Прифронтовые сороковые...: обзор фильма «В созвездии Быка»

Как любое личное воспоминание, картина ярко эмоциональна и захватывает искренностью. В ней характерные для юности острота и свежесть чувств, которые так полно сумел передать 77-летний мастер. Сценарий ее был написан более двадцати лет назад в содружестве с Александром Буравским, тогда начинающим драматургом. С той поры мысль рассказать о войне вот так опосредованно, через жизнь глухой деревушки под Сталинградом не оставляла режиссера. И теперь, судя по всему, он сделал один из важнейших фильмов своей жизни.

Войти в этот фильм – работа для зрителя. Нужно преодолеть въевшиеся в нас навыки потребления попкорнового кино с рекламными вставками и звонками мобильников. Надо остановиться, оглянуться, очнуться. Так через силу выключишься из суеты будней и где-нибудь на лесной поляне вдруг откроешь поразительный микромир с жизнью трав и запахами земли. Там будет иной ритм и иное ощущение вечности.

Так и с этим фильмом: удастся включиться в его неспешное течение – он воздаст сторицей.

По современной терминологии, это картина об экстремальных ситуациях. В таких ситуациях проявляются характеры, а все наносное отлетает прочь, уступая место настоящему и единственно истинному. Экстремальность в фильме так запредельна, что, уже начав сочувствовать происходящему, замираешь от безысходности и страха за героев.

По той же современной терминологии, это road movie – "дорожное кино", схема которого всегда одна и та же: в совместных трудностях путники заново открывают мир и друг друга, а мелочевка свар отступает перед лицом общей цели или беды.

В ста километрах от Сталинграда – крошечная деревушка Шишка. Фронт уже близко, но об этом напоминают только изголодавшиеся по мужикам остервеневшие бабы, да грохот разрывов, сначала дальних, потом все более близких. Война в фильме еще не видна, но уже слышна, она передана только звуком, выразительность которого в нашем кино, пожалуй, беспрецедентна – можно считать, что именно Тодоровский-старший первым у нас приспособил dolby surround к реальным художественным задачам, которые иным способом решить нельзя.

Все мужчины на фронте. И без того малая деревня совсем оскудела людьми, и эта разреженность, эта пустынность так же сильно переданы в фильме, как, позже, концентрация беды. Построение сюжета классично в своей простоте: экспозиция, где эвакуированный из Ростова Игорь пытается отбить у 16-летнего деревенского скотника Вани местную красавицу; лавинообразное нарастание драматизма в снежной пустыне, куда враги-соперники отправляются на поиски сена для быков; и развязка, которая заменена эмоциональной, почти песенной кульминацией, где есть скорее природный оптимизм автора, нежели убедительное завершение сюжета.

По фабуле этот фильм как бы о прошлом, а тема его актуальна: преодоление ненависти. Конфликт между парнями – не только противостояние соперников в любви, но и вечная неприязнь деревни к городу, и вечное высокомерие города к деревне. Потом, когда, спаянные одной цепью, ребята должны внимательней приглядеться друг к другу, в сюжет неожиданно ворвется третий – немец-очкарик, отбившийся от своих и укрывшийся в заснеженном стоге сена. Это даст новый поворот сюжету про ненависть, которая всегда плод политических, национальных или религиозных предрассудков, от века стравливающих людей. И про торжество общечеловеческих ценностей, которые дают нашей планете некоторый шанс выжить.

Главная нагрузка выпала на долю совсем молодых актеров Андрея Щеглова и Ивана Жидкова – в начале съемок еще школьников, к концу уже вступивших во взрослую жизнь людей. Видно, как от кадра к кадру растет их лицедейский опыт, и если в первых эпизодах в обоих еще чувствуется скованность, то к концу картины это уже серьезные актерские работы, психологически трудные, глубокие и сильные. Необходимый уровень уверенного профессионализма задает этому трио актер из Гамбурга Георг Жено в роли немецкого санитара Отто.

По большому счету материал фильма "В созвездии Быка" – это уже мифология. Эпохи, страны, нации. Хотя в главном трио фильма участвует немец, это очень русская картина – протяжная и распевная. Она внутренне музыкальна и открывает нам внутреннюю, природную интеллигентность национального характера, склонного к предельным эмоциям – от ненависти до самоотреченности. В течение всего фильма я восхищался поразительной закадровой музыкой, которой там много и которая несет эту картину на своей лирической волне, – финальный титр сообщил, что ее тоже написал Петр Тодоровский. Как и достойную войти в национальный фольклор песню "Похоронки, похоронки…".

Пересказывать коллизии фильма подробнее нельзя – это лишит зрителя трагического счастья самим прожить ту жизнь, которой жили прифронтовые сороковые. Я говорю о счастье, хотя и трагическом, потому, что проблески человечности в аду войны всегда кажутся счастливым чудом, равных которому нет даже в самой полной энциклопедии чудес – библии. А это чудо и есть итог картины Тодоровского, и, по всем законам греческой трагедии, – ее катарсис.

Не случайно же и название фильму придумано почти античное.

Текст: Валерий Кичин