Веселые картинки: краткая история анимации

Кто был самым первым аниматором, спорить некорректно: первых было много. Даже первобытные люди могут поспорить за право считаться пионерами мультипликации, ведь именно они впервые зафиксировали углем на стене фазы движения схематично изображенных рисованных фигурок. Что-то подобное можно увидеть и на древнегреческих вазах. Правда, объединять подобные изображения в ленту, пущенную с определенной скоростью и заставляющую все картинки слиться в один меняющийся кадр, додумались только в XIX веке. Популярными забавами того времени были фенакистоскоп, зоитроп, праксиноскоп и другие примитивные прототипы современного киноаппарата, не способные, впрочем, на что-то большее, чем короткий рисованный «закольцованный ролик». Хотя изобретатель праксиноскопа Жан-Эмиль Рено пошел несколько дальше коллег: его проектор работал уже не с вращающимися дисками, а с прозрачной пленкой, оснащенной перфорацией. Но элемента киносъемки его детищу все еще недоставало: изображения на пленке Рено рисовал вручную, без участия фотопроцесса.

Подлинный потенциал рисованной анимации (названной в СССР мультипликацией по созвучию с аппликацией) был раскрыт уже после того, как братья Люмьер в 1895-м продемонстрировали широкие возможности кинопленки, и вдохновленные этим режиссеры Блэктон и Смит выдали на-гора первый фильм в технологии stop-motion «Цирк лилипутов». Не остановившись на экспериментах с деревянными игрушками, тот же Джей Стюарт Блэктон парой лет позже, в 1900-м, представил на суд публики «Очарованный рисунок» – ленту с анимационными вставками (как считается, первую попытку полноценной рисованной мультипликации, снятой кадр за кадром). В этой, как и в последующих работах Блэктона, еще не было сюжета – внятная мультипликационная история замаячила на горизонте только в 1908-м, когда активизировался первый европейский мультипликатор Эмиль Коль; французский художник-карикатурист выпустил мультфильм «Фантасмагория», наделенный помимо сюжета еще и узнаваемым персонажем (правда, его фигурку он вырезал из бумаги – двигать ее внутри кадра было проще, чем постоянно перерисовывать).

Шесть лет спустя, в 1914-м, его заокеанский коллега-карикатурист Уинзор МакКей, черпавший вдохновение в комиксах, принял эстафету, запустив в производство первый сериал с постоянным протагонистом, динозавром Герти (позже он придумает еще и «Кота Феликса»). Для первого выпуска «отец американской анимации» кропотливо нарисовал тысячи картинок. Отрисовывать каждый кадр оказалось очень хлопотно, но в этом же году изобретение Эрла Херда, работавшего на John Bay Studios, значительно упростило технологию: теперь фон рисовался один раз, а менялись от кадра к кадру лишь нарисованные на прозрачных целлулоидных листах и наложенные сверху персонажи (соответственно разделился и труд: прорисовкой персонажей и рисованием «задников» теперь занимались разные люди). В 1918-м мультфильмы перестали быть короткометражными – появился аргентинский «полный метр» «Апостол». За это время методом проб и ошибок было установлено, что, чтобы изображение оставалось плавным и не дергалось, картинка должна меняться не менее 10-12 раз в секунду, хотя чем больше, тем лучше.

Потом… потом пришел Уолт Дисней, разделивший историю мировой анимации на «додиснеевскую» и на все, что было после.

Что сделал Дисней? Он рассмотрел в мультипликации глубокий коммерческий потенциал и сделал на него ставку. В 1928 году Дисней выпустил первый звуковой мультфильм «Пароходик Вилли», в котором фигурировал Микки Маус, по сей день являющийся одним из самых знаменитых мировых мультгероев. В 1931-м Уолт сделал первый цветной мультфильм «Цветы и деревья», принесший ему «Оскар», а в 1937-м состоялся релиз первой диснеевский звуковой полнометражки «Белоснежка и семь гномов», имевшей беспрецедентный финансовый успех – с нее начался «золотой век» студии, акции которой взлетели вверх ракетообразно. Кроме того, Уолт усовершенствовал технику целлулоидных перекладок и внес в процесс много других новшеств, позже принятых другими мейджорами как данность.

