Любимое кино. Привидение

Потратив весь день на переезд в новую квартиру, молодая пара готовится ко сну. Девушка замечает, что ее парня что-то гложет. Когда она спрашивает его, в чем дело, он объясняет, что настолько счастлив, что боится, как бы его счастье не улетучилось. «Я люблю тебя. Я очень тебя люблю», – говорит ему героиня со слезами счастья на глазах. «Я тоже», – отвечает герой с доброй, но нервной улыбкой.

Потратив весь день на переезд в новую квартиру, молодая пара готовится ко сну. Девушка замечает, что ее парня что-то гложет. Когда она спрашивает его, в чем дело, он объясняет, что настолько счастлив, что боится, как бы его счастье не улетучилось. «Я люблю тебя. Я очень тебя люблю», – говорит ему героиня со слезами счастья на глазах. «Я тоже», – отвечает герой с доброй, но нервной улыбкой.

«Крепкий орешек 2», «Вспомнить все», «Охота за “Красным октябрем”», «Славные парни»… В 1990 году вышло немало мощных «мужских» картин, но вершина американского бокс-офиса принадлежала не им, а семейным и сентиментальным постановкам. Главным коммерческим хитом года в США был «Один дома», третье и четвертое место занимали «Танцы с волками» и «Красотка», замыкали пятерку «Черепашки-ниндзя»… А на втором месте была, возможно, лучшая голливудская картина о призраках – мистическая трагикомедия «Привидение».

Когда видишь голливудское кино о потустороннем мире, автоматически предполагаешь, что его сценарист придерживается иудео-христианских мистических взглядов: «Бог, ад, рай, ангелы, демоны, десять заповедей…» Особенно если у автора европейское имя. Но в современной Америке фамилия уже давно ни о чем не говорит, и голливудский сценарист вполне может оказаться не только христианином, иудеем или атеистом, но и, например, буддистом. Таким, как автор «Привидения» Брюс Джоэл Рубин.

Для Рубина, пришедшего к религии после долгих и напряженных духовных поисков, вера в учение Будды – не бунт против иудейской веры предков, а глубоко прочувствованное убеждение. В юности он путешествовал по Юго-Восточной Азии и жил в непальском монастыре, где изучал тибетский буддизм, а после возвращения в США Рубин начал преподавать медитацию. И хотя название одного из его самых известных фильмов «Лестница Иакова» – цитата из Библии, сценарист при сочинении ленты вдохновлялся не столько Писанием, сколько тибетской «Книгой мертвых», классическим буддийским текстом, описывающим этапы умирания и реинкарнации.

Почему же «Призрак» обычно принимают за фильм, пропитанный западной мистикой? Потому что, если не вдаваться в подробности, буддийское и христианское описание загробной жизни вполне можно спутать. Так, и христиане, и буддисты верят в ад – с тем отличием, что пребывание в буддийском аду не вечно. Туда перерождаются души умерших с особенно дурной кармой, и они остаются там, пока не избывают свою карму и не заслуживают перерождения в более приятном мире. Верят буддисты и в рай – как в место перерождения для достойных людей, которые, однако, не достигли Просветления и не присоединились к Будде в нирване. Также и христиане, и буддисты верят в духов, «застрявших» после смерти на земле. Поэтому убежденный буддист вполне может, не поступаясь своей верой, написать историю о загробной жизни, которая не шокирует христиан своей «инаковостью».

Смерть и связанные с ней переживания занимали Рубина с раннего детства, когда он однажды увидел на улице умирающую маленькую девочку, сбитую машиной. Эта трагедия глубоко его потрясла и предопределила его юношеские духовные поиски и размышления. Однако мысль сделать внезапную гибель персонажа завязкой фильма пришла к нему много лет спустя, в начале 1980-х, когда Рубин однажды смотрел постановку «Гамлета» и подумал: «Что бы сказал современный человек, если бы ему явился призрак и сказал: “Отомсти за меня”? Кажется, это интересная тема для фильма».

В то время Рубину было уже под сорок, но его голливудская карьера только начиналась, поскольку он провел 1970-е вдали от Калифорнии как «муж-домохозяйка» (его жена сперва писала диссертацию, а затем работала преподавателем истории искусства). Первый фильм по его сценарию «Мозговой шторм» был поставлен в 1983 году, и после этого супруга убедила его перевезти семью из Иллинойса в Голливуд, чтобы Брюсу было проще искать покупателя для его новых сценарных разработок, среди которых был и «Призрак».

