Рецензия на фильм «Новые сказки братьев Гримм»

Но психологически перенести то, что видишь, довольно затруднительно. Вармердам сильнодействующий – наверно, один из самых сильных за год. Это талантливо.

Девушка входит в кухню, не девочка уже, но с криком: "Я есть хочу". Ее грубо посылают двое мрачных людей. Девушка идет в спальню, ложится рядом с юношей, не мальчиком уже. Он прижимает ее к себе. С утра мрачный человек берет этих братика и сестричку с собой за дровами в лес. В лесу братик с сестричкой собирают хворост, отец им грубит, а потом вовсе исчезает. При этом лес высокий, но негустой, и мало, что сказочно красивый, так опушка видна. До дома дойти – как нечего делать. Но они туда не пошли. Из северной Голландии юноша с девушкой отправились в южную Испанию. Вспомнили, что там родственники. Сразу же понимаешь, что речь идет не о тридевятом царстве, а о родной Европе, причем насквозь – о Единой Европе. Поскольку же мотоциклы далее будут ездить мимо многоэтажек, понимаешь еще, что речь идет о сегодняшнем дне Сообщества, только рассмотренном сквозь призму той мифологии, с которой Сообщество начиналось. Сказки братьев Гримм про колдунов и людоедов – мифология европейцев.

Братик с сестричкой следом переживут еще несколько приключений, очень последовательных в их странствиях. Одно – в "ужасной" лесной избушке, другое – на "детективных" городских задворках, третье – на "мелодраматической" роскошной южной вилле, четвертое – во вполне закономерной на территории Испании мертвой "вестерновой" мексиканской деревне. В каждом будут секс и убийства, включая убийство собачки, и правильно Вармердам с него практически начал. Ничего страшного не показал, но как бы сразу предупредил о степени отвратительности всего, что сегодня видит вокруг. Всех жанров, всех архетипических персонажей. Нет никакой больше связи родителей и детей, нет никакой больше связи мужей и жен, нет никакого больше профессионального долга – врач-убийца цветет и пахнет. Нет и сословных связей, за исключением подавления других сословий – прислуги и негритянки. Собачка дала знак, что есть: абсолютный цинизм, общепринятый садизм, сексуальная агрессия, физическое насилие и сплошная личная выгода. Братско-сестринские отношения – единственные присутствующие как "отношения" – завязаны только на нее. То есть их тоже фактически нет.

Когда все живут вместе, но никто никого не любит, они живут в загробном мире. Насколько мертв этот мир, Вармердам видит с лету, на раз. Этот факт проявляется в минималистской манере съемки. Ни одного пространного слова, ни одной забавной детали, никаких движений кинокамеры, кроме сугубо-деловых. Дико сложнопостановочную сцену столкновения двух машин на проселочной дороге с падением в пропасть он снимает тремя кадрами: эти едут – крупно изнутри, тот едет – общей снаружи, катастрофа – на дальнем плане. Чистота минимализма, когда вроде все есть – красивые женщины, платья, бомонд, роскошные автомобили, интриги, секс и всевозможная природа, от пустыни до бурной речки – и в то же время нет ничего, не подчиненного бизнесу, возводит "Новые сказки братьев Гримм" в ранг абсолютной аксиомы. Итак, мы начинаем теперь не с жизни, а со смерти, именно она – сегодняшний смысл сказок. Когда братья Гримм двести лет назад собирали их, тратили жизнь на то, чтобы победить смерть.

Но шанс на "черную сатиру" и не более того у Вармердама все же присутствует. Во-первых, его первая профессия – графический дизайн, это многое объясняет. Во-вторых, в Северной Европе уже был Фассбиндер, а в Южной – Бунюэль, и если нынешний фильм вписывать в такое прошлое, все не так страшно – есть некоторая связь с будущим. В-третьих, еще интересней аксиоматический ранг "черной сатиры", когда знаешь, что предельно близкий Алексу ван Вармердаму, живой коллега Терри Гилльям ("Страх и ненависть в Лас-Вегасе" /Fear and Loathing in Las Vegas/ (1998)) выпускает на днях ровно то же самое – "Братьев Гримм" /Brothers Grimm, The/ (2005), свою вариацию.

Вариации – это жизнь, пространность, детали, сравнения, и на финальную фразу Гретель "Я хочу домой" (после всех убийств и изнасилований она еще имеет наглость сохранить понятие "дома") можно хоть криво усмехнуться. Кино-то вообще-то было очень смешное.

Текст: Екатерина Тарханова