Голливуд, что ты делаешь, прекрати!

В будущем все плохо

Мы уже привыкли к тому, что в будущем все плохо. Если не глобальное потепление, то ядерная зима. Если не смертельный вирус, то власть машин. Но если в фильмах прошлых десятилетий вроде «Терминатора» и «Назад в будущее» зрителю все же оставлялась надежда на лучший исход, то теперь дистопия подается как полная неотвратимость. «Эквилибриум», «Гаттака», «Элизиум», «Обливион», «Безумный Макс», «Судья Дредд», «Сквозь снег», «Искусственный разум», «Время», «После нашей эры», «V значит Вендетта», «Дорога», «Облачный атлас», «Дитя человеческое», даже мультфильмы типа «ВАЛЛ-И» – лишь небольшая часть дистопийного тренда, но и их достаточно, чтобы проникнуться к будущему недоверием.

В последние годы дистопии вдобавок изрядно «помолодели» – их героями все чаще становятся зеленые подростки или даже дети, от которых, как уверяют авторы, зависят судьбы мира («Бегущий по лабиринту», «Дивергент», «Голодные игры»). Все это можно понять: зритель сегодня готов идти в кино только ради картин глобальных разрушений, и самой платежеспособной аудиторией являются подростки. Опять же фильммейкеры пытаются предупредить всех, показав, к чему может привести существующая уже сегодня человеческая бесхозяйственность, тотальная промывка мозгов, неконтролируемая миграция и наука на службе у циничных злодеев. Но с тех пор, как такой подход стал общим местом, футуристические ленты перестали удивлять – ведь заранее ясно, что светлого будущего больше нет, что нас ждут развалины цивилизации и убитая природа. Между тем недавний успех «Марсианина» показывает, что запрос на позитивную картину будущего все-таки есть. Так может, стоит чаще подбадривать человечество, вдохновлять его на позитивные фантазии, а не только пугать? В таком будущем, где любая продвинутая технология ведет к упадку, рабству, мутациям и эпидемиям, ей-богу, жить не хочется.

Насилие маскируется, оставаясь насилием

Всякий, кто хоть раз дрался, знает, как легко человеческий организм начинает кровить. Реальный экшен невозможен без травм, переломов и красных брызг, но… кровь весьма негативно сказывается на рейтингах. И Голливуд, который без экшен-блокбастеров уже не мыслит своего существования, выдумывает разные хитрости, дабы обойти цензуру: плодит бронированных супергероев, выставляет против них инопланетных уродов с зеленой жидкостью в жилах или вовсе сталкивает между собой роботов, которых можно шинковать до бесконечности, не боясь нареканий со стороны рейтинговой комиссии MPAA. В результате киношных войнушек машины плющатся как жестянки, падают самолеты, слетают с рельсов поезда – но погибших не видать, ну разве что главный персонаж украсится мужественной ссадинкой на брови.

Еще покойный Роджер Эберт обратил внимание не то, что «бескровное насилие» – это оксюморон: оттого что фильммейкеры научились хитрить, чище и добрее зритель не стал, наоборот – насилие захлестывает экран все больше, а его «игрушечный» вид ломает зрителю мозги сильней, чем кровавые раны, поскольку утрачивается логическая связь между причиной и следствием. Юная аудитория кинотеатров перестает опасаться вещей, которые легко могут отобрать жизнь: если в телесериале «Бойтесь ходячих мертвецов» человек, пробивший головой стеклянную дверь, гибнет от болевого шока и кровопотери, то Дуэйн Джонсон в пятом «Форсаже», сделав то же самое, лишь сплевывает осколки – а ведь он даже не супергерой! Насмотревшись на обвалы киношных небоскребов, в результате которых никто не пострадал, мы уже не так сильно сочувствуем жертвам реальных бедствий и терактов: чувства потихоньку притупляются и не дают осознать подлинный ужас ситуации.

Насилия без пострадавших не бывает, и Голливуд оказал бы обществу большую услугу, если бы «снял крестик или надел трусы» (как минимум было бы неплохо показывать на финальных титрах мегеблокбастеров нарезку с неудавшимися трюковыми дублями, как когда-то делал Джеки Чан, у которого к старости не осталось ни одной целой кости). Дело не только в том, что бесконечные драки неуязвимых сверхчеловеков с электронными дроидами, ожившими статуями и рогатыми ящерами сегодня сплошь и рядом оказываются главнее сюжета и превращают дорогостоящие фильмы в однотипное конвейерное барахло; насилие без последствий еще и выглядит просто бредово.

Кино разделилось на «дешевое» и «дорогое»

Фильмы со средним бюджетом сегодня стало невыгодно делать, что привело к исчезновению целых кинокатегорий и заметной трансформации тех, что остались. С финансовой точки зрения все, что стоит больше 5 миллионов и меньше 200, – рискованное предприятие. Дорогой блокбастер принесет выгоду в любом случае (за счет своей зрелищности и мощной рекламной поддержки), дешевый ужастик тоже многократно отобьет свои деньги (либо почти не принесет убытков в случае провала), в фильмы же ценой 20-80 миллионов бессмысленно вкачивать большие рекламные деньги, поскольку их потом будет трудно вернуть. Среднебюджетное кино окупается долго, и при современной гонке блокбастеров, выжигающих вокруг себя все живое, у такого фильма не очень-то много шансов задержаться на экранах до той поры, пока он начнет приносить прибыль. Поэтому, скажем, фильмы с трюками и битвами сегодня есть «или дорогие, или никаких», а хорроры – наоборот.

