Киллиан Мерфи: «Мы ориентировались на »Солярис« Тарковского»

-- Киллиан, вы говорили о том, что любите героев под гнетом, со степенью внутреннего напряжения, трансформации. В этом фильме насколько сильна трансформация вашего героя?

-- Да, безусловно, было очень интересно играть такую роль, потому что гнет, который вы упомянули, давление в этом фильме в очень большой степени сказывается на всех. А первую очередь – на Кэйпе, на моем герое. Во-первых, по сюжету первая миссия провалена, корабль затерялся. Это второй пуск и, скорее всего, – последний. И, кроме того, Кэйпа находится в центре событий в силу своей специализации, потому что он единственный, кто понимает, как должна сработать эта бомба. Естественно он оказывается на ключевой позиции. Мне нравится в моем герое его спокойствие, его спокойное отношение к происходящим событиям, и то, что он, находясь в коллективе и являясь членом команды, в то же время как-то обособленно себя позиционирует.

-- Изменилось ли ваше мировоззрение после съемок в этом фильме? В одном из своих интервью вы говорили, что стали атеистом.

-- Я не сказал бы, что являюсь атеистом. Я скорее – агностик. И был им и до того, как снялся в этом фильме. Просто мои позиции по данному вопросу только укрепились. А что касается изменения менталитета, изменения мировоззрения, то было больше мыслей о хрупкости планеты, о хрупкости экосистемы, о том, что необходимо предпринимать какие-то действия.

-- Для меня, например, этот фильм не о космосе и не о фантастике, а об умении людей выполнять приказы, о том, как они ведут себя в стрессовых ситуациях. А когда вы разговаривали с режиссером, какую он вам ставил задачу? И каким образом ставили перед собой задачу вы, разбирая свою роль?

-- Да, в принципе, фильм был заявлен как научно-фантастический экшн. Но, в то же время, к нему применимо определение "интеллектуальный", то есть он заставляет задуматься. Как я уже говорил, мы ориентировались на таких гигантов жанра, как «Солярис» (1972) Тарковского, «2001: Космическая одиссея» /2001: A Space Odyssey/ (1968), первый «Чужой» /Alien/ (1979). Если говорить о моем персонаже, то он – ученый, он не человек действия. Он человек, который размышляет. Но просто волей обстоятельств он попадает в самый центр происходящего. Так же, как это было с моим персонажем в фильме «28 дней спустя» /28 Days Later…/ (2002). Тоже "человек недействия" был поставлен в такие условия, что ему пришлось действовать.

-- Вы больше других актеров общались с физиком Брайном Коксом, который консультировал фильм. Что вы от него узнали? Что это общение дало для вашей роли?

-- Да, я очень много времени провел, задавая Брайну различные вопросы. Прежде всего, я пытался понять, что у людей, которые занимаются такими науками, вообще в голове происходит. Потому что лично я, например, в школе с точными науками не дружил, у меня гораздо лучше шли гуманитарные науки, искусство. Поэтому понять каким образом человек мыслит, и как эти знания специалиста по физике влияют на его личностные качества, как он общается с людьми, как он понимает себя, свое место во вселенной. Безусловно, у людей науки очень необычный, очень интересный образ мысли. Они понимают, осознают насколько хрупко существование человечества, как мало мы во вселенной вообще существуем, и как легко это равновесие нарушить. Если говорить о статистике, то наиболее интересный факт из тех, что я узнал, это то, что ученые по совокупности знаний о вселенной не знают, что там происходит, поскольку обладают знаниями лишь о 5% вещей, которые во вселенной присутствуют. Это меня, наверное, и впечатлило больше всего.

-- Вы сыграли во многих фильмах и все ваши роли очень не похожи друг на друга – трансвестит, злодеи. Нынешняя роль астронавта тоже выбивается из общего ряда. Скажите, по какому принципу вы выбираете роли? Из-за гонорара, из-за имени режиссера?

-- Что касается гонорара, – я уверен, что хороший фильм обязательно принесет деньги, поэтому этим критерием я в принципе не руководствуюсь. Основа любого фильма – это сценарий. Если мне нравится сценарий, это уже признак того, что я соглашусь. Плюс, разумеется, режиссер. И, кроме того, если сценарий подразумевает то, что я буду играть именно то, чего я не играл раньше – какая-то новая роль, какая-то новая грань, которую я могу продемонстрировать, тогда это тоже плюс. Я, скорее всего, соглашусь, чтобы как-то выразить то, чего я раньше не выражал.

-- Что вы думали о России? И изменилось ли ваше мнение, когда вы приехали в страну?

-- На самом деле это уже мой второй приезд в Россию. Первый раз я был здесь в 2001 году. Я тогда изучал творчество Чехова и приехал посетить одно из мест, где он писал свои произведения. Потому что этот автор, безусловно, оказал очень сильное влияние на драматургию вообще. Что касается отношения к России и понимания того, что здесь происходит, могу только сказать, что заметны очень большие изменения – в России все очень быстро меняется.

-- Какие ваши дальнейшие планы? Идет ли работа над новым фильмом?

-- Да, в мае я собираюсь приступить к работе над очередной ролью. Фильм будет называться "Лучшие времена нашей жизни". Это будет картина о валлийском поэте Дилане Томасе. В нем снимутся Кира Найтли и Линдсэй Лохан.