Секс Восходящего солнца

При всей примитивности порнографии как искусства, это все же искусство, и потому порно разное в разных странах. Религия, культура, политика, национальные традиции – все это влияет на порнографию точно так же, как на литературу, музыку, кино и театр. Поэтому американское порно – это одно, а японское – другое. Насколько другое? Настолько, что люди, наслаждающиеся американской порнографией, порой вовсе не могут смотреть и слушать «секс Восходящего солнца».

В отличие от большинства хорошо знакомых нам государств, Япония – страна с давней и мощной порнографической традицией. Когда в начале XVII века военное правительство «бакуфу», известное на Западе как «сегунат», объединило страну после многолетних междоусобных войн, оно сделало все возможное, чтобы ослабить все потенциально опасные для сегуна силы. С самураями власти боролись кнутом, а с купцами – пряником, и одним из направлений этой «пряничной» борьбы было разрешение на строительство «кварталов красных фонарей». Советники сегуна наивно полагали, что если купцы будут спускать все свои деньги на проституток и гейш, то им не на что будет коррумпировать чиновников и совершать прочие предосудительные поступки.

По мере своего развития японская секс-индустрия стала нуждаться в печатной рекламе и в эротических «пособиях», разжигающих похоть клиентов. Так развилось «сюнга» – искусство эротических гравюр, многие из которых создавались и распространялись знаменитыми и выдающимися художниками. Например, великий мастер XVIII-XIX веков Кацусика Хокусай считается пионером так называемой «порнографии с щупальцами». В 1814 году он нарисовал гравюру «Ныряльщица и осьминоги», и мысль о щупальцах осьминогов, проникающих в женщину, так заворожила японцев, что породила целый жанр фантастической и мистической порнографии, где владельцами похотливых выростов обычно оказываются демоны или инопланетяне. В частности, к этому жанру принадлежит «Уроцукидодзи» – один из самых известных на Западе и в России японских порнографических мультциклов.

Официально производство сюнга было под запретом, но на деле на его распространение смотрели сквозь пальцы. «Чем бы купцы ни тешились, лишь бы не устраивали революций». И этот метод сработал. Когда в 1868 году бакуфу пало и последний сегун был низложен, случилось это не по вине купцов, а благодаря войскам западных стран и самураям, объединившимся вокруг молодого императора Мейдзи (во времена сегуната император был лишен реальной власти, и западные визитеры порой полагали, что сегун и есть император, а не военный диктатор).

По политическим и идейным соображениям бакуфу в течение своего правления искусственно сдерживало техническое и социальное развитие Японии. К середине XIX века страна так сильно отставала от Европы и Америки, что нуждалась в радикальнейших реформах, и правительство Мейдзи такие реформы провело. В спешке японцы копировали буквально все, включая западные криминальные и цензурные кодексы. Это привело к стремительному закату сюнга – как из-за новых, более жестких цензурных запретов, так и из-за конкуренции со стороны порнографической фотографии.

Печальная ирония ситуации заключалась в том, что Япония, не будучи иудео-христианской культурой, всегда спокойнее относилась к сексу, чем христианский Запад. Не то чтобы традиционная японская религия «синто» была переполнена сексуальными мотивами, но секс всегда играл в ней существенную роль и считался естественной и необходимой частью жизни. Поэтому японские власти никогда не пытались регулировать то, чем люди занимались в постели, если это не разрушало общественные устои и не ослабляло семьи, призванные защищать страну (именно поэтому самураям в эпоху бакуфу официально не разрешалось посещать «кварталы красных фонарей»). Поэтому замещение традиционных японских нравов позаимствованными с Запада привело не к раскрепощению, а к сексуальному закрепощению японцев и японской культуры.

Почему мы заостряем на этом внимание? Потому что это очень важно для понимания современной истории японского порно, которая началась в 1946 году, когда после Второй мировой войны американские войска оккупировали Японию, навязали стране Конституцию и перекроили законодательство. Формально цензура была отменена, но фактически она сохранилась в приложении к материалам, «оскорбляющим общественную мораль». Если бы законы, ограничивающие создание и распространение эротики и порнографии, опирались на многовековую моралистическую традицию, власти и консерваторы сделали бы все возможное и невозможное, чтобы эти законы работали так, как предполагалось их авторами. Но на практике антипорнографические правила вскоре были сведены к наглому формализму. «Строго запрещено показывать гениталии? Что ж, это не значит, что нельзя показывать секс. Закройте гениталии “блюром” или “пикселизацией” и сексуйтесь, сколько хотите».

