Режиссеры Франц и Фиала о необычном хорроре «Одержимая»: «Люди — это лишь люди, они не идеальны»

Творческие союзники — австрийские режиссеры Вероника Франц и Северин Фиала — рассказали историю девушки Агнес, которая после свадьбы впадает в депрессию. На прошедшем Берлинском кинофестивале мы поговорили с постановщиками о деликатной теме суицида, исполнительнице главной роли и композиторке Ане Пляшг, а также о подлинном реализме в кино.

Режиссерские дуэты в кино — это большая редкость, тем более если постановщики не кровные родственники. Как вы познакомились?

Северин Фиала: Я был няней детей Вероники. Мы как-то завели разговор о кино и поняли, что у нас похожий вкус, но не могли и подумать о съемках совместного фильма. Потом я поступил в университет, а Вероника тогда работала кинокритикессой и познакомилась на одном из кинофестивалей с актером Петером Керном, часто снимавшимся у Райнера Вернера Фассбиндера. Он был крайне тяжелым человеком, а у меня и Вероники большая страсть именно к таким личностям. Поэтому мы решили снять кино о нем: я притащил камеру из института, друзья помогали с операторской работой и звуком. Это было настолько тяжелое трехлетнее производство кино, что ради отвлечения мы сочинили историю нашего игрового дебюта «Спокойной ночи, мамочка».

Вероника Франц: Лишь добавлю, что я до 2014 года долгое время писала сценарии для проектов моего мужа Ульриха Зайдля(Зайдль также является дядей Северина — прим. ред.).

Анна Пляшг в роли Агнес на кадре из фильма «Одержимая»

Для вас кино Зайдля — это фильмы ужасов?

Вероника: (Смеется.) В картинах Ульриха больше юмора, чем в наших. Обычно картины Зайдля начинаются с чего-то веселого и приходят к тьме — мы же с нее начинаем.

Как устроен рабочий процесс в вашем режиссерском дуэте?

Северин: Мы проводим больше времени друг с другом, чем с нашими семьями. Думаю, что мы встречаемся каждый день…

Вероника: В твоих словах слышно отчаяние… (Смеется.)

Северин: (Смеется.) …уже на протяжении десяти лет. В процессе съемки мы не разделяем обязанности, над всем работаем вместе, все обсуждаем. Возможно, так процесс созидания становится менее одиноким и более интересным. Вас, может быть, удивит, но режиссер может почувствовать себя очень одиноким на съемочной площадке, потому что только на нем висит весь груз ответственности. Проще, когда ты можешь с кем-то поделиться обязанностями. Поэтому я не понимаю постановщиков, которые хотят на 100 процентов реализовать свой сценарий, а потом огорчаются, когда удается воплотить лишь 60% от изначального плана. Наш подход противоположный: мы начинаем с 60% готового текста и стремимся к 100%, доделывая его в процессе съемок, наполняя деталями. Это приносит нам безумное удовольствие. 

Вероника: Такой подход возможен, потому что мы полностью доверяем друг другу и знаем, что в кино наше эго стоит не на первом месте. Как-то Михаэль Ханеке спросил у меня: «Кто из вас главный?» — он просто не понял принципа нашей коллаборации. Для нас важнее всего фильм, поэтому если у осветителя есть какая-либо идея, то мы будем рады использовать ее.

Северин: Вероника имеет в виду одного определенного осветителя, который заставил нас почувствовать себя полными профанами. Он работал на нашем дебюте «Спокойной ночи, мамочка» и сказал: «Я давно не был среди столь пустых авторских декораций». Я тогда не понял, что он имел в виду, но он, видимо, хотел сказать, что привык к жесткому контролю в студийном кино, а у нас много свободы.

Вероника Франц, Анна Пляшг, Северин Фиала и др. на съемках фильма «Одержимая»

Если вы говорите, что начинаете с 60% сценария, то что входит в остальные 40%?

Северин: Самой удачной находкой стала исполнительница главной роли Аня Пляшг, она, например, придумала хобби своей героини, любящей собирать насекомых.

Вероника: Также мы обязаны художникам-постановщикам: они придумали сцену рыбалки и воплотили ее.

Северин: Как я и сказал, мы открыты к новым идеям, поэтому, когда нам предложили показать, как люди в XVIII веке рыбачили, мы согласились.

Вероника: Правда, нам пришлось провести небольшое исследование, чтобы понять все детали процесса.

Кадр из фильма «Одержимая»

Ваша картина начинается с титров «Основано на исторических фактах»: почему вам было важно сразу указать на аутентичность происходящего?

Вероника: На финальных титрах зрителя также ждет объяснение всех событий, но в начале хотели оставить интригу, поэтому обошлись одной краткой фразой. 

В фильме также очень интересна речь героев, при моем B1 знании немецкого я ничего не мог понять.