Начав проект с размышлений о «Гамлете», Рубин быстро от них ушел и сосредоточился на том, каково это – быть привидением, призрачным свидетелем, который видит, что происходит на земле после его смерти, но не может ничего изменить и не может даже поговорить с живыми. Или все-таки может?.. Так в замысле «Призрака» появился новый ключевой персонаж – медиум, который слышит призраков, передает их слова живым и оказывается важной фигурой в событиях, разворачивающихся после гибели главного героя и его превращения в привидение.

Пробуя разные «начинки» для этой сюжетной линии, Рубин остановился на той, которая была ближе всего ему, верному и любящему мужу. «Молодой мужчина внезапно погибает от рук грабителя и обнаруживает, что преступление организовал его лучший друг, который среди прочего хочет украсть его девушку. Чтобы предупредить свою возлюбленную о предательстве, герой прибегает к услугам медиума, а ближе к финалу осваивает “искусство полтергейста” и получает возможность лично отвесить бывшему другу затрещину». Хотя сценарий предполагался увлекательным и остросюжетным, с участием мафии, главной темой фильма должна была стать любовь главного героя к его девушке – любовь, которая удерживает парня на земле, пока он не спасает любимую от предателя и его криминальных пособников и клиентов (злодей по сюжету отмывает «грязные деньги» в банке, где работает вместе с главным героем).

Комедийный аспект появился в сценарии позднее. Однажды Рубин рассказал коллегам о своем сюжете, и те заметили, что будет смешно, если медиум окажется мошенником, который утверждает, что слышит голоса умерших, но на самом деле лишь обманывает людей. Пока не встречается с главным героем и не обнаруживает, что все же обладает мистическим даром. Изначально Рубин полагал, что это мужская роль, но после того, как персонаж был переосмыслен, он решил сделать его эксцентричной чернокожей женщиной с колоритным прошлым и острым язычком. Главные герои, естественно, всегда планировались белыми.

Добавление в сценарий комедии расширило жанровый диапазон «Привидения» почти до предела. Драма, мелодрама, фантастика, комедия, криминальное кино, а ближе к финалу еще и боевик и хоррор… Как позднее шутил Рубин, не хватало только мюзикла. Это впечатляло, но также было проблемой, поскольку «Привидение» было нелегко предлагать продюсерам, обычно предпочитающим сценарии с четко определенным жанром. Сценаристу даже пришлось сменить агента, потому что его предыдущий представитель сдался без боя и объявил, что «Привидение» продать невозможно. Не только из-за того, что сценарий написан на стыке множества жанров, но и из-за того, что «фильмы о призраках никому не интересны». По крайней мере, если призрак – главное действующее лицо, а не злодей вроде Фредди Крюгера.

Загвоздка агента была еще и в том, что Рубин во время работы над «Привидением» был мало кому известен. К счастью для сценария, после переезда в Голливуд его автор быстро оброс профессиональными связями, и в начале второй половины 1980-х «Привидение» удалось пристроить на студии Paramount. Всем, однако, было понятно, что это не проект «только добавь бюджет». Столь сложное и многогранное повествование нуждалось в режиссере, который бы с равным блеском передал все его аспекты, и Рубин был уверен, что с проектом справится лишь титан калибра Мартина Скорсезе.

Скорсезе, однако, в распоряжении студии не было. Зато с представителями Paramount был хорошо знаком Джерри Цукер. Участник пародийного трио Цукер-Абрамс-Цукер и соавтор «Аэроплана», «Совершенно секретно!» и «Обнаженного оружия», младший из двух братьев Цукеров готовился начать сольную режиссерскую карьеру, поскольку троице с каждым разом было все сложнее находить проекты, которые увлекали всех троих. Также Джерри не собирался провести всю жизнь, пародируя чужие фильмы. Ему хотелось создавать кино, которое бы с уважением пародировали другие.

Когда Цукер поинтересовался у Paramount, нет ли у ее «чтецов» на примете интересного сценария, ему посоветовали «Привидение» и отметили, что это лучший сценарий, который видели на студии в те годы. Режиссер, однако, был не слишком впечатлен названием и темой сценария. Поэтому он, принеся «Привидение» домой, не принялся сразу его читать, а бросил в стопку текстов, до которых он надеялся добраться, когда у него образуется свободное время. Возможно, Цукер так никогда бы и не открыл сценарий Рубина, если бы раньше него это не сделала его жена. Миссис Цукер прочла «Привидение», впечатлилась его сентиментальностью и посоветовала мужу обратить на сценарий внимание.