«Некоторые категории фильмов исчезают у нас на глазах – например, хорошие фильмы со средним бюджетом для взрослой аудитории, – сказал недавно в интервью Джон Туртурро. – Снимают огромное дорогостоящее кино и маленькие независимые картины, но качественные фильмы со средним бюджетом просто исчезли. Я говорю о фильмах за 15-20 миллионов, которые рассчитаны на взрослую аудиторию и не являются комедиями».

Выходит так, что подростки, являющиеся сегодня основными покупателями кинобилетов, диктуют, что смотреть всем остальным (поэтому, например, в кино не увидеть эротических триллеров). Это не значит, что «средний сегмент» выпал в никуда – он просто переехал на ТВ, где сегодня при желании можно найти все, что перестало лезть в прокрустово ложе киноэкрана, – от рисованной анимации до ультранасилия. Но нехватка взрослого кино в кинотеатрах сегодня очевидна, и Голливуд никак не намерен латать эту дыру. Тем, кому за 30 и кого уже тошнит от супергероев, остается осваивать Netflix.

«Сырая» картинка, рваный монтаж

Голливудское кино с его «Форсажами» и «Мстителями» давно оторвалось от реальности – тем сильней попытки фильммейкеров всячески имитировать реализм: объектив забрызгивается водой и кровью, камера трясется как припадочная, попавшее в кадр солнце вдруг начинает «бликовать», ненавязчиво убеждая зрителя, что битва звездолетов действительно снималась реальной камерой в открытом космосе. Все эти попытки создать «сырую», несовершенную, как бы снятую на телефон картинку забавно смотрятся лишь пару раз, а затем начинают восприниматься как штамп. Когда снимаются боевые сцены, к тряской камере добавляется еще и рваный клиповый монтаж – иначе никак не скрыть, что голливудские звезды не умеют драться и вообще не касаются друг друга кулаками. Как известно, лучший спецэффект – это тот, которого не видно. Может, не стоит таскать друг у друга одни и те же избитые приемы, у которых торчат наружу уши, а попытаться придумать что-нибудь свое?

Всем нужна предыстория

Когда-то рассказывать полную биографию главных героев или злодеев считалось делом ненужным: пара штрихов, флешбэк-другой – и достаточно: пускай зритель сам догадывается, как персонаж дошел до жизни такой. Должна же быть какая-то загадка. Аудитории показывали уже состоявшихся личностей, и всех это устраивало. Не то сегодня: фильмы с подзаголовками «Начало», «Год первый», «Нерассказанная история» и т.п. стремятся если не полностью пересказать, то мощно дополнить истории культовых персонажей или явлений, разложить все по полочкам, объяснить все, что только возможно, придать смысл каждой детали. Даже обычные ремейки теперь запускают лапу в детские годы персонажей так глубоко, насколько это возможно. Всем обязательно надо знать, как формировалась личность Бэтмена, Майкла Майерса, Дракулы и Ганнибала Лектера! Непременно нужно раскрыть подробности знакомства Майка и Салли из «Корпорации монстров», выяснить, откуда взялись ксеноморфы, как прошли молодые годы Росомахи, с чего начинал агент 007 и что НА САМОМ ДЕЛЕ случилось с Малефисентой (наделять «новым смыслом» все, что мы уже видели, – любимая игрушка ремейкизаторов старых сказок).

Временами это можно понять: главный герой франшизы постарел или просто не хочет больше сниматься или сериал банально зашел в тупик. Но гораздо чаще желание режиссера поиграть в детского психолога ничем конкретным не обосновано и только вредит делу, особенно если речь идет об отрицательных персонажах. Сплошь и рядом злодеи оказываются несчастными людьми, носителями психотравм, которых третировали сверстники, били и насиловали родители-наркоманы, либо сердце их озлобилось/душа надломилась из-за несчастной любви, уродства, перенесенных унижений и прочих «обстоятельств непреодолимой силы». Вся эта фрейдистская шелуха, даже когда она раскрывается в сиквелах, а не приквелах, неизбежно раскалывает сложившиеся образы, лишает зрителя права на домысливание и изрядно приземляет культовых персонажей. Иосиф Сталин не просто так запретил пьесу Булгакова «Батум», посвященную его, Сталина, юным годам: у легенды не может быть подробного бэкграунда, ее должен окружать ореол таинственности, и тем она сильна. Раскрытие же глубинных мотиваций персонажа часто ведет к разочарованию: и вот из-за такой-то ерунды он стал маньяком/ушел в монастырь/решил уничтожить мир?

Впереди нас ждут перезагрузки и приквелы еще многих франшиз. Сумеют ли авторы грядущих историй о Джоне Рэмбо и Джоне МакКлейне удержаться от показа их за школьной партой? Хотелось бы.