Интервью с Джерардом Батлером

Все, что ваш герой Майк говорит в «Голой правде», вообще-то так и есть, и непонятно, почему вы постоянно отпираетесь.

Послушайте, ну, во-первых, критиковать эту позицию значительно проще, чем защищать. И если сказать «Да, я так и думаю!», будешь выглядеть полной задницей. Ну, то есть, частично это похоже на правду, но – господи боже – парень в обезьяньем костюме говорит, что нужно трахаться как мартышки и праздновать каждое мгновение (смеется)! Конечно, частично он прав, особенно, когда говорит, что женщины иногда используют секс как наказание, но вообще я не до такой степени привержен этим идеям, как Майк.

Вам было стыдно какие-то реплики произносить?

В первый же день съемок у меня была реплика, ох… Ну, та сцена… В общем, где я говорю: «Все они хотят засунуть тебе член в задницу». Вообще весь день для меня был настоящим кошмаром. Понимаете, это первый день съемок, репетиций не было, я стараюсь не забывать про американский акцент, с Кэти Хайгл как-то коммуницировать, оставаться таким легким и непринужденным. А в этой сцене у меня было так много текста! Я все время трепался. И почему-то каждый раз, посмотрев по сценарию на задницу Кэти, я не мог спокойно продолжать сцену, забывал текст и начинал смеяться. Потому что каждый раз я думал: «Какую же х…ню я несу!»

А самая позорная сцена вообще, в карьере?

Ну, танец в «Рок-н-рольщике», конечно. Причем я в то же время страшно ей горжусь! Потому что смог выставить себя таким идиотом. Но каждый раз, когда я вижу эту сцену, я закрываю лицо руками и начинаю издавать такие вот звуки: «Оооо, ааааа!».

Возвращаясь к «Голой правде». Вам самому нравится, когда женщина проявляет инициативу?

Да, я это обожаю! Всем нам нравится чувствовать себя желанными. Почему же обязательно мужчина должен бегать за девушкой? Мужчина, с одной стороны, хочет быть охотником, но с другой стороны, приятно знать, что ничего этого делать не нужно. Понимаете, я ведь не мальчик уже, и я часто думаю: «Это интересно, но я был заинтересован и раньше. И у меня просто нет сил пускаться сейчас в погоню». К тому же – можете мне не верить, – но я всегда был довольно застенчивым и мне неловко к кому-то в открытую клеиться, телефончик просить…

В «300 спартанцах» вы, конечно, задали всем мужчинам довольно высокую планку. Вы с тех пор такой мальчик с плаката в фитнес-клубе.

Ох, поверьте, больше уже нет (смеется). Вот она – голая правда о Джерри Батлере (смеется). Тогда я правда был в потрясающей форме, но поддерживать ее на том уровне было бы физически невозможно.

Потом такое количество мышц довольно жестко к одному амплуа привязывает.

Конечно! В «Голой правде», например, мне не нужно было быть качком, это было лишнее. Это романтическая комедия, я, конечно, должен был быть симпатичным, но не идеальным же. Вообще вся эта бодяга с идеальным телом – это тщеславие. А актер не должен быть тщеславным.

А будет у «300 спартанцев» сиквел?

Я точно не знаю, честно говоря. Слышал какие-то разговоры на эту тему, но мне кажется, это слухи в большей степени. И потом даже если и будет вторая часть, то мое участие в ней под большим вопросом. Потому что, как вы помните по первой картине, есть одно обстоятельство, которое несколько уменьшает мои шансы (смеется). Хотя, если я как Марлон Брандо просто буду смотреть откуда-нибудь с облака и говорить: «Это Спарта, сынок!» (смеется), я согласен!

Брандо миллионов двадцать за это заплатили, кажется.

Да, я знаю! Черт, за такие деньги я готов в костюме трансвестита сниматься