По историческим меркам перемены были почти мгновенными. В 1946 году в японском кино был впервые показан поцелуй, десять лет спустя актриса Митико Маэда продемонстрировала свою внушительную грудь в триллере «Месть королевы жемчуга», а в начале 1960-х в Японии начал развиваться так называемый «пинк» (pink eiga – «розовое кино») – аналог западного трэша, сочетающий секс и насилие. В 1965 году режиссер Тецудзи Такети был арестован по обвинению в непристойности за съемки ленты «Черный снег», и выигранный им судебный процесс привел к завоеванию «пинком» не только маленьких независимых студий, но и таких гигантов индустрии, как ведущая японская студия Toei. Та самая, где рисовал свои первые мультфильмы будущий мэтр японской анимации Хаяо Миядзаки.

Справедливости ради надо сказать, что у японцев не было выбора. На кинематографистов одновременно давили западные фильмы и набиравшие популярность телесериалы. Японская киноанимация, например, под давлением телевидения свелась к созданию сиквелов популярных мультсериалов. Чтобы удержаться на плаву, художественному кино нужно было набивать фильмы секс-сценами. Иначе конкурировать с Западом и «голубым экраном» было невозможно. Среди тех, кто наотрез отказался снимать «пинк», был величайший японский режиссер Акира Куросава, и с 1970-го по 1980-й он смог поставить всего одну картину – снятую в СССР на советские деньги ленту «Дерсу Узала». Его следующая лента «Тень воина» также была снята с иностранной помощью, но уже с американской (в ее создании участвовал Джордж Лукас).

Как и западная порнография того времени, «пинк» 1970-х порой сводился к эротическим сценам, на скорую руку объединенным плоским сюжетом. Однако были и куда более сложные и даже художественно новаторские картины, любимые и зрителями, и критиками. Особенно известна такими лентами была студия Nikkatsu – еще один гигант индустрии, вынужденный снимать «пинк». С начала 1970-х до середины 1980-х Nikkatsu выпускала по три «пинка» в месяц (их общим официальным названием было «романтическое порно»), и один-два ее релиза всегда попадали в критические «топы» года. Фактически «пинк» в то время был японским мейнстримом, и он охватывал множество жанров – от романтических драм и садомазохистских «шокеров» до эротических комедий и криминальных лент о преступлениях мафиози-якудза.

Закат эпохи «пинка» пришелся на начало эпохи видео, но он не был непосредственно с ней связан. Это было слишком мощное направление индустрии, чтобы его могла прикончить конкуренция со стороны видеопорнографии, однако в войну вмешались власти страны и японская рейтинговая организация Eirin. В середине 1980-х требования к «пристойности» кинорелизов ужесточились, и японская порнография быстро была вытеснена на видео, где она живет до сих пор, с многократно меньшими бюджетами и художественными амбициями.

Архаичное правило о прикрытии гениталий при этом отменено не было. В наши дни уже можно найти японское порно без цензурной «мозаики» на причинных местах, но абсолютное большинство роликов и релизов все еще создаются с цензурой. Для особенно заинтересованных зрителей продаются дорогостоящие устройства, снижающие степень пикселизации изображения.

К чему это приводит? К тому, что создатели японского порно уделяют больше внимания сюжетам, чем их западные коллеги. Правда, это не значит, что «пинк» продолжил свое существование на видео и что нынешние порнофильмы все еще попадают в критические «топы» и конкурируют с мейнстримными релизами. Но все же снимать бессюжетное «гонзо» по западному образцу (то есть ролики, где актеры без всякого контекста просто занимаются сексом) японцы себе обычно не позволяют.

Чтобы скомпенсировать цензурную мозаику, мешающую получать удовольствие от экранного секса, японскому порно нужны дополнительные «заманухи» – сюжетные линии, необычные секс-сцены (например, оргии с десятками участников), девушки с нестандартной внешностью (рослые «баскетболистки», похожие на несовершеннолетних девочек «лолиты»…), причудливые фетиши и прочее. Это делает японское порно заметно более эксцентричным, чем его западные аналоги, и менее сосредоточенным на «проникновении». В частности, такие сейчас популярные на Западе секс-сцены, как «двойное вагинальное проникновение», «двойное анальное проникновение» и «фистинг», в Японии встречаются куда реже, чем в Штатах.

Среди популярных в Японии сюжетных линий выделяются вариации на тему инцеста. Их можно встретить и в Америке, но в Японии они буквально в каждом втором фильме. Брат и сестра, мать и сын, дочь и отец… Отчасти это связано с тем, что подобные фантазии в Японии меньшее табу, чем на Западе (так, породившие мир в японской мифологии боги Идзанаги и Идзанами были одновременно супругами и братом и сестрой). Отчасти – с уже упомянутой эксцентричностью порно, его желанием изобразить то, чего не испытаешь в реальной жизни, даже если наймешь проститутку.