Когда Цукер последовал совету жены, он более всего был поражен тем, что «Привидение» не было похоже на обычные голливудские сценарии о призраках. Оно вело повествование с точки зрения умершего персонажа, и оно было абсолютно уверено в существовании загробного мира со строгими, продуманными законами. Ни в одной сцене «Привидение» не пыталось представить дело так, будто, может быть, главной героине снится, что ее муж стал призраком (вспомним, что в классическом «Волшебнике страны Оз» Дороти в конце фильма просыпается и узнает, что ее приключения были всего лишь сном, и нечто подобное случается в финале «Кошмара на улице Вязов» и «Пятницы, 13-е»). В циничные 1980-е такая твердость в вере заслуживала уважения. И, конечно, Цукер, который в то время был молодым мужем (он женился в 1987 году), был покорен сильным и искренним романтическим чувством, пронизывающим сценарий.

Рубин, однако, совершенно не был покорен послужным списком Цукера. По признанию сценариста, когда он узнал, что его детищем интересуется постановщик «Аэроплана», Рубин прослезился от ужаса и обиды. Да, в «Привидении» были забавные сцены, но это не была комедия, и Рубин испугался, что Цукер превратит его замысел в балаган с шутками в каждом кадре.

Когда будущие соавторы впервые встретились, Рубин решил, что его худшие подозрения подтверждаются. Цукер с порога объявил сценаристу, что он намерен существенно изменить текст, потому что его многое в нем не устраивает, и Рубин счел, что это прелюдия перед перекройкой «Привидения» в фарс. Ведь до этого ему говорили о его сценарии только хорошее! Рубин тогда еще не был опытным голливудцем, и он не знал, что на студиях для всех находят приятные слова, за которыми, однако, редко стоят реальные дела. А вот если человек критикует ваше сочинение и предлагает выходы из положения, то это значит, что он искренне заинтересован в проекте.

Когда Рубин это осознал, он предоставил Цукеру шанс переубедить себя, и вскоре они подружились. Режиссер в самом деле хотел сделать картину более забавной и менее мрачной, чем в исходном тексте, но лишь для того, чтобы не позволить любви главных героев утонуть в криминальных разборках (именно поэтому мафия в фильме на экране не появляется – злодей лишь общается со своими «боссами» по телефону). Цукер намеревался подчеркнуть душевную теплоту персонажей, сделать сюжет более интригующим, прояснить финансовую махинацию, из-за которой разворачивается весь сыр-бор, а также увеличить роль медиума и не позволить ей в финале умереть.

Да, гибель второстепенного положительного персонажа, да еще и с сомнительным прошлым – традиционный элемент американской драматичной развязки. Но зачем убивать живого человека, если в финале уже убитый главный герой отправится на Небеса (точнее, в буддийский рай)? Одной смерти было вполне достаточно. Тем более что в варианте Цукера героям в кульминации противостоял не отряд мафиози, а всего двое злодеев, друг-предатель и его пособник-бандит.

Когда Рубин и Цукер нашли компромисс по всем правкам, они начали совместную работу над сценарием. Им понадобилось около 20 редакций, чтобы сочинить текст, который они сочли достойным экранизации. Больше всего мучений им доставила компьютерно-криминальная линия. Они далеко не сразу нащупали сюжет, который был бы одновременно понятным зрителям и мало-мальски правдоподобным. Ведь банковские финансовые махинации – это по самой своей природе эзотерическое занятие. В котором, как иногда выясняется во время масштабных кризисов, плохо разбираются даже люди, которые им занимаются и зарабатывают миллиарды долларов.

Поскольку проект вела одна из американских суперстудий, Цукер мог взять на главные роли любую голливудскую суперзвезду. Однако он быстро обнаружил, что никто из суперзвезд не хочет играть Сэма Уита, заглавного героя «Привидения». Для исполнителей вроде Харрисона Форда и Брюса Уиллиса это был недостаточно героичный персонаж, который большую часть фильма лишь бессильно наблюдает за тем, что происходит вокруг, и реагирует на происходящее, но не может ничего изменить. Уиллис, кстати, позднее осознал, что зря отказался от роли призрака. И он согласился сыграть в «Шестом чувстве», чтобы не упустить свой второй шанс прославиться в образе покойника.