Дисней начинает задавать тон в мультипликации, в погоне за его успехом разворачивают деятельность конкурирующие студии, рисующие собственные мультсериалы (вроде Looney Toons от Warner Bros. и «Тома и Джерри» от дуэта Ханна-Барбера). Правда, они предпочитают рисовать короткие мультфильмы, которые удобно показывать в кино перед основным сеансом. Диснею этого мало: он подминает под себя «полнометражный» рынок. Никто уже не рисует мультфильмы в одиночку, этот этап пройден – теперь над движениями мультперсонажей одновременно трудятся сотни людей.

На проектах Диснея перед началом работы над каждой сценой рисуются раскадровки, как в большом кино: труд художников слишком дорог, чтобы импровизировать, допускать ошибки и потом тратить время на переделывание, поэтому вся команда должна сразу четко понимать, будет ли визуальное решение того или иного кадра удачным. Если над проектом работают десятки художников, им приходится унифицировать свои авторские стили, дабы мультфильм выглядел цельно, – для этого их снабжают изображениями персонажей в разных позах и с разными выражениями лица, временами даже лепят их скульптуры. В 60-е, когда каждый «полный метр» уже означает сотни рабочих мест и места для проб и ошибок не остается вовсе, на полнометражные проекты начинают приглашать профессиональных сценаристов, прописывающих сюжет от А до Я (до этого процесс выглядел иначе: художники рисовали раскадровки сцен, по которым инвестор и судил о будущей ленте, а после выделения бюджета раскадровщикам поручали сочинить уже полноценную историю).

В остальном, независимо от бюджета и количества занятых в работе людей, до конца ХХ века процесс рисованной анимации остается практически неизменным: наметив план каждой сцены с помощью набросков-раскадровок, художник работает за специальным столом с яркой подсветкой рабочего пространства, методично накладывая на неподвижный фон слои прозрачного целлулоида с нарисованными на них персонажами в разных фазах движения, дважды фотографирует получившийся «сэндвич» специальной камерой (для демонстрации со скоростью 24 кадра в секунду, таким образом, нужно 12 картинок на секунду анимации). И так день за днем – на производство мультфильмов уходят месяцы и годы.

Разумеется, расцветшая в ХХ веке анимация знала и другие техники – кукольную, пластилиновую, песочную, силуэтную, ротоскопическую (когда снятое на камеру киноизображение с реальными актерами тщательно отрисовывалось художником кадр за кадром, превращаясь в мультфильм) etc. В разных странах сложились свои характерные стили – например, в СССР сталинских времен господствовал госзаказ на экранизации народных сказок с натуралистичным изображением персонажей (то есть никакой карикатурности или гипертрофированности, все телесные пропорции в рамках анатомического атласа). В Японии же после внедрения ТВ появился стиль «аниме»: чтобы оперативно заполнить телеканалы мультсериалами, для экономии времени тамошние мультипликаторы анимировали лишь часть изображения (отсюда пошло и засилье характерных статичных кадров, на которых у персонажа двигается только рот). Практиковались эксперименты по внедрению рисованных мультперсонажей в киномир, где они взаимодействовали с живыми актерами – многим памятны ленты «Кто подставил кролика Роджера», «Последний герой боевика», «Холодный мир» или «Космический джэм». Параллельно stop-motion анимация стала одним из важных инструментов киношных мастеров по спецэффектам (битва протагониста со скелетами в «Язоне и аргонавтах» по сей день остается одним из сильнейших переживаний для многих зрителей старшего возраста).

Эра компьютеров кардинально изменила облик анимации. Студия Pixar, начинавшая с производства спецэффектов для «Звездных войн» и телерекламы, в 1995 году выступила с революционным полнометражным проектом – «Историей игрушек», сделанной по технологии 3D-моделирования. Фильм имел невероятный успех, а «Пиксар» быстро стала флагманом мировой анимации и в итоге была перекуплена Диснеем. Считается, что именно «История игрушек» забила первые гвозди в гроб рисованной анимации, хотя на самом деле диснеевские художники стали отходить от классической традиции еще в середине 80-х, научившись программировать свои камеры на «парение», а также на наезды, зумы и прочие вещи, ранее мультипликаторам недоступные. Последним полностью сделанным ими «от руки» мультфильмом стала «Русалочка» (1988), после чего диснеевцы перешли на технологию CAPS: стали набрасывать вручную лишь контуры персонажей, а далее они сканировались и раскрашивались на компьютере. Так что Pixar и подключившаяся к «расшатыванию канонов» студия Dreamworks лишь довели процесс до логического завершения, полностью переориентировав Голливуд на ленты с «объемной» картинкой, какую не мог дать классический 2D-подход. Поспособствовали подвижкам и революционные ленты «Терминатор 2» и «Парк Юрского периода», после которых ни у кого уже не осталось сомнений в могуществе компьютерных технологий. Успехи конкурентов и спад собственной популярности после волны хитов заставили Диснея оказаться от классической анимации, приносившей все меньше денег, – студия переключилась на CGI-графику, а в середине нулевых, чтобы упрочить свои позиции, вдобавок перекупила Pixar.

