Мы были солдатами

Кубрик любил делать большие паузы между фильмами: три года от «Космической одиссеи 2001» (1968) до «Заводного апельсина» (1971), еще четыре – до «Барри Линдона» (1975), еще пять – до «Сияния» (1980). Пауза между «Сиянием» и «Цельнометаллической оболочкой» (1977) растянулась на семь лет.

К книге Густава Хэсфорда «Краткосрочники» (The Short-Timers) режиссер подбирался еще с 1983-го года: именно тогда, по словам американского военного корреспондента и писателя Майкла Герра, режиссер впервые позвонил ему и спросил, читал ли он этот роман. Герр «Краткосрочников» читал. «Я провел 8 лет за написанием книги »Репортажи« и еще 8 месяцев за переписыванием сценария «Апокалипсиса сегодня», и после этого не хотел даже слышать ничего о Вьетнамской войне, – вспоминает Майкл. – Но ответить отказом на предложение Кубрика о сотрудничестве я просто не мог. Тем более, что »Краткосрочники« и сейчас мне кажутся лучшей из всех книг на тему Вьетнама».

Кубрику роман об обучении бойцов корпуса морской пехоты США и об их участии во вьетнамских боях второй половины 60-х годов приглянулся своей лаконичностью и бесстрастностью: он выглядел готовым киносценарием. Тем не менее, от первых обсуждений до окончания работы над текстом прошло ни много ни мало 2,5 года. Поначалу Стэнли и Майкл, оба жившие в Лондоне, встречались каждые выходные и гуляли по городу, обсуждая сюжет. Потом Герр потратил 100 дней на первый черновик «Цельнометаллической оболочки», а у Кубрика ушло еще полгода на то, чтобы перелопатить его в соответствии со своими желаниями. Далее Герр был оставлен наедине со сценарием, на который требовалось навести глянец, а Кубрик погрузился в предпродакшн: требовалось отсмотреть десятки тысяч вьетнамских фотографий и сотни часов документальной хроники, а также найти локации и актеров на главные роли. Тысячи кинопроб на видеокассетах режиссеру присылали на адрес его усадьбы под Лондоном, где Стэнли жил закрыто и почти не принимая гостей.

После переезда в 1962-м году из США в Великобританию, где, по словам режиссера, он имел наилучшие условия для работы, Кубрик все свои фильмы снимал только там – и ради вьетнамских реалий этому правилу изменять не собирался. Тем более, что заброшенные заводские кварталы в районе Бектон недалеко от столицы выглядели почти как вьетнамский Хью на фотографиях 1968-го года. В середине 50-х Майкл Андерсон снимал здесь экранизацию оруэлловского «1984». Стэнли же занял территорию и прокричал «Мотор!» в августе 85-го.

Стэнли Кубрик: «Мы нашли местность, которая имела ту же функциональную архитектуру, что была распространена в 1930-х. Эта земля принадлежала компании British Gas. Все постройки вскоре должны были быть снесены, так что они позволили нам взрывать здания. Мы запустили туда взрывников, которые с неделю все минировали. В одно прекрасное воскресенье руководители компании привезли туда свои семьи, чтобы понаблюдать, как мы разнесем это место. У нас в распоряжении два месяца находилась стальная груша для сноса зданий, арт-директор картины указывал оператору машины, в каком здании, где и какую дыру нужно проломить. Не думаю, что у хоть у кого-то были такие декорации. Это выше любых финансовых возможностей».

Не все было в точности так, как хотелось бы Кубрику, так что некоторые здания были построены с нуля. С природой дело обстояло тоже непросто, но выделенный студией Warner Brothers 17-миллионный бюджет позволил привезти все недостающее из-за границы: в Испании было заказано 200 пальм, а в Гонконге – 150 тысяч пластмассовых тропических растений. Четыре танка M41 приехали из Бельгии, а вертолеты S55 – взяты в аренду и перекрашены в зеленый. Здания были украшены аутентичными афишами и уличными вывесками. Что касается нежелательных элементов пейзажа, которые могли попасть в кадр, их художник ленты Антон Ферст закрыл большими стальными контейнерами, которые расставил по всей локации. «Ящики не имеют возраста, к тому же они колоритно выглядят, – отметил актер Мэттью Модайн в своем дневнике. – Эффективный и недорогой способ не пускать Англию в кадр».