Пока известные и не слишком известные голливудцы раз за разом вежливо показывали ассистентам Цукера на дверь (список отказавшихся ныне читается как суперзвездный «ху из ху»: Мел Гибсон, Том Хэнкс, Кевин Костнер, Джонни Депп, Алек Болдуин, Дэвид Духовны и многие другие…), Рубин увидел в телепередаче Патрика Суэйзи, звезду «Грязных танцев» и готовившегося к прокату боевика «Дом у дороги». Актер откровенно рассказывал о смерти в 1982 году своего отца. Когда Суэйзи прослезился, сценарист подумал, что «Привидению» нужен именно такой парень – чувствительный, мужественный, симпатичный и с телом танцора.

Цукер о Суэйзи не хотел даже слышать. Он видел Сэма стильным нью-йоркским банкиром, а Суэйзи в «Доме у дороги» изображал провинциального вышибалу, и это было его основное амплуа – привлекательные «парни из народа». Когда Рубин с Цукером сходили посмотреть «Дом», режиссер после сеанса вышел из зала и убежденно произнес: «Только через мой труп».

Однако, в отличие от других знаменитостей, Суэйзи был готов играть призрака, и он очень хотел получить роль и сыграть на экране большую любовь, которая напоминала ему о его чувствах к его жене Лайзе Ниеми (пара поженилась в 1975-м, и они прожили вместе 34 года, вплоть до смерти Суэйзи в 2009 году). И так как Цукер не хотел обижать актера, который ему по-человечески очень нравился, отказом без проб, он позволил Суэйзи прийти на прослушивание. Тот так мощно сыграл кульминационную сцену, в которой герой, прежде не признававшийся своей девушке в любви, впервые с чувством произносит: «Я люблю тебя», что Лайза Вайнштейн, одна из продюсеров фильма, расплакалась. Цукер тут же признал свою ошибку, и картина обрела Сэма Уита.

Найти исполнительницу роли Молли, главной героини фильма, было несколько проще, поскольку эту роль многие хотели сыграть. Правда, далеко не все. Мэг Райан, например, Цукеру отказала. Среди претенденток была австралийка Николь Кидман, и ее присланная из-за океана видеопроба режиссеру понравилась. Однако он хотел нанять известную в Штатах актрису, и Кидман в шорт-лист не включили. Зато ее проба попалась на глаза нескольким ассистентам по кастингу, и говорят, что именно благодаря ей Кидман сыграла с Томом Крузом в «Днях грома» Тони Скотта, которые вышли в один год с «Привидением». В конце концов роль получила Деми Мур, звезда романтической трагикомедии 1986 года «Что случилось прошлой ночью» и тогдашняя жена Брюса Уиллиса. Среди причин, по которым Мур выиграла кастинг, было ее умение убедительно плакать по команде режиссера.

Главный злодей картины получил свою роль по знакомству. Тони Голдуин – выходец из семьи основателя студий Paramount и MGM Сэмюэла Голдуина, но в «Привидении» начинающий актер сыграл благодаря своей жене, художнику-постановщику Джейн Маски. Она познакомила мужа с Цукером, и режиссеру понравилось, что Голдуин выглядит как светский лев, лишь немного уступает Суйэзи по сексапильности и при желании может источать угрозу. Его персонажа звали Карл Брунер – сценарист наделил негодяя фамилией своей нелюбимой школьной учительницы.

Дольше всего создатели «Привидения» искали исполнительницу роли медиума по имени Ода-Мэй Браун. В отличие от своих белых коллег, темнокожие актеры привередничать не привыкли, и потому сыграть важную роль в фильме большой студии хотели буквально все связанные с Голливудом черные женщины подходящего возраста. Заинтересовалась этой работой и комедиантка Вупи Голдберг, но ей не советовали даже пробоваться, поскольку ее кандидатура была заранее отвергнута. Хотя роль была преимущественно комедийной, Цукер боялся, что в руках комедиантки она превратится в плоский фарс, и потому он присматривался к звездам драматического амплуа вроде Тины Тернер и Опры Уинфри. Кроме того, в то время считалось, что после всплеска в фильме Стивена Спилберга «Цветы лиловые полей» кинокарьера Голдберг постепенно сходит на нет.

