Кисельные берега: «Куда приводят мечты»

Утешить себя и других: по ту сторону смерти мы снова встретим близких. Он сделал самый слезоточивый фильм последнего десятилетия – "Куда приводят мечты".
Педиатр Крис, потеряв в автокатастрофе детей, потом погибает и сам, оставив плакать безутешную вдову. Невидимым он витает над нею, незримо касаясь волос и щек, чревовещая и ввергая в безумные видения, – мучает. Но авторы уверены, что это они передают глубины человеческого горя. То, что зануда-Шекспир выражал в заумных монологах о жизни и смерти, они для простоты переводят в ряд иллюстраций, прямолинейных, как детская считалка. Горе у них похоже на кукольный театр, где убрали ширму, и вместо сказки мы увидели суетящихся кукловодов. Вышло бестактно до садизма.
Крис, легко догадаться, попадает в рай, и райский гид, как в Диснейленде, показывает ему достопримечательности. Торжествует райская политкорректность: все персонажи, как дикторы американского ТВ, последовательно представляют расы земного шара: вот белая, вот черная, а вот желтая. Сам же рай представлен большой картинкой, где слиты в одну лужу Гоген, Дали, Моне, Делакруа и немецкие романтики с их ущельями и бурными потоками. Деревья растекаются зелеными соплями, цветок нельзя взять в руку – лопается, как жирный масляный пузырь. Крис вязнет в кисельных берегах, и на голову ему желтым анилином капают птички. Райская жизнь.
Это было бы смешно, но это всерьез. Картинки рая, по замыслу, составлены из живописных работ крисовой вдовы-художницы – так между небом и землей устанавливается духовная связь. И мы тут должны не смеяться, а плакать.
Я не сказал главного: Криса играет Робин Уильямс. Популярность этого артиста для меня загадка: всегда истекающий сладчайшей патокой, с тонким старушечьим ртом и двумя гримасками вместо мимики, он способен уничтожить любой художественный замысел в зародыше. Здесь он однообразен как нигде. Откровенно повторяет себя самого из "Целителя Адамса", непоэтично летает меж ущелий и натужно выдавливает из себя слезу.
Фильм с Крисом надолго повисают над сюжетной пропастью. Бесконечно рассматривать олеографии становится скучно. И если картину считать – а надо считать – компьютерным чудом, то это компьютер зависший. Тогда авторы вспоминают, что кино все-таки не рождественские открытки. Фабула сдвигается с места. Вдова Энн не хочет жить без Криса и кончает самоубийством. Крис теряет надежду встретиться с ней на небесах – самоубийц в рай не пускают. Впрочем, объясняет желтокожая райская дикторша, ад тоже не так страшен. Обессмертивший себя "Седьмой печатью" артист Макс фон Сюдов, забыв все уроки Бергмана, изображает Харона адского. Мы пересекаем роковую черту и нам показывают Босха, адаптированного для потребления в одном флаконе с поп-корном и хот-догом. Счастливая семья воссоединяется на берегу молочной реки. Поют птички, резвятся собачки. И мы наконец узнали, что такое американский рай, – он составлен из немецких замков, французских беседок, итальянских мостиков и вьетнамских павлинов. Совершенно как имение среднего небожителя с бульвара Сансет.
Итак, куда заводят мечты о компьютерном кино? Сценарий, режиссура и актер уже не нужны. Лента делается не людьми, а процессором. Оцифрованное кино. Арифметика. Считалка. На райском крылечке стояли две овечки. Хоть смейся, хоть плачь – утонет в речке мяч!