Модайн, воспоминания которого после выхода ленты были изданы отдельной книгой, мог и не попасть в фильм: до него к роли сержанта Джеймса Т. Дэвиса по прозвищу Шутник 8 месяцев готовился Энтони Майкл Холл из «Клуба »Завтрак« (а еще раньше роль отклонил из-за занятости Брюс Уиллис). Поучаствовать в ленте Холлу помешали актерские амбиции: когда съемки фильма по какой-то причине затормозились, актер разорвал контракт и ушел сниматься в шоу »Субботним вечером в прямом эфире«, а на освободившееся место позвали Модайна. Не потребовались даже кинопробы: режиссеру хватило послужного списка Мэттью, включавшего »вьетнамские« драмы «Неудачники» и «Птаха». Театральный актер Винсент Д'Онофрио для роли толстого и неуклюжего рядового Леонарда Лоуренса по кличке Гомер Куча набрал 32 килограмма, от которых потом избавлялся в течение девяти месяцев (во время съемок Винсент весил 130 кг) – этот рекорд до сих пор не побит никем. Что касается сержанта Хартмана с немигающим взглядом, доведшего Кучу до суицида своими издевательствами и муштрой, то сыгравший его Рональд Ли Эрмей и вовсе актером не являлся, зато имел подходящую биографию: инструктор по строевой подготовке корпуса морской пехоты США, участник Вьетнамской войны, комисованный после нескольких ранений с целой кучей наград, военно-технический консультант в »Апокалипсисе сегодня«… »Засветки« в кино у него тоже были – в драме »Парни из роты С« и в маленьком эпизоде того же »Апокалипсиса…«, – но Кубрик изначально собирался нанять его лишь как консультанта. Впрочем, кинопробы Эрмею все же устроили, попросив изобразить грубость. Чтобы ярость Рональда была неподдельной, ассистент режиссера 15 минут швырял в него апельсинами и тенисными мячами, а Эрмей все это время так отчаянно ругался, ни разу не повторившись и не сбившись, что восхищенный Кубрик решил, что лучше него сержанта никто не сыграет. Оставалось уладить вопрос с Тимом Колсери, уже утвержденным на роль Хартмана: сатисфакцией для него стал воздушный эпизод, в котором он изобразил вертолетного стрелка, поливающего свинцом бегущих вьетнамских крестьян. Сам же режиссер озвучил некоего Мерфи, с которым сержант Ковбой говорит по рации, а его дочь Вивиан сыграла репортершу.

Эрмей стал настоящей находкой для Кубрика. »50% диалогов Ли, звучащих в фильме, особенно оскорбительная ругань, – это все его собственные слова«, – признавался режиссер. Нецензурные считалки, которые в фильме горланят марширующие новобранцы, тоже пришли из лексикона Эрмея. Текст он всегда знал лучше всех, потому что боялся забыть порядок фраз и постоянно их зубрил. Кубрик любил творческий поиск, но как только правильные слова оказывались найдены, он запрещал актерам импровизировать и требовал от них игры точно по сценарию. »Стэнли произносит строку в точности так, как хочет, чтобы актеры произнесли ее, – отмечал Модайн. – Например: «У вас голос в конце фразы идет вверх. Давайте он в конце вниз будет идти?»

Переработка «Краткосрочников» в сценарий привела к тому, что финал книги был выброшен, а часть элементов из него перекочевала в более ранние сцены. Изменились имена некоторых персонажей, а разбросанные по тексту мысли, касающиеся журналистики, Кубрик утрамбовал в разговорный эпизод редакционной «летучки» во фронтовой газете «Звезды и Полосы». Улетучился и грубоватый книжный юмор, что добавило истории трагичности, а короткий пролог об обучении новобранцев в тренировочном лагере Пэррис-Айленд в штате Южная Каролина был раздут до 45 минут, отчего фильм раскололся на две самостоятельные истории, объединенные лишь несколькими персонажами.

