POV: рецензия на фильм «Вторжение младенцев» – безумный эксперимент Хармони Корина

Хармони Корин, сделавший себе имя еще в 90-х, признался, что устал от кинематографа. Постановщик ударился в радикальный киноавангард, следуя по рельсам новых ритмов: TikTok и YouTube, соцсетей, ИИ, видеоигр. Мы не соотносим новейшие медиа с кино, а скорее отделяем зерна от плевел. Корин тем временем не постеснялся признаться, что в сегодняшнем клипе или игровом шутере куда больше потенциала для расширения границ восприятия, чем в «важнейшем из искусств». Он основал компанию EDGLRD и испытал себя на технологическом полигоне, пытаясь, как признавался режиссер, «геймифицировать кино». Прошлогодний Aggro Dr1ft – полуторачасовой фильм о киллере, целиком в инфракрасном свете – напоминал затяжную кат-сцену GTA: Vice City под плывущие в мареве пальмы, спортивные машины, пистолеты и банды. В этом геймкор-угаре вроде и пробивалось нечто знакомое, эстетически родственное и неоновой поэзии «Отвязных каникул», и бессюжетному анархизму «Трахальщиков мусорных бачков», однако теперь для Корина кинематограф становится неотделим от вызова.

Кадр из фильма «Вторжение младенцев»

«Вторжение младенцев» выглядит еще радикальнее и находит опору в логике игрового летсплея. Как многие из ряда вон выходящие явления, картина не поддается пересказу. Все 80 минут – строго от первого лица. Грабители вооружаются, обрастают цифровыми аватарами детей и отправляются мучить богатых жителей Флориды, выгребая деньги из сейфов. Оператор снимает бесчинства на GoPro, выполняет мини-квесты и периодически проваливается в мир низкополигональных моделей, цепляет призовые монеты и слитки. Дребезжат техно-ритмы лондонского композитора Burial. Время от времени кадр терроризируют кислотные надписи со шкалой жизни, бонусами и прочими атрибутами игровой панели. Появляется гигантский цифровой кролик. Есть чат, где водопадом льются комментарии якобы от онлайн-зрителей, некоторые из них даже на русском: «их ватрушки готовы разорвать систему», «припадок Вальгаллы», «кровавый день в раю», «дигитальный фастфуд» – любой, в принципе, идеально описывает геймкор-эксперимент Корина.

Кадр из фильма «Вторжение младенцев»

Этот поток цифровой образности – хулиганский и не обремененный никакими условностями наррации — сойдет за пьяную выходку геймдизайнера. «Вторжение младенцев» не просто имитирует опыт онлайн-шутера, а раскладывает сам язык игры на фонемы и морфемы. Корин – американский Годар, которого взрастили Sony Playstation, воды Атлантического океана и Мексиканского залива, а также кричащая эстетика swag. Он не выстраивает повествование (иначе это был бы «Хардкор» или даже «Джон Уик»), а, наоборот, аналитически раскладывает: это безумие состоит из трехмерных моделей, различных слоев виртуальных реальностей, текстур – перемешанных, плывущих, замыленных и иногда смазанных. 3D-карта места ограбления может запросто скрутиться в ленту Мебиуса, а реальность – раскраситься цветами всех вкусов фанты. Так выглядит «посткино», порвавшее с иллюзией реальности и отдавшее себя на откуп дискретным ритмам, – мы живем в безумной шизофрении образов и даже не хотим в этом признаться. 

Кадр из фильма «Вторжение младенцев»

Корин напомнит нам, что это не фильм, не видеоигра и не реальная жизнь. Реальной жизни больше нет – есть только бесконечное пересечение медиа, которые пронизывают друг друга, срастаются и образуют эффект того странного настоящего, в котором мы живем. Эволюцию в мире Корина окончательно заменил игровой движок, а концентрированное восприятие – СДВГ. «Высокие амбиции, низкая мораль» — всплывает сообщение в плывущем чате. Похоже, это и есть формула постфильма Корина: с виртуальным насилием, которое все сложнее отделять от реального и наоборот. «Вторжение младенцев» одновременно и диагноз современности, и воспевание ее игровых механик. Как выйти из этой симуляции? Фильм ответа не находит и даже не старается. Ответ, похоже, знает только Бог. Как ни странно, но про него Корин тоже не забыл.