Интервью с Ренатом Давлетьяровым

– Ренат, начать хочется с вашего взгляда на возникшую в последние годы моду на «ностальгическое» кино. Появление сериала «Оттепель», фильма «Стиляги» и их последователей, в том числе и вашей картины «Однажды», – с чем этот бум связан?

– Мне кажется, что любому человеку, занимающемуся чем-то приближенным к искусству, особенно изобразительному, всегда интересно исследовать новую фактуру, новые эпохи, новые грани времени. По сути, то, чем мы занимаемся, – это игра. Мы, взрослые люди, придумываем истории, потом начинаем очень нервно, долго, дорого воплощать придумки в реальность, но все это игрушки, тени. На деле же нет таких историй, нет этих персонажей, поэтому для поиска опоры мы обращаемся к недавнему нашему прошлому или к классике. Вы не найдете такого режиссера, который отказался бы снять новый, условно говоря, «Тихий Дон», или, уверяю вас, никто не откажется, если государство предложит: «Старик, на вот тебе сто миллионов, сними-ка нам “Анну Каренину”, давно пора ее из чулана вытащить…» Соблазн велик – обращаться к истории, к ностальгии, к проверенным временем сюжетам. Сколько будет существовать кино, столько режиссеры будут возвращаться к прожитому и пережитому.

– Вы умело совмещаете продюсерские обязанности с режиссерскими. Что заставляет вас самому браться за постановку – отсутствие людей, которым вы могли бы доверить съемки, или собственная тяга рассказывать истории?

– Скорее всего, и то и другое. У меня не было мечты заниматься режиссурой, подключился я к постановке совершенно случайно. Сейчас я слышу отклики, что у меня это получается. Кроме того, я столько настрадался от того, что я переделывал, переснимал, перекраивал картины других режиссеров, где я был продюсером, что в какой-то момент я просто, честно говоря, устал, это ведь отнимает много времени и сил. Наконец, есть просто такие очень личные вещи, как, например, в случае с «Однажды», когда ты даже не планируешь снимать такую картину с каким-то другим режиссером, а просто ждешь удачного стечения обстоятельств, своего времени, для того чтобы снять этот фильм самому.

– Работа над такого рода картиной, как вы говорите, личной, тяжело дается?

– За исключением того, что финал мне пришлось полностью переделать, остальное прошло достаточно легко и спокойно. Я был внутренне готов к работе, я представлял, что хочу сделать и что хочу увидеть, так что работать было легко. Финал я взял на себя смелость изменить, но Юрий Коротков, автор изначального сценария, с моим видением согласился и полностью меня поддержал. Даже больше скажу, после окончания работы Юрий сказал мне такую вещь: «Когда я написал этот сценарий, мне казалось, что это комедия». Но это, наверное, свойство погружения в свою молодость и юность – она со стороны кажется безоблачной и радостной, а в деталях ее много грусти, потерь и расставаний.

– Как работалось с молодыми актерами? Мальчишки у вас необстрелянные совсем…

– Да ну, что тяжелого? Мальчишки же дебютанты, ты говоришь – они слушают, для режиссера лучше не придумаешь. Я шучу, конечно, а если серьезно, то мы много времени провели за репетициями, каждая сцена у нас была многократно проиграна за столом, потому что я готовился к худшему. Но ребята – молодцы, на съемках все пошло отлично.

– Не можем не спросить о том, как так получилось, что сценарий Юрия Короткова, уже экранизировавшийся однажды, снова попал на съемочную площадку?

– Сценарий «Американки» был написан в 90-х, тогда же я приобрел права на его экранизацию, но ровно после моего приобретения меня назначили директором Московского кинофестиваля, и, понятно, мне стало несколько не до кинопроизводства. Тогда ко мне пришел мой друг Дмитрий Месхиев и спросил: «Можно?» – я ответил: «Давай!» Надо сказать, что взгляды у нас с ним на постановку отличались, плюс к этому в 90-е совсем не было денег на кинопроизводство, а любая историческая картина всё-таки требует значительных вложений. Прошло с тех пор 17 лет, так почему бы и нет. Новое время наступило, выросло новое поколение кинематографистов и зрителей.

– Без чего для вас нет 70-х?

– Ощущение времени – это, конечно, совокупность тысячи деталей. Музыка… Я еще на этапе подготовки картины искал нужную мне интонацию, настроение, просмотрел массу хроники, фотографий, и это, безусловно, было очень полезно, но, чтобы оживить собственные ощущения, мне достаточно было лишь обратиться к хитам того времени. Я начал слушать старые записи и только тогда начал понимать, что происходит внутри меня и что должно происходить внутри кадра. Декорации… Вы знаете, что сегодня картину о XIX веке у нас снять легче, чем о 70-х? У нас ведь полно музеев, дворцов, парков, где сохранена атмосфера позапрошлого века, но совершенно не осталось улиц и дворов, схожих с тем, что окружало человека полвека назад. На свою картину мы даже костюмы в реквизите киностудий не могли найти. Нет ровным счетом ничего. Реквизит мы собирали по всей стране – магнитофоны, велосипеды, машины – все собиралось по крупицам. Сложно было найти подходящие локации… В Париже хоть сегодня можно начинать снимать «Три мушкетера», там есть аутентичные переулки, дома, дворики. У нас же уничтожено все, все изуродовано новостроем, причем самым безвкусным. В результате место для своих съемок мы нашли на рабочих окраинах Астрахани.

– Без чего не могли начать снимать?

– Без денег. Картина у нас не бог весть какая дорогая, но все-таки бюджет необходим для воссоздания эпохи. Мне приходилось снимать разные фильмы, «Стальная бабочка» ничего не стоила по нынешним временам, моя следующая картина – «Чистое искусство» с Аней Чиповской – тоже имеет весьма скромный бюджет, ну а про «А зори здесь тихие» вы и сами, наверное, все знаете. Это связано с тем, что у нас в стране вообще тяжело снимать дорогостоящие драмы. С коммерческой точки зрения отбиваются у нас только комедии или огромные фильмы-события. Конечно, если кто-то дает вам безвозмездно 30 миллионов долларов, то почему бы и не попробовать снять большую драму, но такое у нас в России случается редко. Наша компания делает фильмы в самых разных жанрах, и я понимаю, что мы не можем всю жизнь кусать все вместе один и тот же "эклер", поэтому, как только появляется возможность, мы раздвигаем границы нашей работы.

– Обычно авторы ассоциируют себя с кем-то из своих героев. Вы кто в картине «Однажды»?

– Напрямую, наверное, такого сопоставления у меня нет. Но я скажу так. Как и множество других людей, кому я показывал картину, от высокопоставленных чиновников до моего водителя, я нахожу в сценарии Юрия Короткова эпизоды из своей биографии. Это удивительное свойство сценария, я не могу это чудо объяснить. Некоторые эпизоды в процессе съемок мне даже не нужно было придумывать, я их просто вспоминал. Поэтому от работы над «Однажды» я даже не устал. Обычно съемка необычайно выматывает, но здесь я просто совершил на съемочной площадке путешествие в детство. А от детства не устаешь.