Рассказываем про «Удивительный мир Марвена» — новый фильм автора «Форреста Гампа» и «Назад в будущее»

Марк Хоганкэмп — некогда успешный иллюстратор, которого однажды до полусмерти избили какие-то ублюдки. От увечий он потерял память и способность рисовать (он теперь едва писать-то может), но все равно нашёл способ самовыражения. Посреди своего двора он построил копию несуществующей бельгийской деревни времён Второй мировой, куда поселил всех своих знакомых из города и себя самого. Только в Марвене (так называется придуманная деревушка) он — харизматичный офицер американской армии, раз за разом побеждающий злобных нацистов. Придумывая и изобретая, Хоганкэмп пытается справиться с травмой, навсегда изменившей его жизнь.

В Сети наконец появился новый (точнее, теперь не такой уж и новый) фильм Роберта Земекиса, которому до выхода многие пророчили успешную наградную судьбу и который должен был добраться до российского проката как раз где-то в апреле. Ни с тем, ни с другим не срослось — в общем, по одной причине. Пресса разнесла фильм в пух и прах, с лёгкой руки объявив худшим, что вообще когда-либо делал именитый режиссёр. От этого, правда, увидеть «Удивительный мир Марвена» захотелось ещё больше — интересно же узнать, насколько сильно надо было промахнуться Земекису, чтобы пустить в расход такие многообещающие вводные: Стива Карелла, совмещение живой съёмки и любимого режиссёром motion capture. В конце концов реальную историю Марка Хоганкэмпа, идеальную для сухой драмы со всеми удобными психологическими триггерами и рычагами. Тут вам и «преступления по ненависти», и гендерный вопрос, и эскапизм как способ пережить трагедию.

Но этот органичный трагизм Земекиса и сбил с верного пути — фильм, пытаясь уместить побольше проблем из академического каталога, путается в них и оказывается абсолютно не академическим по содержанию. Что критиков так в нём и взбесило, и их претензии вполне обоснованны: «Удивительный мир Марвена» — неровное, не очень умное и часто откровенно манипулятивное кино. Роберт Земекис не может подобрать нужную форму и интонацию, он то сладко рассказывает о любви к ближнему своему, то вдруг рвёт кукольных нацистов на части и показывает, как герой грустно смотрит порнофильмы. От тихой мелодрамы в мгновение уходит в китч, от «Истории игрушек» — к дантевским «Солдатикам» и обратно. Его игра в магический реализм не работает, ведь магия Марвена скучна, а реальность — условна.

Фильму так и не удаётся внятно рассказать неординарную историю Марка Хоганкэмпа. Она теряет всю фактуру, всю жизнь, всю, простите, душу, перемалывается в типичный голливудский сюжет в худшем его проявлении. Душеспасительную притчу о том, что люди не любят не таких, как они, и нужно лишь принять себя, чтобы всё у тебя в жизни стало прекрасно. Понятно, что реальный Хоганкэмп куда сложнее, чем его милая карикатура от Стива Карелла (не в укор актёру сказано, он прекрасен), а его жизнь не закончилась титрами «а потом он жил долго и в основном счастливо» под горько-сладкий саундтрек Алана Сильвестри. Она вообще ни к какому итогу не пришла, и, как нам ярко показывает документалка «Марвенкол» (на которой фильм в том числе основан), Марк со временем лишь сильнее увязал в своей эскапистской реальности, так и не оправившись после травмы.

«Удивительный мир Марвена» вообще приходит к чуть ли не противоположным выводам относительно того, чем кончается документальная картина, — и сравнивать их, пожалуй, дело настолько же неизбежное, насколько и неуместное. Земекис не может рассказать настоящую историю, потому что, думается, он и не особо пытается — его фильм быстро превращается в странную саморефлексию, и оттого лишь любопытнее, как он спотыкается и забалтывается. Будто автор, включая себя в уравнение, так и не понимает, зачем он это сделал и что он хочет сказать, не может подвести какой-либо итог и отговаривается нелепыми отсылками к «Назад в будущее». Это, возможно, самый честный взгляд на самого себя, который только мог сделать Роберт Земекис — режиссёр, не раз метавшийся между жанрами и формами, везде снимавший хорошо, но, видимо, так толком и не нашедший своего места.