Каждой твари по паре и Расселл Кроу: Интервью с Дарреном Аронофски

Как версия сценария в виде комикса помогла вам получить финансирование фильма в Голливуде?

Дело было так: примерно шесть лет назад я и Ари (Хендел – прим. ред.) написали сценарий, и Голливуд его как-то не воспринял. Я тогда подумал, что вот уже 50 лет никто не обращался к библейским темам в кино, а ведь, если разобраться, библейские персонажи – это такие протосупергерои. И, конечно, меня увлекала идея соединить современные визуальные эффекты и ветхозаветную историю. Но, увы, в тот момент никто ко мне не прислушался. Все немного изменилось, когда появился фильм Ридли (Скотта – прим. ред.), который тоже выходит в этом году. Тогда я решил, что, как и в случае с «Фонтаном», который мне тоже поначалу не удавалось запустить, надо сделать своего рода комикс, такой графический роман, в котором просто и доступно изложить сюжет и основные идеи будущего фильма. В этом начинании меня поддержала французская компания «Ламберт», и мы стали работать над комиксом с художником и с Николя Хендриксоном. Мы были в процессе создания нашего комикса, когда глава студии «Леджендари» Томас Тулл узнал о нашей работе и связался с нами. Надо сказать, что в тот момент у них на студии была в работе картина «Потерянный рай», в чем-то схожая с нашей по мотивам, и у него были сомнения – не слишком ли однотипны эти два проекта. Но я был очень воодушевлен его интересом – может быть, наконец-то я могу снова вернуться к идее сделать фильм, а не только комикс! Я решился и принес проект на студию «Парамаунт», и он их очень впечатлил. Хотя нет, до этого я показал его Арнону Милчану из «Ридженси». Арнон позвонил мне после премьеры «Черного лебедя» и сказал, что готов рассмотреть мои новые проекты, спросил, что у меня есть. Я ответил, что разрабатываю один сумасшедший проект, совершенно не похожий на другие. В тот момент я находился в Париже на показе «Черного лебедя», и Арнон прилетел ко мне в Париж, прямо в кафе прочел сценарий и сказал, что его надо запускать. После этого мы вместе отправились на студию «Парамаунт», и процесс пошел!

Вы религиозны? Что привлекло вас в этом проекте – просто интерес к библейским «супергероям» или у вас есть какое-то личностное отношение к Библии?

Мне кажется, у каждого человека на планете есть личностное отношение к этой истории. Независимо от того, верующий человек или нет, в какой традиции он воспитывался – все знают историю про потоп, даже в Китае и Японии есть сказания про великое наводнение. Именно поэтому я считаю, что эта история найдет отклик у людей во всем мире. Да и вообще, сама по себе история фантастическая – представьте, что такое для ребенка воочию увидеть всех этих животных «каждой твари по паре», да и для взрослых, впрочем, тоже. Но в то же время если посмотреть шире – это глубоко трагическая история, это история уничтожения всего живого на земле, всех людей и животных, которые не смогли попасть на ковчег и спастись. Они все утонули. Это ведь первая апокалиптическая история на земле. Вообще, если вы посмотрите на то, как драматургически выстроена Библия, то получается, что все начинается с Творения, потом история грехопадения, и потом первое убийство. Вот, собственно, первые три истории. А четвертая история – это история Ноя, и она напрямую связана с Творением, потому что Творец решил уничтожить все, созданное им, полностью очистить планету и начать все сначала. И для меня это абсолютно правдивая история, потому что я всегда с уважением отношусь к первоисточнику. Так, например, когда я работал над «Реквиемом», я с огромным уважением относился к тому, что было написано Гербертом Селби-младшим, к тому, чтобы как можно точнее перенести литературу на экран. И в данном случае мне хотелось максимально достоверно, максимально близко и с максимальным уважением к оригиналу воспроизвести эту историю в фильме. В этом смысле для меня не принципиально, историю каких богов я снимаю – нордических, или греческих, или, как в этой картине, историю древнееврейского бога. Для меня главное – следовать правде первоисточника, его темам и идеям, потому что это на самом деле потрясающая история. Для меня открылась фантастическая картина мира до потопа, я увидел какие-то невероятные вещи – первое в мире описание радуги, чудо о голубе с оливковой ветвью. Я начал думать обо всем этом – каким был этот мир? Если была первая радуга, было ли небо обязательно голубым? Как вообще выглядел этот мир? На самом деле как угодно – поэтому главной задачей, которая стояла передо мной и моей группой, было вообразить этот фантастический мир, это Средиземье, но основанное на Библии. Надеюсь, что у нас получилось создать этот мир. И только после потопа мир становится таким, каким мы видим его сегодня. До потопа – это мир, в котором могли происходить все описанные в Библии чудеса. А после – это уже вновь созданная вселенная.

