Фантастике в России — быть! Интервью с Риналем Мухаметовым, звездой фильма «Вторжение»

Если вы хотите узнать больше о том, как создавалось «Вторжение», смотрите документальный фильм о съемках новой ленты Федора Бондарчука в онлайн-кинотеатре Wink.

Ты играешь инопланетянина, который попал на Землю и пытается освоить человеческие эмоции. Как ты готовился к этой роли? Смотрел ли на других актёров, игравших похожие роли, — Дэвида Боуи в «Человеке, упавшем со звезды» или, допустим, Джеффа Бриджеса из «Человека со звезды»?

Я понимаю, о чём ты говоришь. Я так не делаю никогда, никогда, никогда. Я ненавижу слово «референс». Ещё со времён Школы-студии МХАТ мне кажется, что для роли важно, чтобы это всё родилось в тебе.

Понятно, что, так или иначе, все равно отпечатки увиденного есть. Безусловно. Хочешь ты того или нет. Потому что это твой мозг — он видит, и потом он проецирует, это нормально. Но вот смотреть на что-то специально — нет, я так не делаю, я этого не приемлю и считаю, что это неправильно даже в каком-то смысле. Так что сам я ни на что и ни на кого не смотрел, хотя знаю, что при создании персонажа референсом был «Знакомьтесь, Джо Блэк».

Насколько для тебя отличается работа над большими фильмами вроде «Притяжения» или «Вторжения» и маленьким кино?

Честное слово, для меня — никак. Ведь суть — она и есть суть. Она не может быть маленькой и не может быть большой. Это уже абстракция, конечно, но я могу быть одет в разную одежду, могу быть в перьях, могу быть как сейчас одет, могу быть в смокинге, но суть-то моя от этого не меняется. Ты можешь подстраиваться под форму, но внутри неё ты всегда несёшь одну и ту же суть.

Я не делаю различий между большим и маленьким кино, для меня всё в равной степени важно. В блокбастерах, когда ты работаешь на таких скоростях, важно, даже наоборот, ещё больше отходить к сути. Потому что на фоне красивой картинки и мысль должна быть громче. Только тогда это становится красиво. А то у нас в последнее время слово «красиво» ассоциируется с пустотой. Я с этим не согласен. Для меня «красиво» — совокупность всего, а не данность внешняя. Это и звучание мысли, и пластика рук, тела, и восприятие твоей речи человеком.

В чём для тебя эта самая суть, мысль во «Вторжении»?

Мне кажется, если «Притяжение» было про любовь, то «Вторжение» больше про душу. Люди часто обращают внимание на других людей, только когда происходит что- то ужасное — какой-то террор, катаклизм, катастрофа, когда погибло много людей. Вдруг все начинают понимать, насколько важен человек в этом мире.

А как только проходит время, опять начинают хамить, унижать, высмеивать. И только когда ещё что-то произойдёт — все понимают, что, ребят, давайте быть вместе. Так что тут мы ещё раз, наверное, напоминаем, что для человека важен человек.

Почти Тарковский. Конечно.

Куда ж без него? Мы все им дышим.

Ещё один, как мне кажется, важный мотив и «Притяжения», и «Вторжения» — конфликт людей, что ли, сердца и людей мозга.

Да.

Ты себя каким считаешь?

Мне кажется, мой герой как раз этим и инаков. В нём есть баланс: душа, которую он вынужден проецировать через мозговую палитру. Он совокупность и того, и того.

Благодаря бацилле человека в нём вдруг произошёл слом, в нём начали появляться чувства, и он не боится воспринимать что-то новое.

У тебя в последнее время выходит очень много фантастических фильмов — при том что их у нас, в принципе, не так много снимают. Для тебя как-то особо близок этот жанр?

Да, ведь фантастика… почему она вообще считается фантастикой? Потому что в ней есть вещи, которые как бы не подлежат объяснению жизненному. Так что для меня фантастика — это расширение возможностей, расширение жизненных рамок. Я люблю фантастику, я в ней чувствую себя комфортно, я в ней существую. Для меня сама жизнь фантастична. А фантастика — та самая совокупность мысли и души.

Хороший пример, как мне кажется, из последнего — «Джокер». Фильм, который расширяет грани своего жанра с помощью внутренней пластики комикса, но при этом он абсолютно честный. Это кино о человеке, который несёт мысль, который чуть более болен, чем все остальные вокруг него.

Как думаешь, почему у нас фантастика до сих пор непопулярный и чуть ли не маргинальный жанр?

Просто так сложилось. Если обратишь внимание, у нас фантастику воспринимают плохо, а артхаус — хотя и фантастика может быть артхаусом, конечно…

Ну, Тарковский.

Вот да. «Солярис» — там же метафизика такая. А вот ты попробуй это кому-нибудь объяснить, людям, которые этим не живут. Ты более-менее у любого спроси, какой лучший российский фильм, большинство ответит, там, не знаю, «Брат». И это неплохо, отличное кино. Просто обидно, что у нас такое кино делают несоразмерно лучше, чем фантастику.

Но, я надеюсь, благодаря «Притяжению», теперь вот «Вторжению», мы всё-таки придём к тому, что у нас появится своё фантастическое кино. Российская фантастика. Это неплохо. И звучит даже интересно. Как-то андеграундно.

Хорошо, закончим таким общим вопросом. Какие вообще твои любимые фантастические фильмы?

Я больше по аниме. (Смеётся.) Но вообще «Солярис» Тарковского. Потом очень нравится, что делает [Рустам] Хайдамов — не знаю, правда, насколько это может считаться фантастикой. Безусловно, Хаяо Миядзаки — настоящий кладезь души, чем больше смотришь, тем больше потаённого там находишь. Наверное, как-то так.

И, конечно, нужно прочитать «Илиаду», кто не читал, Данте, Куна за пятый класс (имеется в виду книга Николая Куна «Легенды и мифы Древней Греции». — прим. ред.). Все этого избегают, а это ведь очень глубоко. Фантастика вообще очень глубокий, невероятный художественный жанр. И, надеюсь, когда-нибудь у нас получится это доказать. Я держу за это кулаки, болею за этот жанр. Фантастике в России — быть. Ура!