Смех и слезы

Многие западные знаменитости мастерски владеют искусством много говорить, ничего не сказав. Поэтому однозначно определить их политические взгляды и художественное кредо бывает нелегко. Армандо Ианнуччи, однако, скрытностью не отличается. Шотландец итальянского происхождения, сделавший себе имя на телевизионной сатире, не только постоянно дает откровенные интервью, но и периодически сочиняет газетные колонки, где рассказывает о том, о чем его журналисты не спрашивают. Так что его взгляды и его художественные цели как на ладони, и рассуждать о них можно безо всякой гадательности и без тени сомнения.

Что же бичует Ианнуччи, когда садится писать сценарии? Как и многие пламенные сатирики, шотландец – разочарованный романтик. Он верит в западную демократическую систему сдержек и противовесов, и его угнетает то, что она неправильно работает по вине занятых в ней политиков. Поэтому Ианнуччи беспрестанно атакует тех, в ком видит «бракованные шестеренки».

На его взгляд, это прежде всего беспринципные и бесхребетные политики, которые готовы на все, чтобы удержаться во власти и как можно больше заработать. Ничто другое их не волнует, и они часто принимают решения по сиюминутным конъюнктурным соображениям. Мол, не важно, к каким последствиям приведет подписанный документ – главное, чтобы его можно было лестно подать в прессе. Для таких политиканов нет важнее человека, чем директор по коммуникациям.

Донельзя раздражают Ианнуччи и те, кто действует прямо противоположно – как твердолобые идеологи и как самовлюбленные тираны. Такие политики ни к кому не прислушиваются и не идут на компромиссы. Для них важнее всего гнуть свою линию, даже если она далеко оторвалась от реальности. Многие такие политики – вечные неудачники с группами фанатичной поддержки. Но иногда они дорываются до власти и полностью дискредитируют свои идеи, потому что не обладают достаточной гибкостью и мудростью, чтобы воплотить на практике (конечно, только частично) несбыточные, фантастические грезы.

Наконец, отдельный круг ада сатирик выделяет для неумелых и невежественных политиков – тех, кто достиг своего потолка некомпетентности, но кто продолжает наобум руководить или советовать. Особой ненавистью Ианнуччи пользуются юнцы, которые благодаря протекции и пронырливости занимают важные посты (как правило, советнические), имея минимум знаний и жизненного опыта. Может ли вчерашний выпускник Оксфорда сказать что-то дельное о том, какой должна быть конституция Ирака, «освобожденного» от Саддама Хуссейна? Вряд ли. Тем не менее именно такие британские парни не раз принимали значимые решения, последствия которых затем приходилось разгребать целым нациям. Впрочем, некомпетентным можно быть в любом возрасте, и седовласый невежда еще более жалок, чем невежда молодой.

В прошлом Ианнуччи в основном клеймил чинуш первого и третьего типа, поскольку они казались ему главной угрозой для западной демократии. Таким политикам посвящены его самые известные сатирические произведения – британский сериал «Гуща событий», высмеивающий подданных королевы, и американский сериал «Вице-президент», издевающийся над прохвостами в Вашингтоне.

В последние годы, однако, Ианнуччи заметил, что политики и активисты второго типа тоже опасны для западного мира. Шотландец любит широкий демократический консенсус, который невозможен без политиков, которые прислушиваются к представителям других идеологических течений и находят точки соприкосновения и согласия. В наши же дни благодаря устройству социальных сетей очень легко поселиться в «эхо-камере» – то есть в замкнутом мирке политической субкультуры, где допускаются только «правильные» мнения. Все отступления от идеологии блокируются, а «еретики» объявляются предателями. Система эхо-камер разобщает и радикализирует общество, не приводя при этом ни к каким положительным результатам.

Эту проблему можно было атаковать напрямую, но Ианнуччи решил пойти кружным путем и начать с обличения тирании и радикальной идеологии в незападных странах – там, где проблема более выпукла и где ее плачевные последствия очевидны. Это должен был быть не «наезд» ради наезда, а эзоповский фильм-предупреждение: «Если мы не остановимся, это может случиться и у нас». Сатирик присматривался к России и к Турции (точнее, к режиму Путина и к режиму Эрдогана), но потом узнал о существовании французского комикса «Смерть Сталина» и решил вместо современного кино снять историческую сатиру о закулисной борьбе в СССР 1953 года.

Почему Ианнуччи выбрал этот материал, который, казалось бы, очень далек от нынешних британских зрителей? Потому что «Смерть Сталина» на реальном историческом материале атакует все то, что вызывает негодование шотландца. Это история о тоталитарной идеологической и личной тирании, в которой прихвостни умирающего вождя предстают беспринципными и жестокими интриганами, компетентными лишь в борьбе за власть, да и то не всегда. «Смерть Сталина» – квинтэссенция пессимистичных взглядов Ианнуччи на политиков и политику. А так как это иностранный сюжет, малоизвестный на Западе и лично не задевающий британцев, то он дает сатирику ту творческую свободу, которой у него не было, когда он сочинял сериалы о западных лидерах. Ведь сатира – это комическое преувеличение, а преувеличивать то, что хорошо известно, можно лишь в узких границах правдоподобия.

Можно ли рассматривать «Смерть Сталина» как антироссийское кино? Конечно, оно идейно рифмуется с тем, как современная Россия описывается в западных СМИ. Но и у нас закулисная борьба за сталинское наследие и ее основные участники редко изображаются в положительных тонах. Спорную же фигуру Сталина фильм затрагивает лишь краем, потому что основное действие ленты начинается с того, что вождь падает замертво. Кроме того, «Смерть Сталина» не говорит о сталинском режиме ничего такого, что не было бы многократно сказано и написано в нашей стране. Можно соглашаться или не соглашаться с таким взглядом на историю, но нелепо винить иностранца за то, что он пересказывает (конечно, гротескно) распространенное у нас видение истории. Равно как американцы не имели бы оснований обидеться на российский фильм, изображающий ужасы западного рабовладения.

Существенно, что если бы Ианнуччи хотел прямо атаковать нынешний российский режим, он мог бы это сделать. Он обдумывал этот вариант, и среди его поклонников сатирическое кино о Путине было бы, вероятно, принято на ура. Как минимум это была бы более понятная картина, чем история о людях, которых на Западе почти не знают, за исключением Сталина и Хрущева. Но Ианнуччи выбрал «Смерть Сталина» – не потому, что она больно задевает сталинистов в России, а потому, что она ярче всего отражает суждения сатирика о политике. Отчасти это историческая зарисовка, но в основном – предупреждение об опасности тиранов и политиканов. И судя по тому, что Ианнуччи пишет о нынешней западной политике, он искренне боится, что какие-то аспекты сталинского режима могут материализоваться в США или в Британии.