Интервью с Георгием Юнгвальдом-Хилькевичем

Режиссер Юнгвальд-Хилькевич рассказал, как люди били стекла в редакциях за хулу на «Мушкетеров», о бюджете нового фильма и разнице между кино и телевизором.

-- Как получилось, что фильм вышел только сейчас?

-- Я пять лет писал этот сценарий, писал для себя, в стол, потому что начал вообще во время кризиса. Не отвлекаясь, кстати, на красавиц (подходит красавица, режиссер стремительно добреет). В кадр вошла красавица! Режиссер потек соплями! Вы кто, красавица?

-- Я с актерского факультета, пришла рядом постоять.

-- Как вас зовут?

-- Яна Версаль. Но фамилия не настоящая…

-- Ну ты даешь.

(режиссер фотографирует Яну Версаль телефоном)

-- И я сразу забыл о чем мы говорили…

-- А насколько сейчас удачный момент для этого фильма?

-- Мушкетеры всегда выходили в неудачное время. Тогда тоже какая-то пертурбация была в стране, кто-то умер, другой кандидат на умирание встал… Говорят сейчас на 5% упала посещаемость кинотеатров. Но они же мушкетеры! Они прорвутся. И сквозь склоки прокатных организаций, и сквозь всякую междоусобицу, для которой этот фильм стал удобным плацдармом. Потому что ну уж очень громкий бренд, такого больше нет.

-- При этом фильм по нынешним меркам довольно дешевый…

-- 12 миллионов не так уж мало.

-- На пресс-конференции была озвучена сумма 5 млн. долларов.

-- Это был бюджет на съемки, мы перерасходовали на 350 тысяч. Для меня это вопрос чести – сколько дали, столько тратим, не лезть в карман к и так доброму человеку. Перерасход был не по моей вине, а по вине дебильного продюсера, который тогда присутствовал в нашей картине. Потом мы его выгнали, поздно, но выгнали. Она успела много денег потратить зря в силу непрофессионализма. А дальше пошли сумасшедшие расходы… тянут, тянут…

-- Сейчас сложнее снимать, чем 30 лет назад?

-- Намного легче, несмотря на все странности. Сейчас можно сделать то, что хочешь. А раньше это было невозможно. Было несколько генералов от кино, которые делали то, что хотят, имели хорошие камеры, пленку.

-- А сейчас у вас есть продюсер, ограниченный бюджет…

-- Ограничения по бюджету не было, если бы я на съемки потратил 10 миллионов, мне бы дали десять. Это исключительно моя личная порядочность. Я увеличил съемочные нормативы, какие-то вещи были отложены, когда я увидел, что я не уложился. Я бы мог все 12 потратить только на съемку.

-- А препятствия для выхода фильма, о которых вы говорили, они в чем заключаются?

-- Да с прокатом проблемы. Какая-то муть. Фильм все ждут, он плохо расписан, не по тем кинотеатрам, не во всех кинотеатрах есть реклама. Кончится дело тем, что им народ набьет морду. Так ведь уже было. В советское время в газете написали гадость про «Мушкетеров», толпа более шестисот человек пришла к редакции на Пушкинской площади и выбили все окна. Понимаете? Такое случилось при советской власти. А сейчас этих людей стало значительно больше. Мне в то время люди с курсов старших офицеров звонили: «Георгий Эмильевич, вы только скажите! Мы на все готовы».

-- Что, прям к военному перевороту?

-- Не к перевороту, к каким-то действиям просто.

-- По вашим воспоминаниям, на площадке первого фильма было очень весело. Новый снимали так же бурно?

-- Да нет же. Было, конечно, веселье. Но в процентном отношении его было так мало… просто об этом легче вспоминать, да и все журналисты просят рассказать клюковку… И все вспоминали пьянки, как трахались, девиц, которые ездили за мушкетерами. Но вкалывали! Фильма бы не было, если бы не вкалывали! А тут и таких-то историй не было, потому что всем было еще тяжелей. Фехтовали, как тот же Боярский признался, на полном серьезе. Сидишь, дрожишь, потому что шпага может в любой момент попасть в рот, в глаз… тем более, что у нас есть сцены групповых боев… Очень опасно.

-- Расскажите об Одесской киностудии. Говорили, что она уже даже не при смерти, а просто умерла…

-- Она возрождается. Внешне и внутренне. Там сделали исключительный ремонт, там чистейшая территория, замечательно отделанные павильоны, помещения для съемочной группы, в туалетах можно делать хирургические операции. И вот-вот, как выгонят этого м…ка с Украины, там начнется жизнь. Когда человек столько много ворует, нигде ничего не остается. Мы это пережили. Когда раздирали государство и весь бюджет уходил в карман, кино умерло. Кино, к сожалению, такое искусство, которое может существовать только при сильном государстве. В слабом государстве кино существовать не может.

-- А как же в Америке? Государство не имеет отношения к кино, инвесторы инвестируют, режиссеры снимают, продюсеры продюсируют…

-- А инвесторы не будут инвестировать, когда слабое государство. Режиссеры не снимают, все выживают. Америке повезло. Там появились люди, которые поняли, что надо сначала сделать настроение у людей, и тогда преодолеть кризис. Во время Великой Депрессии государство вкладывалось в Голливуд и спасло страну. Так и говорят – из Депрессии страну вытащила Фабрика Грез. Когда у людей ни на что не оставалось денег, они брали булочку и шли в кино. У нас заполняемость кинотеатров понизилась на 5%, а в Америке повысилась на 80%. Вот и разница. Русский впадает в панику всей нацией, американцы готовятся к борьбе.

-- Но тогда кино было самым дешевым развлечением, а сейчас самое дешевое развлечение – телевизор.

-- Телевизор лишен самого мощного фактора – сопереживания, чувство локтя соседа. А когда дела плохи, уединение – ужасно. Поэтому люди от телевизоров бегут в кино. Просто еще не так сильно жареный петух в жопу клюнул. Вот долбанет – все в кино пойдем.