Прочесав историю кино, мы отобрали пятнадцать влиятельных лент и расставили их в соответствии с их значением
Фильм Дэвида Финчера не воспевает бойцовские клубы. Это не кино о том, что мужикам надо собираться вместе и бить друг другу морду. Все ровно наоборот. «Бойцовский клуб» – о том, что всегда надо думать своей головой и не поддаваться ни на какую пропаганду. Потому что радикальные, контркультурные идеи зомбируют похлеще корпоративной рекламы и создают уже не циничных гедонистов, а смертельно опасных фанатиков. Но, как это часто бывает, не все зрители поняли, что Финчер хотел им сказать. И после выхода «Клуба» по всему миру (конечно, преимущественно в англоязычных странах, где лента стала культовой) начали появляться вполне реальные бойцовские клубы. Некоторые из их создателей даже пытались воплотить в жизнь более опасные замыслы Тайлера Дердена. К счастью, никто из них не оказался достаточно умен и предан «делу», чтобы устроить реальный теракт.
Как заставить американцев не ходить на выборы? Можно, например, показать им самую громкую картину Оливера Стоуна, посвященную расследованию дела Кеннеди. Если верить социологам, «Джон Ф. Кеннеди» вгоняет зрителей в циничную апатию и убеждает их, что они не могут повлиять на политику, потому что Америкой правят тайные организации, которые в случае необходимости могут даже убить президента. Реальное влияние фильма, впрочем, не в том, что он отвратил кого-то от избирательных урн. Картина Стоуна была столь впечатляющей и убедительной, что она вновь привлекла пристальнейшее внимание к выстрелам в Далласе, и в 1992 году Конгресс принял закон, согласно которому власти должны были собрать все документы по делу Кеннеди и рассекретить их не позднее 2017 года. К настоящему времени гриф «секретно» сохраняют около 50 тысяч документов – и это только те, о которых официально известно!
Формально «CSI» – не фильм, а сериал, но мы сочли себя вправе его упомянуть, поскольку слишком уж очевидно и значительно его влияние на американскую юриспруденцию. Есть даже термин «эффект CSI». Что это за эффект? В прошлом, до 2000 года, американские суды присяжных преимущественно полагались на показания свидетелей, отпечатки пальцев и прочие простые и понятные улики и свидетельства против обвиняемых. Головоломные научные доказательства считались слишком сложными для понимания присяжных. Криминалисты же из сериала «CSI» привили публике интерес к хитроумным способам доказывания вины с помощью всяческих масс-спектрометров, и сейчас присяжные зачастую больше полагаются на «объективные» доказательства, чем на показания свидетелей. Это, кстати, не здорово, потому что многие сложные методы анализа улик в жизни не столь надежны и безукоризненны, как на экране.
Как и авторы «Бойцовского клуба», Оливер Стоун в «Уолл-стрит» старался не воспеть, а заклеймить самого яркого героя ленты, финансиста Гордона Гекко. Он компоновал монологи Гекко из фрагментов выступлений известных финансовых мошенников, некоторые из которых даже преследовались по закону. Но, вместо того чтобы увидеть в персонаже Майкла Дугласа обманщика и негодяя, многие в США и в других развитых странах решили, что Гекко – Мессия, который пришел к людям с новой Благой Вестью: «Наживайтесь изо всех сил! Жадность – это хорошо!» И если во время создания «Уолл-стрит» в финансовом мире творились непотребства, то после выхода картины западные финансисты просто сорвались с катушек. В чем им помогли толпы молодых ребят, пришедших на биржу специально для того, чтобы стать новыми Гордонами Гекко.
С присущей настоящим талантам скромностью бельгийские мэтры социального артхауса братья Дарденн утверждают, что снимают кино, чтобы задеть людей, а не для того, чтобы их изменить. И они уж точно не стремятся проталкивать те или иные политические инициативы, когда привлекают внимание к униженным и оскорбленным. Но художники предполагают, а политика располагает. И когда Дарденны прославились на весь киномир, получив «Золотую пальмовую ветвь» Канн за фильм о девочке-подростке, вынужденной жить с матерью-алкоголичкой и самостоятельно о себе заботиться, в Бельгии был принят «закон Розетты». Который, в частности, запретил платить несовершеннолетним меньше утвержденного законом минимума зарплаты для взрослых. Написан этот закон был до выхода ленты, но картина помогла его «протолкнуть», подарив симпатичное человеческое лицо скучным бюрократическим выкладкам.
