Рецензия на фильм «Воскрешение» — шокирующий триллер об ужасах эмоционального садизма

Коллекция социальных хорроров со сталкером-британцем пополнилась новым впечатляющим проектом. В отличие от «Рода мужского» Алекса Гарленда и «Преследователя» Хлои Окуно, «Воскрешение» даже не пытается идти со зрителем на какие-либо компромиссы и что-то там разъяснять — режиссер Эндрю Симанс, знакомый российской аудитории разве что по работе над байопиком о Нурееве, снял давящее на психику кино, точечно задевающее бессознательные импульсы и, подобно маститому манипулятору, не отпускающее от экрана до самого конца.

Главная героиня — биолог по имени Маргарет (Ребекка Холл), успешная карьеристка и заботливая мать 17-летней Эбби (Грэйс Кауфман). За пару недель до совершеннолетия дочери Маргарет внезапно сталкивается с Дэвидом (Тим Рот), своим бывшим любовником. Двадцать два года назад Дэвид вовлек ее в изматывающие романтические отношения, в которых сам выполнял роль абьюзера, а Маргарет — его послушной жертвы. Жуткая трагедия смогла разрушить их крепкую созависимую связь, но, увы, не уберегла героиню от хронической мании преследования. Теперь Маргарет кажется, что Дэвид ходит за ней по пятам. А может, так и есть?

Ребекка Холл в роли Маргарет на кадре из фильма «Воскрешение»

«Воскрешение» открывается кадрами абсолютно стабильного, во многом благополучного по меркам современных людей мира, на фоне которого играет нервозная классическая музыка, как бы намекающая зрителю на то, что опасность где-то здесь, совсем рядом — притаилась у порога и уже готова вырваться наружу. Однако опасность эта, при всем своем физическом воплощении — стеклянная гримаса Тима Рота и правда способна вызвать кататонический ужас, — на протяжении всего фильма остается максимально эфемерной. Двадцать два года назад Дэвид действительно был человеком, зловредным токсичным нарциссом, пожирающим (метафорически и буквально) душу каждого, кто рискнет зайти к нему в логово. Но сейчас он лишь призрак бывшего бойфренда, демон, живущий на задворках сознания, сон или скорее кошмар больного разума, уничтожающий его.

Тим Рот в роли Дэвида на кадре из фильма «Воскрешение»

Вопрос стабильности текущей реальности, как это часто бывает, решает триггер, который в случае героини Ребекки Холл максимально связан с материнством. Для Маргарет потеря родительского контроля над неотвратимо взрослеющей Эбби — все равно что психологическая смерть, разрушение так долго живущей в ней ложной личности, созданной с целью любить и оберегать чадо, которое, как известно по прошлому опыту, слишком легко потерять.

Сама того не понимая, вчерашняя жертва сама превращается в агрессора — возможно, менее жестокого, но такого же токсичного. Утопая в параноидальном страхе перед преследующим ее образом Дэвида, Маргарет буквально душит дочь контролем, запрещая ей говорить с людьми, встречаться с друзьями, а потом и вовсе выходить на улицу. Параллельно где-то в глубине души героиня Холл проходит собственный путь самурая, вступая в схватку с таким реальным, но все же абсолютно иллюзорным чудовищем, порождением многолетней травмы. Увы, двухчасовое противостояние безопасной реальности и вымышленного ада заканчивается абсолютным триумфом последнего — вероятно, потому что за флером панического страха Маргарет прячется зудящее чувство вины, искупить которую она просто не способна.