Рецензия на фильм «Колено Ахед» — обладателя приза жюри Каннского кинофестиваля

Ахед бросалась камнями в полицейских. Ахед дали 8 месяцев тюрьмы. Некоторые говорят, что за такое следовало бы прострелить колено. Это реальная история, по которой режиссер Y собирается снимать фильм. Объявлен кастинг, идут пробы, но Y вырывают на показ в Сапир — маленький городок посреди пустыни, где постановщику предстоит обсудить с местной интеллигенцией свою предыдущую картину: так и не названную драму о том, что же такое их родина на самом деле.

Надав Лапид, может, и не самый любимый зрителями молодой режиссер, но точно один из самых титулованных. Ему еще нет и 50, а, например, с этим фильмом он получил приз жюри (третью по значимости награду) Каннского кинофестиваля 2021 года, с предыдущим — «Синонимами» — победил на Берлинале в 2019-м.

Авшалом Полак в роли Y на кадре из фильма «Колено Ахед»

Лапид часто делает своими героями людей, которых можно четко охарактеризовать ровно одним словом: полицейский, воспитательница, фотограф. Если смотреть только на названия картин, то может показаться, что в последнее время традиция нарушается, но нет, герой «Синонимов» — это абсолютнейший во всех смыслах мигрант, герой же «Колена Ахед» — такой же стопроцентный режиссер.

Неудивительно, что именно картина о кинематографисте становится самым выверенным творением автора: пусть некоторые критики обвинили Лапида в пижонстве, но, по сути, режиссер верен методам. Ручная камера все время выворачивается будто бы куда-то не туда, протагонист балансирует на грани невменяемости (но всегда остается по «нашу» сторону). Впрочем, времени выдумывать новшества и не было: на съемки у команды было всего 18 дней. Да и всё происходящее в фильме, не только история Ахед Тамими, почти всё это случилось с самим Лапидом.

Авшалом Полак в роли Y на кадре из фильма «Колено Ахед»

Сапир — глухая провинция, помимо всего прочего, это подчеркивается и тем, что режиссер добирается туда на легкомоторном самолете в компании военных, которые вот-вот полетят куда-то дальше, защищать рубежи. Привыкший к столичной многолюдности Y будто бы не совсем понимает, куда попал, он проваливается в пустоту: если верить Википедии и тому, что говорят в фильме, население всего региона Центральной Аравы порядка 3000 человек — людей очень мало. А потому для чужака совершенно не важно, кто что делает и чем занимается, лишь бы наконец осознать, где ты и что ты. Взгляд, а значит, и камера блуждают как вздумается, поначалу часто оставляя собеседников за пределами кадра, за пределами мысли.

Кажется, что каждая сцена здесь — это издевательство. Над зрителем, над страной, ну и над самим собой, конечно, тоже: «Колено Ахед» — очень ядовитый фильм. «Огромная расселина, заполненная водой, там погибла куча людей и животных. Хорошее место, чтобы умереть. Видишь, мам? Они называют это чудом», — говорит Y в телефонном разговоре. Ненависть как к пейзажу, так и к людям, его населяющим, идет рука об руку с любовью и привязанностью к ним же. И всё это одновременно с мочеиспусканием. Уже понятно, что Лапид находится в очень токсичных взаимоотношениях с родиной, следующий час хронометража это только подтверждает и раскрывает под новыми углами.

Кадр из фильма «Колено Ахед»

Герой и автор, единые под определением «режиссер», не стесняются проговорить вслух, что их страна — сплошная милитаризованная пустыня, всё население которой сходит с ума на почве идеи национального превосходства и постоянной внешней угрозы. Ползучая цензура и строго отрегулированная «свобода слова» исправлению ситуации не способствуют, сумасшествие проникает настолько глубоко, что в какие-то моменты не совсем ясно, открывает глаза народу режиссер или, напротив, закрывает их еще плотнее. Да и как у него самого обстоят дела с фокусировкой взгляда — тоже вопрос неочевидный.

В финале «Синонимов», предыдущего фильма Лапида, герой возвращался из Франции на родину. «Колено Ахед» же завершается перелетом куда-то в Европу и кадрами ускользающей любимой и ненавистной пустыни. Эта перекличка, на которую, видимо, не обратил внимания только ленивый, превращает, казалось бы, самостоятельные эпизоды фильмографии режиссера в диалог — и с самим собой, и со зрителем. Сначала кажется, что на этой территории жить можно, а потом выясняется, что все-таки нельзя, затем наоборот, и так до тех пор, пока есть куда и откуда бежать. Кажется, что окончательный ответ вот-вот прозвучит откуда-то сверху, но его всё нет и нет.

«География всегда побеждает», — повторяет режиссер за своей матерью. «Не обязательно в хорошем смысле», — добавляет уже от себя и уходит со сцены. Он не знает, чем заняться, пока на экране разворачивается всё то, что он и так уже знает посекундно, и погружается в жестокий армейский абсурд, в туманные воспоминания о том, как он стал тем, кто он есть. По возвращении ничего хорошего Y не ждет, но он все равно выходит. По Лапиду география действительно побеждает и его, и зрителей, и всех-всех-всех: любая сложность, любая дуальность заканчивается там, где начинается пейзаж.