Рецензия на фильм «Номер 44»

СССР 1953 года. Сотрудник МГБ Лев Демидов (Том Харди) узнает о том, что маленький сын его друга и коллеги был убит на железной дороге. Поскольку власти отрицают саму возможность подобных преступлений в «коммунистическом раю», смерть мальчика объявляют несчастным случаем, и Льва принуждают убедить друга смириться с этим решением начальства. Сам Демидов, однако, не смиряется, и он начинает на свой страх и риск расследовать это преступление и похожие на него убийства, которые происходят по всей Центральной России – и всякий раз неподалеку от железной дороги. Но чем дальше Лев заходит, тем большим «врагом народа» его считают.

Король Карл XII может спать спокойно. Через триста лет после Полтавы нашелся храбрый швед, который отомстил русским за позор великого полководца. Правда, это всего лишь бескровная месть, и организовал ее не природный скандинав, а Даниэль Эспиноса, шведский режиссер с чилийскими корнями. Но дареному мстителю в зубы не смотрят, и триумфатор Нарвы наверняка очень доволен тем, что среди подданных его ныне нейтральной страны нашелся человек, помнящий давнишние обиды.

Конечно, маловероятно, что Эспиноса в самом деле отомстил за Полтаву. Но трудно представить, что еще могло заставить шведского чилийца снять картину, пропитанную нутряной ненавистью к России. Да, никто на его месте (тем более из западных постановщиков) не выпустил бы кино, целующее сталинизм взасос. Но есть разница между неприятной правдой и наглым, безбожным враньем, которое, однако, заметят только в России. Потому что на Западе, кажется, привыкли верить любой ерунде о нашей стране, если эта ерунда – отрицательная.

Абсурдность картины Эспиносы видна уже по ее кратчайшему синопсису. «В СССР объявляют садистское убийство ребенка несчастным случаем, потому что в стране победившего социализма таких преступлений быть не может». Что за нелепейшая чушь! Да, у нас любили поговорить о том, что когда-нибудь преступность исчезнет. Но «когда-нибудь» не значило «сейчас». И потому «органы» ловили не только вымышленных шпионов, но и вполне реальных воров, насильников, бандитов… И да, серийных убийц. Так, в 1939 году в Свердловске с поличным был пойман 15-летний Владимир Ванчевский, который признался в убийстве 8 маленьких детей. А вскоре после войны, в 1947 году, ленинградская милиция арестовала Филиппа Тюрина, которому вменили убийства 14 человек.

Да, иногда власти запрещали обсуждение подобных преступлений в прессе, и дело Тюрина было куда менее известно, чем дело Ванчевского. Но маньяков исправно искали, находили и, как правило, расстреливали. И охота на таких преступников порой велась с рвением и размахом, который и не снился Америке. Вспомните эпическую облаву на Чикатило, преступления которого вдохновили роман англичанина Тома Роба Смита, положенный в основу «Номера 44».

Одного этого достаточно, чтобы выбросить картину Эспиносы в мусорку. Но фильм отнюдь не ограничивается брехней про отрицание убийств в СССР. Нет, «Номер 44» собирает всю правду и неправду, которую только можно поставить нашей бывшей стране в упрек. В СССР был голодомор? Подчеркнем, сколько тогда погибло украинских детей, и не будем вдаваться в сложнейший вопрос о причинах трагедии. На фотографиях водружения красного знамени над Рейхстагом у сержантов по двое часов на руках? Намекнем на мародерство.

Хотя рассказ о том, что это были честные трофейные часы (найденная в сейфе не пригодившаяся немецким офицерам награда за взятие Москвы), давно обнаружен исследователями в мемуарах командира Егорова и Кантарии. В СССР сажали за мужеложество? Скажем, что за гомосексуализм давали 15 лет лагерей – в три раза больше, чем на самом деле. И так далее. Вплоть до того, что в картине лишь один раз звонят в дверь, а во всех прочих случаях – стучат. Мол, СССР был таким диким, что даже у москвичей не было дверных звонков. Как все вышеперечисленное связано с охотой на маньяка? Почти никак. Но как же снять фильм о сталинском режиме и не оскорбить подвиг советских солдат!

Хватает в картине и простого, не оскорбительного бреда. Так, когда милиция находит очередной труп мальчишки, врач без вскрытия и даже без тщательного осмотра тела уверенно заявляет, что у парнишки вырезаны внутренние органы. Как он это определил? Наверно, он тайный советский Супермен с рентгеновским зрением. А в другом месте персонаж почти подряд заявляет, что убийств в СССР быть не может и что по каждому случаю убийства ребенка было проведено расследование, выявившее преступника, всякий раз разного.

Так признавалась в СССР возможность убийства или нет? Как можно было сочинить и выпустить подобный клинический маразм! И, кстати, Ростов и Ростов-на-Дону – два совершенно разных города, и «Ростсельмаш» находится во втором, а не в первом. Удивительная селективность познаний – про часы Егорова авторы фильма знают, а в простейшей географии плавают. Прямо как нацисты во время войны, которые все знали о евреях в СССР, но были не в курсе, что страна у нас необъятная и что в ней бывает чертовски холодно.

В этом месте можно было бы написать о том, как удивительно убедительны Том Харди, Гэри Олдман и все их коллеги в этой галиматье (за вычетом ливанца Фареса Фареса, из которого русский ну никак не получается, почти как в анекдоте про негра-тракториста) и как они изо всех сил пытаются «продать» якобы постоянные и нечеловеческие страдания советских людей при сталинском режиме. Но, когда смотришь фильм в России, его бредовость и оскорбительность игнорировать невозможно. Так что пусть американцы обсуждают боль в глазах Харди и неувядающую харизму Олдмана (он изобразил милицейского генерала, который вместе с Демидовым берется за расследование). Для нас же «Номер 44» – не более чем трехметровая раскидистая клюква, одновременно вызывающая гомерический хохот и праведное негодование.

Текст: Борис Иванов