Если «Сияние», почти целиком выращенное в студийных павильонах, снималось в хронологическом порядке сцен, то в «Цельнометаллической оболочке» Кубрик применил обратную систему: сначала он решил сделать военные сцены, и только потом – казарменные, изображавшие островную базу Пэррис-Айленд. На аналогичной базе, только расположенной в калифорнийском Сан-Диего, Р. Ли Эрмей в 1965-1967 годы занимался тем же самым, чем и на съемочной площадке у Кубрика – ковал гвозди из «маменькиных сынков». Хотя мнение автора книги «Краткосрочники», считавшего подобные тренировки жестокостью ради жестокости, он никогда не разделял: просто, по мнению Эрмея, если в первые же дни не припугнуть расхлябанных новобранцев, их очень тяжело держать в узде.

«Сперва нам давали 12 недель на подготовку рядовых, потом всего 8, потом увеличили количество рядовых во взводе с 60 до 120 человек, а потом новые взводы стали присылать за неделю до того, как мы успевали выпустить предыдущие, – вспоминает Эрмей горячий 1966-й. – Инструкторы гоняли рядовых в таком темпе просто от отчаянья, потому что после выпуска рекруты все еще оставались недоучками. Нам просто не давали времени, чтобы натаскать их по-человечески. Отсюда и вся та дикая свирепость, с которой в них вколачивались знания. Поймите, их же во Вьетнам отправляли, так что подготовка была очень важна. По утрам, отведя рекрутов в столовую на завтрак, инструктор первым делом брал газету »Звезды и Полосы« и раскрывал ее на последней странице. Там публиковались списки погибших. Мы интересовались потерями. И очень расстраивались, если видели в списке знакомые имена. Это было больно».

Чтобы Эрмей произвел на «новобранцев» более яркое впечатление, Кубрик прятал его от других актеров всю первую половину съемок. А когда начал делать сцены в тренировочном лагере (эти кадры снимались в Энфилде, что под Лондоном), то приказал Рональду не любезничать со своими «подопечными» в перерывах между съемками, чтобы те боялись его по-настоящему. Актеры настолько вжились в сценарий, что дружба между Модайном и Д'Онофрио во время съемок переросла во вражду. Модайн, изначально рекомендовавший своего приятеля Винсента на роль рядового Гомера Кучи, в итоге возненавидел Д'Онофрио так же, как и его герой Шутник. «Когда он смотрит на меня своим взглядом недоумка, мне хочется его треснуть!» – писал актер в дневнике. Он даже купил боксерскую грушу, готовясь к неизбежной стычке с «тупицей», но после съемок сцены с групповым избением Кучи его злость резко улетучилась. Актер понял, что Кубрик просто манипулировал им и остальными. «Нас словно подменили, – писал Мэттью. – Впрочем, будь я на месте режиссера, разве я не поступил бы так же, как он?» Кубрик желал, чтобы все было как в жизни, поэтому заставлял актеров бежать кросс по утрам и жариться под лампами искуственного загара, а стригли их настоящие военные парикмахеры.

Сам Густав Хэсфорд, как и Стивен Кинг за 7 дет до этого, специального приглашения на съемки не получил, но все же не удержался от любопытства и, прибыв из США, инкогнито посетил Бектон с парой друзей. Все трое оделись в форму защитного цвета, надеясь сойти за статистов, но их быстро вывели на чистую воду. Кубрик особой радости от появления писателя не выказал. Дело в том, что Хэсфорд, к которому режиссер часто обращался по телефону за советами, в какой-то момент стал требовать оплаты своего труда и внесения его имени в титры на правах соавтора сценария. Он подумывал даже решить вопрос в судебном порядке, но поскольку виделся с Кубриком вживую лишь раз, то уверенности в том, что режиссер действительно приступил к съемкам, у него не было. Убедившись, что процесс идет, он не стал задерживаться на площадке…

Вопрос с титрами в итоге был улажен: Кубрик согласился сделать Хэсфорда соавтором. Тогда уже на писателя надулся Герр, посчитавший, что тот залез на его территорию. «И кто тут еще чью территорию нарушил, а?» – сокрушался Хэсфорд годы спустя, констатируя, что Герр, с которым они очень мило общались, после того случая оборвал с ним все связи.