Вероника: У нас была информация о том, какой диалект использовали в земле Личуа Австрии, поэтому ничего не пришлось додумывать. Нам очень важно было передать язык простых людей, поэтому наши герои говорят на таком редком австрийском диалекте, который не будет понятен даже многим немецким зрителям.

Северин: Столетия ученые не интересовались жизнью крестьян, потому об их быте сохранилось совсем мало информации. По этой причине нас так шокировали находки историка Кэти Стюарт, написавшей о феномене «опосредованного самоубийства» (suicide by proxy). Оказалось, что много веков женщины убивали невинных детей ради последующей исповеди и казни — так они избегали попадания в ад. Для судебного заседания преступниц допрашивали, поэтому у нас остались подробные протоколы и интервью. Благодаря им мы знаем почти все об этих женщинах: их страхи, мечты и надежды. У нас появилась редкая возможность увидеть детальный портрет не королевской особы, а обычного человека.

При этом в фильме нет сцен допроса и суда, вместо этого вы акцентируете внимание на пути героини Агнес к идее суицида. Как вы пришли к этому сценарному решению?

Вероника: После того как мы ознакомились с протоколами, сразу задумались о реализации истории в жанре судебной драмы. Но в процессе редактуры сценария и консультаций с коллегами мы поняли, что история не вызывает у людей чувств, она не работает. Поэтому мы решили придумать и показать такие моменты из быта Агнес, которые передадут ее чувства, позволят пережить похожий опыт.

Северин: И это было тяжело прописать, потому что главная героиня страдает от депрессии, и она очень пассивна. Поэтому мы долго думали, как сделать Агнес интересной и привлекательной для смотрящего. Без психологической подложки финальный акт бы не сработал — если бы она была неприятным человеком, то тогда преступление любой мог бы списать на ее характер. Нам же хотелось вызвать сочувствие, поэтому мы разными метафорами показывали страхи героини, ее внутренних демонов.

Анна Пляшг в роли Агнес на кадре из фильма «Одержимая»

Тема депрессии очень актуальна: чувствовали вы ответственность за то, как отражаете психологическое расстройство?

Северин: Да, поэтому после первой версии сценария в жанре судебной драмы у нас была еще одна, больше напоминающая классический хоррор. Она тоже не подошла, потому что эксплуатировала проблему депрессии. В финальной версии депрессия показана как ужасная и тяжелая болезнь, но фильм не построен по канонам жанра, у нас нет выпрыгивающих из-за углов и кричащих существ, нет «неожиданных» сюжетных поворотов. Эти элементы «предали» бы деликатную тему депрессии. Мы никогда не думали о жанровом обозначении — это скорее про маркетинг. Нам важнее было, чтобы внутренний мир героини был раскрыт во всей полноте.

Вероника: «Одержимая» больше про внутренние ужасы, про ад, который человек носит внутри себя и страдает от него.

Во время исследования темы вы, наверно, нашли немало уникальных деталей о быте людей, но от многих отказались. 

Северин: Да, некоторые детали из судебного протокола, прозвучит смешно, были бы слишком кинематографичны. Так, в сценарном мастерстве есть понятие backstory wound: у героя существует в прошлом какая-то травма, мотивирующая его совершать действия. У нашей героини как раз была такая душевная рана, по причине которой она и совершает самоубийство. Мы решили, что ее наличие сделало бы историю слишком кинематографичной.

Анна Пляшг в роли Агнес на кадре из фильма «Одержимая»

Как именно вы сделали героев из далекого прошлого понятными современному зрителю?

Северин: Мы решили с Вероникой, что люди — это лишь люди, они не идеальны, мы не хотели смотреть в прошлое и судить героев, представлять их сильно отличающимися от нас личностями. Они, так же как и мы сейчас, занимаются повседневными делами, борются с внутренними проблемами. Дорогое нам чувство реализма есть в сцене рыбалки: люди занимаются ею так же, как и их предки 500 лет назад. То же самое с кухней: во время готовки любому человеку нужно достаточное количество света, чтобы кастрюли и горшки стояли на привычных для него местах. Поэтому во многом актерам не приходилось думать, как им двигаться в кадре, сама жизнь подталкивала их к действиям.

Вероника: Актриса Мария Хофштаттер, играющая свекровь Гэглин, и исполнительница главной роли Аня Пляшг родились на ферме, поэтому они на своем опыте знают, что такое физический труд, и умеют работать с животными. Благодаря их жизненному опыту мы смогли воплотить идею предметно достоверного фильма, где все реалистично. В «Одержимой» видно, как жизнь людей была расписана по часам, они постоянно были заняты работой, стремились, чтобы все функционировало как надо. Агнес не принадлежит этой системе, потому что она изначально «дисфункциональная», другая. Этот конфликт находит отражение и в современном мире, где все говорят о толерантности и разнообразии, но при этом общество будто бы становится более однородным. Сейчас если ты не соотносишь себя с какой-либо группой, то ты становишься аутсайдером. Если раньше человека определяли религиозные догмы, то в наши дни — социальные.