Какая советская военная профессия была самой уважаемой? Танкист? Летчик? Артиллерист? Нет и нет. Конечно же, разведчик. Причем не западный Джеймс Бонд, который странствует под своим именем и убивает «плохих парней» (фактически Бонд – не шпион, а спецназовец), а человек, который живет среди врагов, пьет за их здоровье, носит их форму и тайком подрывает их мощь изнутри. Нигде в мире нет такого культа разведчиков-оборотней, и это заслуга советского кино. Прежде всего, знаменитой картины Бориса Барнета, прототипом героя которой был Николай Кузнецов. «Подвиг разведчика» уже в своем названии заявил, что пить «за нашу победу», имея в виду не то, о чем думают собутыльники, – это не подлость, недостойная коммунара (до войны в кино так мог вести себя только грязный иностранный шпион), а настоящий, героический подвиг (понятно, в совокупности с более значимыми делами). И это оказало колоссальное влияние на умонастроение советского общества. А сколько людей такие фильмы вдохновили на службу в разведке…
Когда Юрий Кара снял фильм о криминальной группировке в Абхазии, он получил много писем со всего СССР. Писали ему настоящие воры в законе. Они жаловались, что их жизнь неправильно изображена, и предлагали ему приехать, «познакомиться с пацанами» и потом снять настоящее, честное кино. Бандиты были правы. «Воры в законе» в самом деле не были портретом с натуры. Они не столько показывали реальные преступные нравы, сколько предсказывали, что начнется, когда СССР окончательно сгинет (и что уже начиналось в то время, когда картина создавалась). И, как это порой бывает с подобными предсказаниями, фильм стал для многих начинающих бандитов популярным руководством по их «работе». В частности, пытать утюгами, как говорят, после «Воров в законе» стали намного чаще. В наши дни эта картина, кажется, почти забыта, но ее социальное значение для СССР конца 1980-х и России начала 1990-х трудно переоценить.
Из всех фильмов, которые голливудцы хотели бы вычеркнуть из своей истории, «Рождение нации», бесспорно, стоит на первом месте. Вы только подумайте – под «рождением нации» в этой исторической ленте понимается объединение северных и южных белых американцев после Гражданской войны, чтобы поставить на место негров. Даже в 1915 году настолько расистских фильмов в Америке было немного. А если бы сейчас кто-то в США предложил снять ремейк «Рождения», он бы не дожил до утра. Но расизм расизмом, а из песни слова не выкинешь. Двухчасовое «Рождение нации» было первым американским блокбастером и первым фильмом, показанным в Белом доме. Это был флагман нового витка развития киноискусства. И он использовался Ку-клукс-кланом (о создании которого в фильме идет речь) для вербовки новых членов. Именно с выходом «Рождения» связан последний бурный всплеск деятельности этой организации. Кстати, «Рождение» было самым коммерчески успешным американским фильмом вплоть до выхода «Унесенных ветром».
Представьте себе, что вы хотите поднять восстание против завоевателей или колонизаторов. Какой фильм может вам в этом помочь? Лучшие террористоводы рекомендуют неореалистичную военную драму Джилло Понтекорво! «Битва за Алжир», подробно описывающая противостояние алжирских националистов и французских войск, вдохновила повстанцев и террористов по всему миру, от Ирландии до Индии. Изучают ее, впрочем, и те, кто этим бунтарям противостоит. Поэтому до сих пор ни один повстанец, опиравшийся на «Битву за Алжир», победу не одержал. И, кстати, битва за Алжир тоже была проиграна. Войну за независимость, правда, алжирцы все-таки выиграли, но через несколько лет после окончания событий, изложенных в картине. Наверно, Понтекорво стоило снять сиквел… Хотя не факт, что это помогло бы многим из тех, кто позднее пытался повторить алжирский успех.
Эпическая историческая лента об Уильяме Уолласе – не шотландское, а голливудское кино, и его создатели во главе с режиссером Мелом Гибсоном не собирались влиять на шотландскую политику. Им просто хотелось снять эффектное кино об их предках, когда-то живших в Британии, и покричать любимое американское слово «Свобода!». Но если для американцев Уоллас – человек из прошлого, то для шотландцев он – национальный герой, отдавший жизнь за независимость родины. И фильм о нем всколыхнул Шотландию. Причем всколыхнул настолько, что недавно Шотландия провела референдум о независимости. Пробританские силы в нем победили, но еще в начале 1990-х такой референдум трудно было представить. И его проведение – заслуга не только шотландских политиков, но и «Храброго сердца», которое поставило вопрос ребром: «Если Уоллас умер за вашу свободу, то почему вами правят из Лондона?»