Вообще, японцы спокойнее относятся к «безудержным фантазиям», чем западные люди. Для нас омерзительны и инцестные фантазии и фантазии о сексе с заведомо несовершеннолетними детьми, которые можно встретить в японских порнографических комиксах. Японцы же исходят из того, что фантазии не имеют никакого отношения к реальности – подобно тому, как классическая японская живопись не следовала законам перспективы, потому что не старалась создать иллюзию реального мира. Если фантазия поражает и шокирует, то ее автор справился со своей художественной задачей. Однако это не значит, что такое порно призывает насиловать детей или родителей.

Кстати, о насилии. Иллюзия насилия – это, пожалуй, самая раздражающая западных зрителей часть японского порно. Хотя жесткое насилие с имитацией побоев в японском порно встречается редко, японские актрисы даже в самых обычных секс-сценах стонут так, как будто им больно – в отличие от «сладострастных» стонов, типичных для западной порнографии. Это напрягает настолько, что тематические западные форумы заполнены обсуждениями вроде «Почему японки так стонут?» и «Где взять японское порно с нормальными стонами?».

Объясняется сей феномен просто: Япония – страна иерархий, и потому секс в поп-культуре ассоциируется с доминированием и принуждением, а не с равенством и партнерством. Это, впрочем, не означает, что доминирование приятно лишь мужчине. Стоны в японском порно – ближайший аналог описаний вроде «ее губы говорят “нет”, но ее глаза говорят “да”», и потому это именно стоны (одновременно болезненные и эротичные), а не крики о помощи. По той же причине Япония еще со времен расцвета «пинка» обожает экранный садомазохизм.

Японская порноиндустрия по своему устройству очень похожа на американскую, но у нее есть несколько существенных отличий. Прежде всего, если в Америке актрисы приходят в порно самотеком, то японские агенты зачастую вербуют привлекательных девушек на улицах модных районов Токио. Связано это с тем, что японки стеснительнее американок, и с тем, что профессия порнозвезды в Японии – не карьерный крест, и скаутам есть что предложить девушкам, кроме продолжительного секса за не особенно большие деньги. Популярные порнозвезды вполне могут пробиться и в мейнстримное телевидение, и в поп-индустрию, а самые успешные из них могут заработать до миллиона долларов в год, не покидая профессию!

Последнее объясняется тем, что японцы все еще платят за порно – в отличие от американцев, привыкших получать его бесплатно. Кроме того, успешная порнозвезда может заработать не только на своих фильмах, но и на продаже мерчандайза и прочих «вторичных» сделках, которые в других странах обычно заключают только мейнстримные знаменитости. Этим японские порнозвезды обязаны как более спокойным отношением страны к экранному сексу, чем в западных странах, так и наследием фактически мейнстримного «пинка».

Если американская порноиндустрия даже в лучшие годы сводилась к художественному видео и журналам с фотографиями, но японская порноиндустрия заметно разнообразнее. Она также включает порнокомиксы, порноанимацию и порноигры, и немало фанатов предпочитают рисованных девушек реальным. Порноигры в Японии популярны настолько, что игра на персональных компьютерах до недавнего времени ассоциировалась почти исключительно с секс-квестами и «симуляторами свиданий» (на игровых приставках такие игры обычно не выпускаются). Это также связано с тем, что японская культура придает куда меньшее значение реализму и реалистичности, чем культура Запада, и рисованный «секс-идол» не кажется суррогатом в сравнении с реальным «секс-идолом». Кроме того, в порнокомиксах и порноанимации возможны сюжеты, слишком дорогие или физически неосуществимые в художественном видео. А сюжеты, как уже говорилось, в японском порно имеют значение.

Напоследок отметим, что выражение «порно для женщин» до недавнего времени звучало в Японии как нонсенс. По крайней мере, в приложении к художественным видео. Женские порнокомиксы существуют уже довольно давно, и сейчас у них начали появляться видеоаналоги с красавчиками-актерами (обычно порноактеры в Японии совершенно невзрачны). Однако мужчинам в порно до звездной славы женщин еще далеко, а об их заработках они не могут и мечтать. Как и в Америке, в Японии мужчина лишь изредка может прокормить семью, снимаясь в порно. Чтобы заработать в этой индустрии, японскому мужчине нужно быть за кадром, а женщине – в кадре. И там оказываются удивительно многие. По некоторым оценкам, каждая 200-я японка снялась хотя бы в одном порнофильме. Поразительно раскованная нация!