Анна Пляшг в роли Агнес на кадре из фильма «Одержимая»

В «Одержимой» религия показана ужасным монстром, подавляющим волю людей и подталкивающим их к ужасным поступкам. Каково это было актрисе Ане Пляшг — совершать столь жестокие действия?

Северин: Думаю, что Ане понравились съемки в фильме, и она идеально подошла на роль. Она не боялась физических, порой болезненных ощущений, хотела все испытать на себе. В финале ее героиня исповедуется: мы прямо сказали, что у нас будет один кадр, поэтому нужно все сыграть по-настоящему. Что она и сделала.

При этом Аня также была и композитором фильма.

Вероника: Да, она музыкант, создательница довольно известного в Австрии проекта Soap&Skin. Мы послушали ее произведения и попросили написать для нас саундтрек. 

Северин: Нашим единственным пожеланием было, чтобы музыка звучала современно. Она написала ее уже после завершения съемок.

Вероника: Для саундтрека Аня также нашла несколько старых песен и пропела их поверх своей композиции. В фильме также есть живая музыка, зрители услышат исполнение произведений XVIII века на колесных лирах и волынке. Звукорядом мы хотели передать эволюцию, как постепенно реальные инструменты заменяются современной музыкой.

Северин: Композиции к сцене исповедания Аня написала после ее съемки, но рассказала нам, что она уже в процессе знала звучание.

Вероника: Что касается начала работы с Аней, мы отправили ей сценарий, она его прочитала и прислала ответное письмо. После прочтения стало понятно, что ничего не придется объяснять. Мы предложили Ане пройти кастинг, зная, что она непрофессиональная актриса. У каждого артиста есть эмоциональный и физический предел, и мы сильно беспокоились, что Аня может сорваться. Поэтому были готовы поменять какие-то детали в сценарии, но на нас будто сошло благословение: из-за своей профессии у Ани прекрасная дисциплина и чувство ритма, она без претензий повторяла кадры. Также Аня нашла один из символов «Одержимой» — бабочек. Кино снималось в декабре, на улице было 2-3 градуса, но она обнаружила их в теплом и укромном уголке дома. Я сразу окликнула оператора Мартина Гшлахта и сказала снимать, пока они не улетели или не умерли. 

Северин: Аня очень многое привнесла в фильм, достроила свою героиню. Наше кино, в принципе, было открыто ко всему новому: мы снимали на натуре, а потому оператор мог свободно следить за персонажами в реальном времени; в студии же человек заперт, съемки ограничены расписанием, все постоянно спешат. Так, для сцены свадьбы мы сымитировали подлинную вечеринку, где царит хаос, — иначе бы сцена была искусственной и лживой. Члены съемочной группы были одеты в костюмы и порой не понимали, кого снимает камера: актера или стоящего за рамкой кадра обычного человека. Людям казалось, что они попали в какой-то документальный фильм.

Анна Пляшг в роли Агнес на кадре из фильма «Одержимая»

Хотели бы вы еще посотрудничать с Аней?

Вероника: С большим удовольствием! (Смеется.)

Северин: Кажется, что Аня согласилась бы еще раз поработать с нами, потому что она уже показала себя на крайне тяжелом, требующем физической отдачи от исполнителя проекте.

Вероника: Аня не думает, хорошо ли она выглядит перед камерой, будет ли она известна после премьеры картины, сколько денег получит — это очень ценно и большая редкость среди актеров. Возможно, у Ани получится снова что-то сыграть, если она полностью поверит в происходящее.

В самом финале зрителя ждет крайне жестокая, шокирующая сцена: неужели люди правда себя так вели?

Вероника: Когда мы нашли доказательства, что в обществе существовали такие практики и считались лечебными, то тоже были шокированы. 

Северин: Смешно, но по тогдашним верованиям эти ритуалы помогали от меланхолии и депрессии. 

Вероника: Люди специально резали себя, чтобы инфицировать рану.

Северин: Якобы в теле существовал особый яд, и порез помогал вывести его наружу.

Интересно, что пока в деревнях совершали подобные зверства, в эти же годы в Европе шла эпоха Просвещения, Моцарт писал свои шедевры.

Северин: Да, смешно, что пока в деревнях жили по древним легендам, в городах наука двигала общество вперед. 

Вероника: Даже после многочисленных научных открытий многие верили, что если кто-то совершит суицид, то Бог накажет все поселение, уничтожит поля, нашлет град. 

Анна Пляшг в роли Агнес на кадре из фильма «Одержимая»