Конечно, нелепо было бы сказать, что СССР развалился и советская власть закончилась, потому что в Грузии сняли «Покаяние». Но эти события определенно были связаны. «Покаяние» послужило своего рода сигналом: «Если в 1984 году такое кино позволили снять, а в 1987 году его пропустили в прокат, то это значит, что уже можно. Можно теребить память о сталинских репрессиях и использовать ее как таран против всей советской системы. Можно говорить во всеуслышание: “К чему дорога, если она не ведет к храму?” И такие вещи можно делать не только в столичном кино, но и в фильме из национальной провинции». Такого джинна было бы очень трудно загнать назад в бутылку. И потому, одобрив «Покаяние», советское руководство гарантировало, что «перестройка» не ограничится поверхностными реформами и перестановками в верхах.
Если «Воры в законе» повлияли на преступность России и СССР, то «Крестный отец» стал культовым для мафиози всего мира, от Китая до Колумбии. Конечно, особенно сильное влияние он оказал на американских итальянцев, для которых «Крестный отец» просто стал настольным фильмом. Но и бандитам из других стран, тоже мечтающим о власти, влиянии и уважении, было чему научиться из истории о всесильной нью-йоркской «коза ностра». Понятно, Фрэнсис Форд Коппола этого не планировал. Его кино, если присмотреться, не столько о мафии, сколько о психологии вовлеченных в нее людей и об уникальном духе итальянских эмигрантов, привезших с собой в США не только мафию и спагетти. Но после того, как фильм выходит в свет, режиссер уже не может помешать зрителям воспринимать картину так, как им заблагорассудится. Даже если ему не нравится, что теперь мафиозных боссов по всему миру называют «крестными отцами».
В 1994 году главный диснеевский мультфильм года «Король лев» был нарисован от руки. Двадцать лет спустя, в 2014-м, главный диснеевский мультфильм года «Город героев» нарисован на компьютерах. Что случилось за это время? Почему графическая техника, которая десятилетиями была мейнстримом, всего за несколько лет вышла из моды? Почему художники-аниматоры всей планеты освоили компьютеры, даже если рисованная анимация у них получается лучше? Потому что в 1995 году студия Pixar выпустила «Историю игрушек» и изменила мир. Возможно, перемены шли бы гораздо медленнее, если бы «История» была явно экспериментальной постановкой со следами проб и ошибок и если бы картина провалилась в прокате. Но Pixar с первой же попытки создала шедевр – мультфильм, который до сих пор отлично смотрится, хотя в техническом отношении в нем многое устарело. И успех «Истории» вдохновил подражателей по всей земле.
Почему американские блокбастеры выходят летом? Почему их сопровождают мощные рекламные кампании? Почему это не просто человеческие истории, а фильмы-события с впечатляющими эффектами? Потому что в 1975 году студия Universal выпустила «Челюсти», и картина Спилберга стала первой в истории Америки лентой, собравшей в прокате более 100 миллионов долларов. Релиз «Челюстей» был экспериментальным – лето в то время считалось «мертвым сезоном», и многие сомневались, что долгая и дорогостоящая рекламная кампания себя окупит. Но «Челюсти» схрумкали конкурентов и переписали правила игры на мировом кинорынке. Также они вселили во многих людей патологический страх перед акулами. По статистике, на американских пляжах в 1975 году было куда меньше людей, чем годом ранее. Экологи до сих пор жалуются, что «Челюсти» затрудняют их работу. После этой картины трудно убедить людей, что акулы нуждаются в заботе и защите, а не в уничтожении.
Чтобы стать фюрером, Гитлеру мало было прийти к власти и делать ручкой на съездах единомышленников. Гитлеру нужно было достучаться до каждого немца и показать, что под его началом опозоренная в Первой мировой войне Германия поднимается с колен и превращается в танк, способный смести любого врага. В наши дни он сделал бы это с помощью телевидения. Но в 1934 году главным оружием пропаганды было кино – в первую очередь документальное. И Гитлер заказал такое кино своей любимой актрисе Лени Рифеншталь, специально отметив, что будущий фильм должен не педантично рассказать о сути национал-социализма, а предложить публике эффектное зрелище, которое впечатлит и вдохновит даже тех, кто политикой не интересуется. И, на свою беду, Рифеншталь оказалась гениальной пропагандисткой. Настолько гениальной, что операторские и монтажные ходы из «Триумфа воли» до сих пор используют в рекламе и пропаганде. Решился бы Гитлер развязать войну против всего мира, если бы «Триумф воли» не убедил немцев в его величии и если бы фюрер не чувствовал поддержку нации? Очень, очень интересный вопрос…