Семья превыше всего: рецензия на фильм «Гнев материнский»

Продукт находчивой российской локализации «Гнев материнский» (с анг. The Good Mother или Mother’s Milk — как написано в открывающих титрах) едва ли имеет что-то общее с созвучным по названию боевиком Гая Ричи. Главная героиня фильма — страдающая от алкоголизма журналистка Марисса (двукратная лауреатка премии «Оскар» Хилари Суонк) — тяжело переживает гибель младшего сына Майка, замешанного, по слухам, в наркобизнесе. На похоронах Марисса сталкивается с Пейдж (Оливия Кук), беременной девушкой Майка, которая когда-то связала его с запрещенными веществами. На фоне общей трагедии две женщины забывают старые обиды, находят общий язык и даже становятся подругами. Пейдж решает провести собственное расследование смерти Майка, в котором ей помогает не только Марисса, но и ее старший сын Тоби (Джек Рэйнор), работающий в полиции.

Хилари Суэнк в роли Мариссы Беннингс на кадре из фильма «Гнев материнский»

Вопреки стараниям российских локализаторов в фильме с названием «Гнев материнский» есть, кажется, все, кроме этого самого гнева. Сюжет, построенный на актуальной нынче теме опиоидного кризиса в США (буквально в прошлом месяце Netflix выпустил сериал «Побочный эффект: Смерть», посвященный деятельности фармацевтической компании Purdue Pharma), фокусируется на истории одной семьи, которая вполне могла бы произойти в реальной жизни. Суонк, Кук и Рейнор, последний в очередной раз играет персонажа с двойным дном, разыгрывают бинго классической психодрамы со всеми составляющими: безденежье, депрессия, профессиональное выгорание, зависимости и домашнее насилие. Суонк, которой чаще всего достаются феноменально сильные и непрошибаемые героини, внезапно изменяет себе, перевоплощаясь в буквально задавленную непримиримыми обстоятельствами женщину: мать, потерявшую своего ребенка. Гнева как такового нет, но есть тусклая, обволакивающая нутро горечь, именно она мешает двигаться дальше и адекватно воспринимать действительность. На этом и зиждется основной конфликт фильма.

Оливия Кук в роли Пейдж на кадре из фильма «Гнев материнский»

Пока Марисса проживает горе за бутылкой, Пейдж в надежде найти лечебное успокоение от боли начинает распутывать криминальный клубок, в который угодил некогда живой бойфренд — семейная драма лениво сменяется криминальным триллером, в ход идет допотопный слоумо, ненадежный зум и напряженный струнный саундтрек, позаимствованный, вероятно, из какого-нибудь фильма Тая Шеридана. Однако в нечто большее, чем историю о проживании горя «Гнев материнский», увы, так и не превращается. Даже когда в кадре мелькают новые жертвы, градус интриги рискует уйти в ноль — все сценарные твисты двигаются по привычной кривой, не решаясь выйти за рамки традиционного канона. От этого наблюдать за повествованием в какой-то момент становится элементарно скучно. Подчеркнуто сухая телевизионная камера Шарлотты Хорнсби («Госпожа») равнодушно документирует все события, не особо затрачиваясь на сантименты и хоть какие-нибудь художественные решения.

В этом, на первый взгляд, абсолютно безыдейном нарративе режиссер «Гнева материнского» Майлз Джорис-Пейрафит, автор довольно неоднозначного вестерна «Страна грёз» с Марго Робби и Финном Коулом, пытается выстроить так называемую докудраму, собственный неподкупный взгляд на опиоидный кризис, который, как это часто бывает, сильнее всего бьет по простым, совершенно далеким от медицины людям. Тем не менее реализм «Гнева материнского» скорее усыпляет, чем вдохновляет, а важная проблематика витает в воздухе в виде полунамека, оставаясь большую часть фильма за кадром. Самое обидное, что даже выбранной докудраме Джорис-Пейрафит то и дело изменяет, размениваясь на яркие, практически театральные мизансцены во флешбеках и кульминации. На этом фоне мощные, по-настоящему прожитые актерские перфомансы просто теряются, оставляя лишь опустошенное недоумение от увиденного.