Но здесь имелась одна загвоздка под кодовым названием «зловещая долина» (uncanny valley). Смысл ее в том, что любое животное, нарисованное на компьютере, воспринимается зрителем без претензий – для него все медведи «на одно лицо», и мало кто обратит внимание, если уши медведя больше положенных или глаза не той формы. Карикатура на человека тоже ни у кого не вызывает нареканий. Но попытки точного фотографического воспроизведения человеческого лица производят отталкивающее впечатление и вызывают подсознательное отвращение: таким образом человеческий мозг реагирует на то, что его пытаются надуть (возможно, дело в том, что идеально симметричные человеческие лица, которые создает компьютер, в реальной жизни встречаются крайне редко). Анимированный же объект такого рода лишь усиливает неприятное ощущение. Поэтому сегодняшних роботов не делают похожими на людей, и манекенов не стараются превратить в высокоточные фигуры из музея мадам Тюссо. Так что вовсе не удивительно, что Pixar, рисуя людей, предпочитает карикатурную подачу: человеческая мимика слишком сложна для того, чтобы ее мог просчитать и натуралистично воспроизвести даже самый сверхмощный компьютер, так что лучше не позориться. Приверженец «старой школы» Сильвен Шомэ сказал на этот счет: «Компьютерная графика хороша для изображения игрушек и роботов, но не людей». Однако компьютерные технологии, если они претендуют на завоевание мира, не могут обойтись без человеческих лиц! Как же придать компьютерным homo sapiens реалистичности?

В борьбе за реализм оформился любопытный эксперимент: начиная с середины нулевых Роберт Земекис, когда-то подруживший анимационного кролика Роджера с киноактером Бобом Хоскинсом, несколько лет пытался привить плосковатым мультяшным персонажам человеческие черты: он снимал игру живых актеров, которых после этого трансформировал в мультперсонажей (с сохранением лицевого сходства), и получал на выходе трехмерные мультфильмы, в которых не только голоса, но и мимика, и движения принадлежали реальным кинозвездам. Зачем мучиться с программированием мимики (сложнейший процесс, управляемый огромным количеством мышц!), если можно просто сосканировать ее с живого лица? Визуальный результат был впечатляющим, а вот бокс-офис – нет. К сожалению, и «Тайна красной планеты», и другие работы Земекиса в этом направлении оказались слишком финансово затратными и по итогу не окупились в прокате, так что режиссер был вынужден вернуться в игровое кино. Но технология motion capture (или «захвата движения»), впервые продемонстрированная им в «Полярном экспрессе», привлекла внимание Джеймса Кэмерона – тот переосмыслил ее в фильме «Аватар» и передал Питеру Джексону, продолжившему тему кинокомиксом «Тинтин». Судя по тому что к «Аватару» уже анонсировано три сиквела, похоже, именно в этой области нас ждет большинство киноэкспериментов в ближайшие годы. И да, благодаря motion capture мимика киногероев усовершенствовалась, хотя на развитие анимации как таковой это пока не влияет: «захват движения» сегодня более популярен в кино, чем в мультфильмах, а ведущие анимационные студии упорно продолжают ваять карикатурные лица.