Конфликт сценаристов был не единственной склокой на проекте. Больше всех ссорился с окружающими сам режиссер, выматывавший команду своим перфекционизмом. Например, сцену с проституткой, приехавшей к солдатам на мопеде, снимали целый день, после чего Кубрик бодро объявил о том, что все надо переделать: его не устроила экспозиция. «Стэнди вообще не считает нужным отправлять пленку в проявку раньше, чем сделает хотя бы 15 дублей», – вспоминал Дориан Хэрвуд, сыгравший капрала Эйтболла. «Да, я не жалею пленки, – пожимал печами Кубрик. – Это ведь самая дешевая часть процесса». Однажды, чтобы сделать проезд камерой на уровне земли, Кубрик заставил помощников продолбить канаву в толстом слое бетона. Зимние съемки в «жарком Вьетнаме» оказались на самом деле совсем не теплыми: у актеров валил пар изо рта, они хрипли и теряли голоса.. Когда снимали казармы, голос сорвал уже Р. Ли Эрмей, а потом еще и влетел в автокатастрофу, сломав все ребра с левой стороны. Актер чудом выжил, но выпал из съемочного процесса на 4 месяца. Как результат, Кубрик не успел сдать картину к лету 86-го и закончил ее только осенью. Пока режиссер сражался со вьетконговцами, в Калифорнии скончались его родители, но занятый фильмом Стэнли не почтил похороны своим присутствием: плыть на корабле было долго, а самолетов он боялся. Мэттью Модайн же за время съемок женился, а его жена успела зачать ребенка и родить (чтобы присутствовать на родах, актеру пришлось закатить постановщику скандал и пригрозить членовредительством: тот не хотел давать ему выходной). Бесконечные режиссерские дубли не прошли бесследно и так всех выбесили, что однажды Кубрика кто-то запер в кабинке биотуалета, и тот был вынужден призывать помощь по рации, стараясь говорить иносказательно, чтобы о его деликатной проблеме не догадалась вся команда.

После съемок самоубийства Гомера Кучи (в качестве мозгов рекрута были использованы разваренные макароны, смешанные с искуственной кровью и впечатанные в стену с помощью катапульты) все наконец-то расслабились, но Кубрик заявил, что намерен доснять на студии Pinewood еще одну сцену – ту, в которой Шутник пристреливает девушку-снайпера. Стэнли пообещал актерам, что это займет всего три дня – и конечно же, соврал: сцену закончили снимать через несколько недель, из-за чего Модайн пропустил работу на двух фильмах.

Миллионы сожженных нервных клеток превратили Кубрика в параноика: монтируя ленту, он отправлял пленку на проявку только в сопровождении двух накачанных «ассистентов», так как боялся, что кто-то выкрадет сырой материал и на основании этого сделает о его работе неверные выводы. Самые вызывающие кадры пошли под нож (например, сцена, в которой солдаты играют в футбол человеческой головой). Релиз в итоге был отложен до июня 1987-го, так что Оливер Стоун успел выпустить «Взвод» и получить «Оскары» за лучший фильм, лучшую режиссуру, лучшее звуковое оформление и лучший монтаж. «Цельнометаллическая оболочка» же пролетела мимо всех важных премий и была очень сдержанно принята критиками. Впрочем, Кубрик уже привык к тому, что со временем его фильмы становились популярней, к тому же лента оправдала себя финансово, заработав в прокате более 46 миллионов.

Что до Р. Ли Эрмея, переигравшего с тех пор кучу военных и полисменов, то он успешно торгует экшн-фигурками матерщинника Хартмана через веб-сайт, а в мае 2002-го даже удостоился за свои кинодостижения чина комендор-сержанта, став, таким образом, первым в американской истории отставным военным, которого повысили в звании. Вы можете написать ему письмо – он отвечает всем с удовольствием. «Мне пишут дети и молодые люди, многие говорят, что пошли в морпехи под впечатлением от высказываний Хартмана, – улыбается Эрмей. – Молодежь считает меня ролевой моделью, вот так-то».