Рецензия на фильм «Сады осенью»

А вот "Сады осенью" /Jardins en automne/ (2006) многим похожи на "Утро понедельника" (2002), "In vino veritas" (1999) и даже "Разбойников. Главу VII" (1996) вместе с "Охотой на бабочек" (1992), даже на "Фаворитов луны" (1984). Представьте, там тоже Париж, и в нем тоже, помимо французов, если не грузины, то русские, негры и греческие священники. И снова есть какие-то сословно-политически-имущественные схемы, навязанные жизни, превращая ее в полный хаос. Одна из начальных сцен в приемной министра с секретаршей, просителем, уборщицей, секретарем и любовницей – чистый Кафка. Еще и на улице демонстрация под "Варшавянку". Это уже Платонов. И снова строит сюжет вмешательство в этот хаос живого человека, который дышит воздухом, любит музыку, любопытствует, "а что там за углом", и не отказывает себе в удовольствиях пития, секса и занятий по способностям. Все, как было. Но разве сходство – не повод для более тонких различий? Что, кроме того же хаоса схем, не позволит заметить сюжетные тонкости, коль уже все на свете существует ради сюжета? Кому "Сады осенью" не понравятся, кроме тех, кто несчастен, поскольку боится счастья? Тех, кто считает, что "все несчастны по-своему", потому что "у каждого своя правда"? Будто до сих пор неизвестно, что так считают лишь те, для кого жизнь – борьба за власть?

Но и проблему "нравится-не нравится" Иоселиани на сей раз по-своему решил. Он просто изъял из картины всю неразрешимость (смерть, в том числе духовную). С гробов можно начать, как с анекдота, а вот живые трупы, борющиеся за власть, по кадру ходить не будут. И смотреть фильм им тоже просто не надо. Ведь вся история с министерскими постами – чистая фабульная видимость. Чем легче все эти министры пересаживаются с лимузинов в троллейбусы, где встречаются и здороваются, тем ничтожней "посты". Сюжет совершенно в другом – в идеальном порядке анархии. На сей раз Иоселиани снял абсолютно счастливый фильм, пусть даже несколько иллюзорный. Еще в "Утре понедельника" социальное неравенство вызывало у него бесконечное раздражение. Нет, там тоже было счастье, было много чего-то правильного, но вопреки господствующей власти. Главное, может быть, новшество "Садов осенью" – господство "правильности" жизни, вообще не взирая на власть, в упор ее не видя. Тогда даже вечная Баба Яга иоселианиевских фильмов – ухоженная буржуйка, идиотка в шелках, копящая картины (статуи), деньги (тряпки) и княжеские титулы (министерские посты) – под конец прощена и может быть допущена на посиделки с выпивкой.

Под фабульный шумок отставки болвана (Северин Бланше) в улично-революционной ситуации фильм на самом деле разобрался с такими смертельными номерами, как "имущественный ценз", "квартирный вопрос", "брак и семья", "отцы и дети", не говоря уж об "этнических конфликтах" и "политических интересах". Негру повесили медаль, а ему лишь бы пострелять, как белому человеку, пусть даже никуда не попадет. Японцев поили французским вином, а им лишь бы в кусты с проститутками. Разноцветных бомжей из чужой квартиры не выселить лишь потому, что бандерша у них под двести килограммов. Такую во сне увидишь… Сын с нижнего этажа – полезный член общества, но вообще-то – законченная сволочь в сравнении с отцом-гулякой. Все носят чужие платья, включая Мишеля Пикколи, если не повернуты на магазинах. А Мишель Пикколи как мать значительно лучше смотрится, чем эта кошмарная сиреневая шляпка. В жизни на самом деле все совершенно не так, как принято. И женщинам надо только бросать в окна цветы, а из окон – подаренные прежде кольца, и все будет хорошо, особенно если оставить на память узнаваемый кусок себя (в данном случае – картины маслом с коровами).

Наглядно отрицая социальные стандарты примерами того, "как в жизни", фильм дает массу ценнейших советов по времяпровождению. И только когда с министром произойдет не уличная, а домашняя, "времяпровожденческая" революция, он сможет обнаружить наконец, что уборщицей в министерстве работала хорошая пианистка. Тогда и сам, будучи гитаристом, живописцем и самогонщиком, он сможет, подыгрывая ей, зарабатывать еще как газонокосильщик. Сможет. Не зря сразу отличался тем, что в шестьдесят с гаком стоит на голове и у него все стреляют сигареты. Примерно так же не зря самому Иоселиани в роли всеобщего приятеля прохожие кидают деньги за рисунки мелом на мостовой. Французы известны жлобством, черта б с два они кинули, если бы за мелками ничего не стояло. Значит, чуют правду, чуют, что в забегаловке он нарисовал все кино, всю его план-карту: и тебя нарисовал, и меня нарисовал. Фантастическая сложность работы камеры в "Садах осенью" полностью адекватна и очень здорово поддерживает сюжет личного жизненного опыта. Не безличного, не смертельного, а того, которого хватает на жизнь.

Если "Фавориты луны", допустим, знали сюжет вещи, материальной культуры, "Охота на бабочек" – сюжет конца духовной культуры, "Разбойники. Глава VII" – историко-культурного хаоса, "In vino veritas" – бегства от хаоса, эскапизма, "Утро понедельника" – усталости от этого всего, то теперь накоплен такой опыт, который позволяет строить жизнь без посредников. Только с людьми. Кстати, сравните роли, самим автором сыгранные в последних трех картинах.

Обратите внимание на спорящий с вечностью финальный план-эпизод. На то, что на сей раз грузин не читает за кадром русский перевод с французского. Дал тексту свободу титров.