На этот счет есть объяснение. За тысячелетия существования рода человеческого люди здорово натренировали воображение, научившись видеть в криво нацарапанных наскальных линиях сцену охоты на мамонта, в аляповатых пятнах краски на холсте – подсолнухи, а в гуманоидном существе с черным носом – мышь по имени Микки. Никто не видел в реальной жизни говорящих прямоходящих мышей, которые носили бы штаны и ботинки, но мультипликация как наследница классических изобразительных искусств оставляет за собой право на условность подачи, которое зритель не пытается оспаривать. Чтобы получить удовольствие от мультфильма, точное портретное сходство персонажа с кем-то, виденным зрителем в реальной жизни, не обязательно. Аудитория снисходительна даже к сериалу «Южный парк», герои которого нарисованы из рук вон плохо, и не возмущается тем, что в «Огги и кукарачах» действуют коты голубого и зеленого цветов – все потому, что любители анимации еще с молоком матери всосали, что мультфильм имеет право на абстрактную, упрощенную, схематическую подачу. Кинематограф – совсем другое дело. Он конкурирует с реальностью, претендует на соответствующую реалистичность, и потому права «упрощать» не имеет. Ему motion capture, если задуматься, нужен гораздо больше. К слову, попытки рисовать людей все же предпринимались – например, в компьютерной ленте «Последняя фантазия», но успеха у зрителей она не имела – то ли в силу несовершенства технологий, то ли потому, что аудитория слишком привыкла к карикатурным персонажам.

В чем рисуются мультфильмы сегодня? Студии используют программы 3D Max, Maya, Softimage и Mudbox от Autodesk, Cinema 4D от Maxon, Z Brush от Pixologic, Modo от Luxology. Все, кто работает в индустрии, отмечают удешевление производства во много раз по сравнению с аналоговой эрой. Прежде создание мультфильмов было уделом избранных, а сегодня возможность высказаться в этой форме имеет любой талант, наскребший денег на компьютер и программы. Даже создатель «Приключений Кота Фрица» нон-конформист Ральф Бакши, вся жизнь которого связана с рисованной анимацией, констатирует: «Компьютер – отличная штука. Это лучшее, что могло случиться с аниматором! Сорок лет назад, если у тебя не имелось $15 миллионов, можно было даже не пытаться делать “полный метр”. Компьютеры все изменили, и я не могу вам передать, насколько это хорошо». По словам мэтра, когда-то один только подбор краски отнимал кучу времени, а сегодня к услугам рисовальщика 16 миллионов цветов, только протяни руку. Есть и другой плюс: ввиду общего удешевления производства деньги, которых требует «полный метр», в наше время можно собрать с помощью краудфандинга, что открывает возможности для творцов с рискованными либо слишком «некоммерческими» идеями, которых отфутболила бы любая крупная студия. То есть такие необычные люди, как Бакши, имеют возможность «оставаться в деле» именно благодаря компьютерам.

С тех пор как Дисней обогатил мульпроцесс участием киносценаристов, звук в анимации стал первичен: к уже готовым диалогам пририсовывается видео, а не наоборот. «На начальном этапе мы рисуем раскадровку, которую монтируем под музыку и диалоги, – рассказывает один из создателей Pixar Эд Кэтмелл. – Мы называем это story reel. Первые версии очень сырые, но они дают представление о трудностях и задачах, которые предстоит решить. Затем мы вносим изменения, и с каждой новой версией рассказ становится все лучше». Конкретные методы звукозаписи могут различаться: одни режиссеры пытаются собрать в студии весь актерский состав, дабы многолюдные диалоги звучали как можно более живо, на других проектах лицедеи работают попарно, запираясь вместе в звукоизолированной будке с микрофоном, но чаще всего актеры приезжают на студию поодиночке и записывают свои реплики исходя из подаваемых режиссером команд. Добавление каких-либо звуков на постпродакшене если и случается, то носит сугубо косметический характер и, по словам специалистов Диснея, не превышает 1% от общей работы.

Большие коллективы сложноуправляемы. «Поэтому в руководстве сотрудничество двух человек особенно важно, – рассказывает Кэтмелл, делясь информацией о том, как устроена “пиксаровская” кухня. – Режиссер и продюсер должны стать крепкими партнерами. Они не только стремятся сделать великолепный фильм, но и следят за сроками, бюджетом и людьми. Каждому человеку должна быть предоставлена возможность внести свою, пусть даже небольшую, идею или решение». Если же с лентой что-то не ладится, за столом собирают группу «мозгового штурма», состоящую из 8 пиксаровских режиссеров, они смотрят полуготовый фильм и высказывают свои мысли – нередко эти советы помогают оперативно исправить неполадки. В самой студии царит предельно демократичная и творческая обстановка: рабочие места можно оформлять по своему вкусу, свободное время проводить в кафетерии или на занятиях йогой, а разные департаменты могут вносить исправления в работу друг друга через голову менеджеров, которые узнают об этом только на совещаниях, – даже удивительно, как студия Диснея, всегда славившаяся жестким стилем управления, согласилась с такой организацией работы. Более того, глава Pixar Джон Лассетер сегодня допущен до принятия ключевых решений по новым проектам Мышиного дома, так что мы не удивимся, если со временем так начнут работать все анимационные подразделения Диснея. Тому, кто хочет оставаться на коне, нужно уметь перенимать передовой опыт и доверять чутью профессионалов.

