Неожиданная история стрелка из Шервуда: рецензия на фильм «Робин Гуд»

Сын каменщика Робин Гуд служит командиром отряда лучников в армии Ричарда Львиное сердце. На пути из Палестины в Британию короля убивают, и Робин с приятелями решает рвануть домой, но натыкается на попавший в засаду конвой с умирающим рыцарем, который вез корону Ричарда. Доспехи, золото и корона становятся пропуском дезертиров на родину, но честный Робин обещает умирающему доставить его отцу в Ноттингем фамильный меч. 

К хрестоматийной истории Робина Гуда режиссер Ридли Скотт и сценаристы Брайан Хелгелэнд («Расплата», «Гнев», «История рыцаря», «Секреты Лос-Анджелеса» и еще десяток хитов), Том Стоппард («Влюбленный Шекспир», «Бразилия» и др.), а также работавшие явно на подхвате Итан Рейфф и Сайрэс Ворис подошли очень творчески, сочинив совершенно оригинальный сюжет. Еще в «Робине Гуде: принце воров» с Кевином Костнером в главной роли легенда была существенно подновлена, но в целом осталась нерушима. Костнер был классическим Робином-романтиком, аристократом и красавцем. Ридли Скотт и Рассел Кроу показывают нам совершенно другого человека.

Он грубый простолюдин, прагматик и свободолюбивый авантюрист, волей случая оказавшийся самозванцем: в Ноттингеме старый сэр Уолтер (Макс фон Сюдов) неожиданно решает признать Робина своим сыном, ушедшим десять лет назад в крестовый поход, а от невестки Мэрион (Кейт Бланшетт) требует, чтобы она назвала его мужем. Мотивы, характеры и интрига переработаны самым радикальным образом: от классической истории остались лишь сюжетные крохи (вроде грабежа обоза с зерном) и кое-какие типажи.

Например, Монах Тук – такой же жизнелюбивый выпивоха, как раньше. Зато ноттингемский шериф лишен демонического ореола и стал жалкой проходной фигурой, вроде деревенского жандарма. Потому что появилось более масштабное Зло – предатель сэр Годфри (Марк Стронг), который собирается сдать Англию французам и готовит их вторжение. Частную историю защиты персональной независимости сценаристы переформатировали в глобальную политическую интригу и сражение за свободу нации. А бунтарь-одиночка Робин превратился в государственника и борца-демократа, отстаивающего Хартию вольности. Это в двенадцатом-то веке.

Тут, конечно, Ридли Скотт заходит на территорию Мэла Гибсона, который в таком антураже смотрелся бы как влитой. Но Скотт любит снимать Рассела Кроу. Кроу же чувствует себя в его кино как дома и развивает то, что отработал в «Гладиаторе», действуя по принципу «слуга – царю, отец – солдатам». Публика, конечно, пойдет посмотреть, как он рубится с врагами и стреляет убойным взглядом исподлобья. Другая часть зрителей пойдет на Кейт Бланшетт, которая явно продолжает играть королеву Елизавету, только в сельском антураже. Леди Мэрион в ее версии, как и Робин Гуд, никакая не леди, а простая экономка, но весьма воинственная. И когда Скотт наряжает ее в доспехи и отправляет громить французский десант, кажется, что Бланшетт прискакала прямиком из «Золотого века», только по пути амуниция слегка потускнела. Упрощая и приземляя героев, Скотт усложняет и возвышает их мотивы.

В квазиисторическом кино, которым он периодически заболевает («Гладиатор», «Царство небесное»), лучше всего ему удаются столкновения закованных в железо человеческих масс, движимых большой идеей. Тут режиссер действует вдохновенно, широко и убедительно, делая мясорубку не только эффектной, но и максимально правдоподобной. К точности фактуры, лязганью шпор, поскрипыванию кожи, хрусту костей, пыли на шлемах и всяческим физиологизмам он внимателен, как никто.

Если в XII веке так не жили и не рубили, то должны были жить и рубить. Но грузная и масштабная конструкция нового «Робина Гуда», которую удерживают, а точнее подпирают начальная и финальная битвы, оказывается ненадежной. Между сражениями в фильм залит какой-то вялый сюжетный кисель, в котором и Кроу, и Бланшетт, как бы колоритно они ни выглядели сами по себе, барахтаются довольно беспомощно. Государственнические настроения придавили и их, и лихой вольный дух Шервуда, заменив его дежурным патриотизмом с сильным привкусом эля.