Разочарованная актриса не стала добиваться прослушивания, и за нее это сделал Суэйзи, хороший друг и поклонник Вупи. Во время проб Голдберг попала в точку и сыграла именно то, что Цукер хотел увидеть, с правильной пропорцией юмора и драматизма. Однако студия все же не была до конца убеждена, и Голдберг была нанята лишь перед самым началом съемок, когда стало ясно, что никто лучше нее с ролью не справится. И что, откровенно говоря, она была рождена, чтобы сыграть Оду-Мэй – алчную и саркастичную обманщицу, которой общение с Сэмом и Молли помогает «перейти на светлую сторону Силы».

Нанятого Карлом бандита Вилли Лопеса сыграл пуэрториканский эстрадный комик Рик Авилес, который в фильме был ничуть не похож на свое жеманное сценическое амплуа (когда смотришь записи его выступлений, трудно поверить, что Авилес вписался в роль Вилли!). Колоритного же призрака, который объясняет Сэму, как манипулировать физическими предметами, изобразил характерный актер с итальянскими корнями Винсент Скьявелли, снимавшийся в «Пролетая над гнездом кукушки». Некоторые эпизодические роли Цукер отдал членам своей семьи, а мама Рубина сыграла пожилую монахиню, которая благодаря Сэму и Оде-Мэй получает пожертвование в четыре миллиона долларов. Как пошутил по этому поводу режиссер: «Я тут главный, и поэтому моей родни в фильме больше!»

Поскольку действие картины развивалось в Нью-Йорке, уличные сцены «Привидения» снимались во время экспедиции в культурную столицу страны. Интерьерные же эпизоды создавались в декорациях, построенных в павильонах студии Paramount в Лос-Анджелесе. Для сцен в метро использовался заброшенный уровень одной из станций нью-йоркской подземки.

Декорация лофта, где живут Сэм и Молли, была основана на реальном лофте, принадлежавшем известной скульпторше и художнице Мишель Ока Донер. Он был выбран в качестве прототипа, поскольку Молли тоже скульптор. В ранних версиях сценария героиня работала по дереву (Рубин хотел подчеркнуть, что это сильная женщина, которая сможет пережить потерю любимого). Цукер, однако, решил, что Молли должна быть не «дровосеком», а керамистом – то есть творить из глины. Так родилась знаменитая романтическая сцена с гончарным кругом, которая в дальнейшем неоднократно пародировалась. Что интересно, жена Рубина в самом деле создавала скульптуры из глины, и многие полагали, что Молли была напрямую списана с нее. Однако Цукер не знал об увлечении жены соавтора, когда предложил эту поправку!

Эта и другие любовные сцены «Привидения» были актерским испытанием для Суэйзи и Мур. Им надо было изображать давно влюбленных друг в друга людей, но сами они испытывали друг к другу лишь дружеские чувства, и потому им было очень некомфортно с чувством обниматься и целоваться. Чтобы вжиться в роль, Суэйзи представлял на месте Мур свою жену, а в финальной сцене прощания он снова вспомнил смерть своего отца. Параллельно со съемками Патрик и Лайза пытались завести ребенка, но, к несчастью, плод скончался в чреве матери через несколько месяцев после того, как супруги узнали, что у них будет маленький.

Романтическая сцена у Мур была не только со Суэйзи, но и с Голдуином. Изначально предполагалось, что злодей по ходу сцены останется в одежде, но затем Цукер придумал момент, когда Карл намеренно проливает кофе на рубашку и раздевается, чтобы ему было проще соблазнить Молли. Режиссер полагал, что надо подчеркнуть предательство Карла, поскольку Голдуин был столь симпатичен, что зрители могли простить ему убийство Сэма, к которому он не имел прямого отношения (Карл нанял Вилли лишь для того, чтобы тот отобрал у героя бумажник с банковскими кодами). Кроме того, Цукер осознавал, что снимает в первую очередь кино для женщин, и потому он демонстрировал тела ведущих актеров во всех сценах, где это имело художественный смысл.

Что касается сцены, в которой Сэм вселяется в тело Оды-Мэй, чтобы в последний раз обнять Молли, то этот эпизод был задуман Рубином как провокационная сцена с объятиями и поцелуем двух женщин. Цукер, однако, справедливо счел, что их фильм – не место для гей-пропаганды (хотя эта сцена в сценарии вызвала в Голливуде немалый интерес), и потому на экране Мур обняла Суэйзи, а не Вупи Голдберг.

