Рецензия на фильм «Любовь и сигареты»

Это не значит, что у нас нет интеллектуалов, но у них нет столь естественной ностальгии по песенкам Хампердинка, Дженис Джоплин, Брюса Спрингстина и т.п., как на родине. Если есть ностальгия – она "протестная", мол, "были когда-то и мы рысаками", в гребаной совковой юности. Фильм, наоборот – не "протестный", а почвеннический такой, фундаменталистский для американских интеллектуалов в третьем поколении (дедушкина вышка, папина вышка, собственная). 

У нас фильм в лучшем случае будет воспринят, как "высшая" версия недавнего американского "Киносвидания" /Date Movie/ (2006), не достигающая при этом давней европейской "Знакомой песни" /On connait la chanson/ (1997) Алена Рене. Поскольку поклонники двух этих опусов вообще не пересекаются, полным приколом "Любовь и сигареты" может стать лишь в индивидуальном порядке. "Аудитория" ругаться будет: на вульгарность, на плоскость, на беспонтовость. Подумаешь, бабе мужик изменил. Ну, попели. Погулял-погулял – вернулся. Опять попели. Много курил, заболел раком. Попели за здоровый образ жизни. Похоронили мужика. И что? Но на деле Туртурро за плоскостью "семейных ценностей" и "здорового образа жизни", которые, можно представить, как достали его в Америке, пытается разглядеть рациональное начало. Здесь принципиально, что действие происходит в неполиткорректной пролетарской среде, где никто не гонится за успехом и деньгами. Им это просто в голову не приходит. Как ни странно, в Америке такие еще есть. И вот пролетарии-то действительно начинают и выигрывают.

Роль мужика досталась Джеймсу Гандольфини, как молоко любимой женщины. Он толще телесериала, только это не "Клан Сопрано". Электросварщик он с напарником Стивом Бусеми, который тоже не в "Бешеных псах" /Reservoir Dogs/ (1992), но вроде старой песни Рыбникова ("А мы монтажники-высотники – да – и с высоты вам шлем превед"). Но, только с большевицкой прямотой издеваясь над собственным имиджем, только открыв в себе пролетариев умственного труда, оба способны естественно, безоглядно рифмовать "вагину" с "богиней" и возвести проблему обрезания в ранг философской. Бла-бла-бла, бла-бла-бла: "Ты сам-то обрезанный? – Ты что, это ж больно". Жену мужика играет Сьюзан Сарандон, отомстившая дурным голосом всем своим женам из "масел Лоренцо", "мачех" и "элизабеттаунов", подругу жены – Барбара Зукова, прошедшаяся по серьезке Розы Люксембург и прочих террористок из "нового немецкого кино". Наши девочки в платьицах белых дали четко понять, что их не возьмешь ни богом, ни любовью. Выживут, и с песнями, и это тоже философия – живучесть. Тут опять же существенно, что только в вечном и неизменном домохозяйстве с занятой солью у соседки любовь и бог знают свое место. Достойное, незаемное.

Можно долго говорить о трех дочерях мужика и жены, включая умственно отсталую (Аида Туртурро), и о философии молодости – уколоться и забыться. Она тоже достойно проведена через девичью поп-группу с солистом-отморозком. Но полную законченность ансамблю самодостаточных, счастливых и простых пролетарских типов придают все же Кейт Уинслет и Кристофер Уокен. Все, что они сотворили над собой, включая обтягивающее красное платье на проблеме лишнего веса, утопленницу Офелию и танец убийцы из ревности – это вершина вашей и нашей свободы. И, конечно, они отыгрывают не сюжетные ситуации, а концы собственного имиджа, доставшие их в живой жизни до подобных сюжетных ситуаций. Если бы эти двое не смогли отвязаться до такой степени, как Крачковская из "Двенадцати стульев" и Джигарханян в танго с Калягиным, фильм все-таки не избавился бы от упреков в вульгарности.

Писать эту рецензию трудно без идиотской улыбки на устах. Преувеличив покровы по самое не могу (песни, танцы, скабрезности, водевильные страсти, хор из мусорщиков у солистов с профориентацией), Туртурро тем самым быстро снял все покровы со своей жизнерадостности. Пить, курить и говорить надо учиться одновременно. Хороший секс неподсуден. Восемьдесят процентов мужиков любят полных женщин, остальные – очень полных. Юность – это возмездие. Денег нет. Денег нет в экзистенциальном смысле. Врачи – кающиеся грешники. Близость бывает только семейная, смерть – только случайная, печаль – только светлая, если не врать. Петь по утрам в сортире можно лишь выше скорости света.

Слух о духовной смерти братьев Коэнов, спродюсировавших "Любовь и сигареты", следует считать преждевременным.