Московский Скрудж переосмысливает жизнь: рецензия на фантастический фильм «Мама»

Главный герой Никита (Николай Новосёлов) пытается заработать большие деньги. Он занимается виртуальной реальностью, но бизнес не идёт. Пытаясь поймать птицу счастья за хвост, Никита забывает о своих близких — девушке Ане (Ангелина Пахомова) и больной матери (Полина Кутепова), которая умирает, не поговорив с сыном. Но однажды в парке парень попадает во временную аномалию. В параллельном мире царят бедность и преступность, но зато жива мать Никиты, с которой он наконец-то сможет примириться.

Николай Новоселов в роли Никиты на кадре из фильма «Мама»

«Мама» — полнометражный режиссёрский дебют актёра Дмитрия Ендальцева и четвёртая часть фантастического проекта «Хронос», основанного на произведениях Кира Булычёва. Предшествующие короткометражные ленты ― «Временная связь», «Поломка на линии», «Шум за стеной» ― вышли в прокат в прошлом году в виде альманаха. Эти ленты были объединены темой путешествия во времени, а также содержали морализаторскую составляющую. Персонажи не только встречались с другими эпохами, но и сталкивались со своими ошибками, последствия которых пытались исправить. 

Лента Дмитрия Ендальцева продолжает заданную линию. Название и эпиграф из классика французской литературы Оноре де Бальзака сразу сообщают зрителю, что центральной темой станут отношения матери и сына. Картины о незыблемости семейных ценностей нередко становятся хитами, достаточно вспомнить одноимённую ленту Дениса Евстигнеева с великой Нонной Мордюковой в главной роли. Однако вечные истины необходимо подавать ненавязчиво, чтобы не скатиться в банальную дидактику. К сожалению, Дмитрию Ендальцеву не удалось избежать этого искуса. 

Николай Новоселов в роли Никиты на кадре из фильма «Мама»

Постановщик, будто опасаясь, что персонаж Николая Новосёлова кому-то покажется романтиком высоких технологий, всячески подчёркивает его эгоизм, не гнушаясь лобовыми противопоставлениями. Уже в начальной сцене крупный бизнесмен (Виктор Пипа) отвлекается от разговора с Никитой, пытающегося продать ему недвижимость в метавселенной, чтобы поговорить по телефону с матерью. Главный герой, напротив, вечно занят, так что даже о смерти близкого человека узнаёт с опозданием. Своей тягой к наживе Никита напоминает молодую версию Скруджа, однако параллели с классической повестью Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе» работают против фильма Ендальцева, лишь обнажая надуманность сюжетных ходов. 

Прежде всего, неприятно удивляет консервативный уклон картины молодого режиссёра. В его фильме параллельный мир изображается некоей версией созданной Никитой метавселенной. Неслучайно герой обнаружил временную аномалию, когда был в смарт-очках. В живописании ужасов другого измерения постановщик донельзя сгущает краски, так что получившийся симулякр кажется чем-то средним между миром братьев Стругацких из «Трудно быть богом» и пропагандистскими представлениями о «лихих» 90-х. 

Реальная Москва в фильме Ендальцева предстаёт городом больших возможностей, которыми грех не воспользоваться. Фоном попыток Никиты заработать деньги на метавселенной служат уютные квартиры, чистые улочки и небоскрёбы Москва-Сити. В параллельном мире, напротив, царят нищета и антисанитария, а улицы во власти местных банд. Но зато жители этого параллельного Средневековья больше всего дорожат семьёй, которая важнее всего золота мира. 

Николай Новоселов в роли Никиты на кадре из фильма «Мама»

Перерождение Никиты, встретившего в параллельной реальности своего двойника, Аню и живую мать, не слишком убедительно. Сложно поверить, что человек, думающий только о самом себе, осознал, что был неправ, едва увидев трогательную заботу друг о друге обитателей параллельной реальности. Виноватая фраза Никиты, что он просто забыл о семье, не может служить объяснением его внезапного перерождения. Ведь он не только не ценил поддержку своей девушки, старавшейся создать комфорт в доме, но и почти сразу после смерти матери стал распродавать её ценное имущество. Сам собой напрашивается вывод, что во всём виновата современная молодёжная культура. Сложно иначе объяснить, почему из всех достижений цивилизации в параллельной Москве остались лишь ночные клубы, где люди рады забыться в наркотическом дурмане. Эти эпизоды решены режиссёром в традициях психоделического кино свингующих 1960-х, вроде «Пожирателей кислоты» Байрона Мэйба и «Трипа» Роджера Кормана. 

Противопоставив современную Москву и её «адскую» версию, режиссёр добился противоположной цели. Вместо напоминания о важности общения с близкими его лента представляется плохой пародией на традиционные ценности и дискредитирует фантастику своей неумеренной дидактичностью. Желание высокомерно поучать зрителя несовместимо с этим жанром, где ценятся прежде всего иносказание и ненавязчивость.