Вы делаете фильм для современной аудитории. Расскажите, как вам удалось найти баланс между развлечением и философским аспектом библейской истории?

Я считаю, что развлекательная составляющая – это самое главное, основа фильма. Прежде всего, вам надо увлечь и развлечь аудиторию, в противном случае вашими зрителями будут только заядлые синефилы. А с фильмом такого масштаба мы просто не могли себе этого позволить. Поэтому главное в этой картине – увлекательные драматические перипетии, великолепные спецэффекты, компьютерная графика, прекрасная музыка… И главное – сама история, история надежды, история о том, как можно выжить в самых катастрофических условиях. Разумеется, я надеюсь, что за всем этим наши зрители разглядят и те философские идеи, который содержит фильм. Мне кажется, мы часто недооцениваем зрителя. Я уверен, что наши зрители гораздо тоньше, чем принято думать. Я снял много достаточно странных фильмов, и зрители из самых разных стран, на самых разных языках поняли и приняли их. Отклики, которые я получал, подтверждали, что зрители услышали то, что я хотел сказать своими картинами. Редко предоставляется возможность сделать кино, которое не только развлекло бы зрителя, но и заставило задуматься над важными вещами. Я надеюсь, что наша картина – именно такая.

Расскажите о тех трудностях, с которыми вы столкнулись, работая с компьютерной графикой. Вам ведь пришлось создавать анимированных животных, сам ковчег… Кстати, если бы сегодня набирали кандидатов на место в ковчеге, вам удалось бы попасть на борт?

Знаете, если бы мы снимали реальных животных, у нас получился бы зоопарк. Потому что каких животных мы с вами видим в зоопарке – ну, полярных медведей, панд, жирафов, слонов… Но животный мир не ограничивается зоопарком, он гораздо больше, удивительнее и прекраснее. Должен признаться, я перед началом съемок клятвенно пообещал Расселлу, что ни за что не сниму его на фоне двух жирафов. (Смех.) Мы решили показать животный мир таким, какой он есть на самом деле, во всем его великолепии и разнообразии. У нас не было нужды работать с настоящими животными на площадке, это уже пройденный этап. К тому же это и стоило бы дороже, чем компьютерная анимация.

Отразились ли на фильме ваши личные религиозные убеждения?

Нет, в фильме нет моего личностного отношения к религии. Я воспринял эту историю не просто как евангелическое предание, но как реальную историю, и постарался сделать так, чтобы на экране была реальность. Поэтому моя вера в данном случае не имела значения, потому что я относился к этой истории как к драматургическому материалу. Я не пытаюсь ничего пропагандировать в этом фильме, просто рассказываю историю так, как она была написана. Разумеется, там есть многое из того, что я почерпнул из разных философских источников, дающих различные интерпретации этого события, но все это только для того, чтобы создать как можно более полную картину мира, который я хотел показать на экране. На самом деле в Библии этой истории уделено всего три или четыре параграфа, там это все довольно скупо описано. Например, там нет совершенно прямой речи Ноя. Но должен же был Расселл Кроу что-то говорить в фильме, правда? (Смеется.) Поэтому нам, конечно, пришлось многое добавлять и придумывать самим, но главное, я надеюсь, то, что мы остались верны основным темам и идеям первоисточника.