Над спецэффектами картины работали три разных группы. Первая занималась сценами, в которых призраки проходят сквозь предметы. Эти фрагменты создавались с помощью комбинированных съемок и цветовых манипуляций (когда призрак начинает проникать сквозь, например, закрытую дверь, его призрачное «тело», непосредственно контактирующее с дверью, становится цвета двери – оно как бы растворяется в ней и затем вновь собирается с другой стороны). Эпизоды с демонами, уносящими грешников в ад, создавались с помощью наложения нарисованных аниматорами монстров на съемки каскадеров на роликовых коньках (демоны должны были не бежать, а скользить, как будто лететь над тротуаром). Наконец, финальная сцена, в которой Сэм уходит в рай, рисовалась отдельной командой с помощью несложной компьютерной графики.

Музыку «Привидения» сочинил ветеран Голливуда, французский композитор Морис Жарр, отец знаменитого «электронщика» Жан-Мишеля Жарра. Жарр-старший работал над такими классическими полотнами, как «Доктор Живаго» и «Лоуренс Аравийский». Его кинокарьера началась примерно тогда же, когда в середине 1950-х Алекс Норт и Хай Зарет сочинили песню Unchained Melody. В «Привидении» эта романтическая мелодия звучит в исполнении белого соул-дуэта The Righteous Brothers. Версия Билла Медли и Боба Хэтфилда была записана в 1965 году, и она вновь попала в чарты четверть века спустя, когда Цукер сделал ее «главной песней» Сэма и Молли.

Обошедшееся инвесторам в 22 миллиона долларов «Привидение» вышло в прокат 13 июля 1990 года, и оно оказалось не просто хитом, а суперхитом. В Америке лента собрала 218 миллионов долларов, и опередить ее, как уже говорилось, смог лишь «Один дома». В мировом же прокате «Привидение» обошло даже картину Коламбуса – 506 миллионов против 477. Многожанровость ленты гарантировала интерес со стороны всех зрителей, кроме маленьких детей и принципиальных ценителей артхауса. И, в отличие от многих сентиментальных романтических лент, «Привидение» с равным удовольствием смотрели мужчины и женщины.

Хотя создатели фильма ожидали, что картина окажется успешной, они были совершенно не готовы к тому, что «Привидение» будет номинировано на пять «Оскаров» (лучший фильм, лучший оригинальный сценарий, лучшая актриса второго плана, лучший монтаж) и что Рубин и Голдберг получат по статуэтке. При этом в награждении Вупи Голдберг не было никакой скидки на «политкорректность» – Ода-Мэй Браун в самом деле была сыграна с неподражаемыми юмором, мастерством и душевностью.

Критики, надо заметить, все же нашли у «Привидения» кое-какие недостатки. Им было очевидно, что лента не относится к высокому голливудскому искусству, а откровенно выжимает из зрителей эмоции. Однако это ничуть не помешало ленте стать долгоиграющим хитом, и «Привидение» отлично смотрится и сейчас, когда фильмами и сериалами, снятыми с точки зрения призраков, уже давно никого не удивить.

Из всех забавных и запоминающихся фраз картины наиболее популярной цитатой стал короткий ответ Ditto («тоже») на прочувствованное признание в любви. В «Привидении» это не просто слово из ранней сцены, а ключевой сюжетный момент, поскольку позднее Молли начинает верить, что Ода-Мэй общается с Сэмом, когда героиня Голдберг напоминает ей об этом интимном разговоре. Более того, по ходу действия выясняется, что Сэм всегда прежде отделывался Ditto, когда Молли заговаривала о любви.

Почему герой так себя ведет с любимой женщиной? Рубин воспроизвел в этих сценах свои собственные отношения с девушкой, которую он знал в студенческие годы. В то время будущий сценарист стеснялся искренне выражать свои чувства, и потому отвечал Ditto. Проблема Сэма, однако, глубже. Он не чувствует себя достойным такой умницы и красавицы, как Молли, и потому боится сглазить их отношения – боится, что если открыто признает свои чувства, то любовь может ускользнуть. Но смерть позволяет ему осознать, как важна для него любовь, и когда чувства переполняют его, он уже не может их скрывать и отделываться шутками. Как замечает герой в самом конце фильма, любовь – это единственное, что можно забрать с собой в мир иной. И для Рубина и Цукера это была главная мысль во всей картине. Мысль, ради которой стоило сочинить два десятка редакций сценария, возиться со спецэффектами и придумывать самые романтические ракурсы для съемки любовных сцен.