Рецензия на фильм «Мое сердце биться перестало»

Редчайший случай, когда в фильме классно сделано не начало, чтобы к концу, как обычно, все сдулось, а наоборот – классно сделан конец, позволяющий вздохнуть свободно, после того как первые 100 минут фильм все не надувался. "Мое сердце биться перестало" /De battre mon coeur s'est arrete/ (2005) Жака Одиара заслужило за случившееся целую полку прошлогодних "Сезаров". Во Франции настолько все уже было, что что-то редкое сразу чего-то заслуживает. У простых зрителей, однако, возникнет резонный вопрос, а стоит ли ради последних 10 минут терпеть первые 100.

Решить его положительно смогут, наверно, лишь квартирные маклеры, которые и у нас "сдам-сням" без регистрации, также ненавидящие музыку дети богатых родителей, купивших в дом пианино, да начинающие ходоки от надоевших жен, коллекционирующие варианты сокрытия своих ходок. Эти категории зрителей извлекут практическую пользу из фильма, который для остальных – не триллер и не комедия, а столь же промежуточная кинозарисовка, как "рассеянный образ жизни" ее героя.

Первые 50 минут в деталях демонстрируется лишь "рассеянность". Герой Ромена Дюри общается с друзьями по делам, идет возврат долгов от лиц арабской национальности либо их выселение за неуплату с применением резиновых дубинок, но лица мелькают галопом и не являются проблемой. Герой общается с друзьями не по делу, составляя рабочие алиби для их жен на время визитов друзей в бордели, что впоследствие будет иметь развитие, но проблемой тоже не станет. Еще герой общается с отцом (Нильс Ареструп), владеющим левым бизнесом, а попутно собравшимся жениться на шлюхе высокого полета (Эмманюэль Дево), что даже не будет иметь развития, хотя проблему создаст. Наконец, герой между всех этих бесперспективных сюжетных нагромождений сталкивается однажды с импресарио своей покойной матери-пианистки, и выясняется, что первые 20 из своих 30 лет он тоже провел за пианино. Вот эта музыка, красивая и сильная, вполне могла бы заглушить вялотекущий "шум времени". Увы, Ромен Дюри ("Арсен Люпен" /Arsene Lupin/ (2004)) – сам слишком вялый для роли героя, не Харви Кайтел из "Пальцев" /Fingers/ (1978), неслучайно ему-то "Сезара" и не дали.

Короче, единственное, что постепенно выделяется в "разбросанности" – подготовительные уроки великовозрастного оболтуса с пианисткой-китаянкой (Лин Дан Пам), попавшей в Париж именно за музыку, в связи с чем она ни слова не говорит по-французски. Тут все смешно и любопытно. "А кто такой Жан-Пьер? – Это я", – поясняет ярко выраженный представитель монголоидной расы. И в путанице рас и языков, сведенной к игре на фортепьяно, которую ни с чем не спутаешь, столько сюжетного потенциала, что вспоминаются недавний датский "Китаец" /Kinamand/ (2005) и давнее новозеландское "Пианино" /Piano, The/ (1993), где, кстати, тоже был Харви Кайтел. Как только Бах звучит вместо всего, он все просвечивает – шлюх высокого и низкого полета, маклеров, бары и адюльтеры. Несмотря даже на то, что профессиональные музыканты будут очень веселиться, глядя, как актер и режиссер на каждом шагу фальшивят с пианизмом. Так не играют. Но все понятнее и понятнее, что музыка как смысл жизни – проблема ненадуманная. Крыть ее нечем ни старым пердунам, ни русским мафиози. Музыку просто надо исполнять, и без эмоций.

К сожалению, до самого конца режиссер не решается выстроить фильм, как музыку. Еще минут 50 он тупо пытается сопоставить смысл жизни с развитием бессмыслицы. Разовьются романчик, семейные ценности и криминал. Будет даже пара неплохих эпизодов по этой части, изобретательных и остроумных. Сюжет станет чуть-чуть менее какофоничным. Однако фильм напрасно сравнивают только с "Пальцами" Джеймса Тобака, чьим вольным римейком он является. "Пальцы", конечно же, натолкнули Жака Одиара на искрометный финал, а также заставили в два хода раскрыть тайну минско-русской души да в три приема разобраться со шлюхами, женами и отцами. Финал – первое правильное решение Дюри, Одиара и их героя. Но им было, с кем соревноваться, и, поскольку решение копится слишком долго, действительно напрасно в связи с сегодняшним Парижем никто не вспомнил сорокалетней давности Тбилиси из "Жил певчий дрозд" Иоселиани, сегодня живущего в том же Париже. Ведь тут соревнование проиграно вчистую.

У Иоселиани такой же великовозрастный оболтус слонялся по родственникам и друзьям с той лишь разницей, что мечтал не исполнять музыку, а сочинять ее. Но уже сорок лет назад Иоселиани решился и построил жизнь по смыслу, так что "Жил певчий дрозд" оттуда дает понять гораздо больше, чем нерешительный Одиар отсюда. С какой Луны ты свалился, если до сих пор не в курсе, что пианист занимается 8 часов ежедневно, и "если я не играю один день, это заметно мне, если два – всей семье, если неделю, то слышит публика"? На какое пианино ты сегодня надеешься, если предал его десять лет назад, причем уже не будучи вундеркиндом? Где те десять лет и где "острый галльский" слух? Что за паленые тексты нам впаривают?

Если бы действие фильма шло на Луне в полной тишине, он еще был бы про Париж, а так – только про тебя. На твоих похоронах будет играть музыка, но ты ее не услышишь.