Несмотря на явный переворот, случившийся в индустрии, Disney в лице Лассетера по сей день отрицает смерть рисованной анимации (мол, выбор стиля всегда за режиссерами, а они временно увлеклись новыми технологиями). По словам Лассетера, старые мастера продолжают консультировать молодых художников, их знания и техники применяются в экспериментальных диснеевских короткометражках, миксующих воедино технологии 2D и 3D. Вместе с тем за последние 10 лет Дисней выпустил всего один «рисованный» полнометражный мультфильм – «Принцесса и лягушка», и рисовался он уже без всякого целлулоида, сразу на компьютере, то есть от «старой школы» остался только визуальный стиль «плоского» изображения, а обеспечивавшая его прежде технология покадровой съемки была отправлена в музей. И не похоже, чтобы Мышиный дом собирался повторять этот эксперимент: анимировать героев на компьютере и проще, и быстрее.

Прочие аниматоры тоже уже не могут обойтись без цифровых технологий: рисуют ли они своих плоских персонажей сразу на мониторе или используют бумажные рисунки, которые после этого сканируют, сборка фильма так или иначе заканчивается на компьютере. В разных странах остаются преданные классике энтузиасты вроде автора «Трио из Бельвилля» Сильвена Шомэ или патриарха японской рисованной анимации Хаяо Миядзаки – они используют компьютер, сберегающий время и ресурсы, но остаются верны рисованному стилю и сохраняют своих персонажей плоскими, анимируя их кадр за кадром. Однако Миядзаки уже далеко не молод и недавно объявил о скором уходе на покой, а француз Шомэ, несмотря на гору завоеванных фестивальных призов, мечтает о переходе в игровое кино: по его словам, жизнь коротка, бюджеты выбивать все сложнее, а сами рисованные картинки отнимают уж очень много времени. Создатель «Ежика в тумане» Юрий Норштейн рисует «Шинель» по Гоголю уже несколько десятков лет, но неизвестно, закончит ли когда-нибудь: совершенно гениальная, по мнению немногочисленных посвященных, картина никак не может обрести достойного мецената, который бы позволил наконец довести проект до финиша.

Остаются, конечно, телесериалы: в Японии – аниме, в Америке – «Симпсоны», во Франции – «Огги и кукарачи», но все они рисуются на компьютере и живут в основном за счет наработанной десятилетиями фанатской базы. Над всеми ними висит дамоклов меч телерейтингов: не будет рейтингов, не будет и новых сезонов. В титрах все чаще можно увидеть списки вьетнамских или северокорейских фамилий: сегодня прорисовка каждого кадра собственными силами – долгое и финансово невыгодное предприятие, потому студии-производители рисуют лишь каждый четвертый-пятый кадр, а промежуточные движения персонажей для них домалевывают по дешевке аутсорсеры из бедных стран другого полушария. Нет никаких оснований утверждать, что лет через 10 рисованные мультфильмы останутся сколь-нибудь конкурентоспособными: молодежь, активно приучаемая к трехмерным персонажам, на которых так интересно смотреть через 3D-очки, уже сегодня воспринимает плоскую анимацию лишь как одну из мировых техник, любопытную, но не более того. Отток людей из профессии налицо уже сейчас: тот же Шомэ жалуется, что для каждого нового проекта набирать команду все сложнее: большая часть специалистов работают для 3D, а рисованная анимация требует куда больше навыков, чем компьютерная.

