надменно схваченные оператором глубокие морщины на шее. Те самые, что подло выдают возраст. Сначала в эти морщины ("милые морщинки, как я люблю их!") так влюблен ее юный любовник, а потом они же становятся тонкой, но непреодолимой чертой, через которую он уже не хочет переступать.

Все ставится с ног на голову, и даже седой шекспировский постулат "весь мир – театр, и люди в нем актеры" Иштваном Сабо (вслед, впрочем, отчасти за Сомерсетом Моэмом) преломляется через опыт видавшей виды звезды: лишь театр реален в этом мире. Что бы вы все делали без нас, актеров, вдыхающих жизнь в ваше скучное существование? Вот оно – Предназначение. Так при чем тут возраст, морщины, соперницы?

За роль в "Театре" Аннет Беннинг выдвинута на "Золотой глобус", и если она его не получит, то будем считать, что так просто неудачно сошлись звезды. Потому что Беннинг в этом фильме действительно может все, словно сдает сложнейший экзамен на актерское мастерство. При, в общем-то, заурядной внешности она может быть красавицей и чудовищем, любящей матерью и стервозной женой, нежным другом и разъяренной фурией. Даже утонченный аристократ Айронс, играющий ее мужа, порой кажется на ее фоне бледноватым фоном.

Впрочем, кажется, Иштваном Сабо так и было задумано. И умный Айронс на это согласился. Как согласились и все остальные, даже Сомерсет Моэм, сам того, бедняга, по известным причинам не ведающий.

Текст: Екатерина Барабаш