Несколько лучше чувствует себя кукольная анимация, дававшая «объемное» изображение задолго до появления компьютеров: молодежи по-прежнему нравятся и «Кошмар перед Рождеством», и «Уоллес и Громит» с «Барашком Шоном» от студии Aardman. Компьютерную анимацию некоторые называют прямой преемницей анимации кукольной: всей-то разницы, что «куклы» не лепятся из пластилина или других материалов, а моделируются виртуально. Однако сравнение это верно лишь до определенной степени: естественные технические ограничения никогда не дадут куклам или пластилину обойти пиксаровских героев по пластичности и свободе движений (другой вопрос, нужно ли это). Да и смерть пленки как носителя информации навсегда изменила классический съемочный процесс: вместо кинокамеры такие ленты сегодня снимаются на цифровой фотоаппарат.

Умерла ли старая технология съемки? Безусловно: пленка мертва, и альтернативы компьютеру сегодня не существует. Но умерла ли плоская анимация, какой мы ее знаем? Как раз на этот вопрос однозначного ответа нет. Рисованная анимация манит независимых мультипликаторов своей доступностью и простотой, активно используется в рекламе и обучающих программах, также из нее проросли семена gif-анимации и flash-анимации (в частности, давшей жизнь таким популярным онлайн-сериалам, как Happy Tree Friends). Она положила начало компьютерным играм, половина которых по-прежнему остаются плоскими, и проросла в другие области быта – например, из недр операционной системы Windows всегда готов выпрыгнуть анимированный подсказчик в образе умной скрепки, очкастого щенка или еще какого-нибудь дружелюбного существа, облегчающего общение с бездушной машиной. Чем не мультипликация?

Кроме того, заложенные современниками Диснея анимационные традиции продолжают влиять на восприятие новых техник. Например, лишь сравнительно недавно в сгенерированных на компьютере лентах был выявлен изъян, активно мешающий зрителю: бэкграунд в таких лентах слишком яркий и детальный, и персонажи на его фоне теряются. Потому сегодня художники изменили подход и стараются задник мягко затенять, возвращая к жизни эффект классической анимации, традиционно отделявшей героя от фона.

Художники «старой школы» по-прежнему востребованы индустрией: сменив карандаш и бумагу на компьютерный планшет для рисования, они, как и во времена «Белоснежки», создают концепт-арты, эскизы и раскадровки. Без сомнения, компьютерному Голливуду еще есть чему поучиться у мастеров целлулоида. Но верно и то, что определяющая роль рисованной анимации отошла в прошлое. С тех пор как в 2001 году оскаровский комитет ввел награду за полнометражный анимационный фильм, именно Disney с Pixar забрали большинство призов в этой номинации – факт, позволяющий не строить иллюзий. Эта революция произошла не только в Америке, она накрыла весь мир. Даже те, кто по-прежнему считает «Ну, погоди» и «Каникулы в Простоквашино» лучшими в мире мультфильмами, а российскую школу анимации – хранительницей традиций, сильно удивятся, порассмотрев в поисках российской продукции уличные DVD-раскладки где-нибудь в Юго-Восточной Азии: трехмерный сериал «Маша и медведь» там есть, «Смешарики» тоже (западному зрителю они известны как KikOriki), а старое доброе «Простоквашино» отсутствует. Новый день диктует миру новые форматы.

Многие считают, что ничего глобально не поменялось: мультфильмы по-прежнему рисуют художники и озвучивают актеры, а разница в стилях – не более чем вопрос вкуса. А наши дети и внуки уже вряд ли вообще поймут, над чем тут ломались копья: от них 2D-мультфильмы будут так же далеки, как виниловые пластинки и картриджи к 8-битным консолям, и они однозначно будут уверены, что трехмерные ленты «красивей» (хотя бы из-за фотореалистичных текстур и детальной прорисовки каждой мелочи). Мы и сами уже забыли, когда в последний раз пересматривали «Бэмби» или «Жил-был пес», зато отлично ориентируемся в продукции Cartoon Network и персонажах «Пиксара» – а упираемся, по-видимому, чисто из ностальгии. Однако молодое поколение, на которое и рассчитаны современные блокбастеры, свой выбор уже сделало: ничем другим нельзя объяснить тот факт, что в последние годы более половины сборов в общеамериканском бокс-офисе приходится на высокобюджетные анимационные полнометражки. «Аппетиты зрителей растут, и запросы тоже, – поясняет главный аниматор диснеевского хита “Холодное сердце” Зак Пэрриш. – Анимация эволюционирует, как и все прочие медиаформаты сегодня. А кто не эволюционирует, тот просто исчезает».