Интервью с Тимуром Бекмамбетовым

Сначала про «9» хотелось поговорить. Как это, во-первых, правильно называть: «Девятый»?

Наверное, «Девять».

Вы сначала увидели короткометражку.

Да, это было в Берлине, на кинофестивале в 2005 году. Я увидел короткометражку, она меня очаровала, и я попросил моего агента найти режиссера. Мой партнер Джим Лэмли связался с ним, и мне прислали фильм на диске. Я посмотрел еще раз и сказал, что очень хочу сделать с теми же персонажами полный метр.

А на какой стадии подключился Тим Бертон?

На стадии, когда мы продавали проект студии. Представляли мы этот проект уже как фильм Шейна Эккера, который мы сопродюсируем с Тимом Бертоном.

У него была неприятная история на «Кошмаре перед рождеством», за которую его Генри Селик до сих пор простить не может. Там в титрах – «Кошмар перед рождеством Тима Бертона». У вас с ним таких моментов не было?

Дело в том, что у него огромное фан-сообщество, и в интернете я видел, что они воспринимают проект как «фильм Тима Бертона», но для картины это даже полезно. Работать с ним было здорово. Он хорошо разбирается в тонкостях конструирования анимационного мира, поэтому его идеи работали и в сценарии, и в стратегии, и в производстве. Кроме того, он взял на себя общение со студией, что серьезно снизило давление с ее стороны и помогло нам сделать фильм таким, каким мы его видели.

Снимали в Штатах?

Часть фильма мы делали во Франции, часть – в Канаде, часть – в Лос-Анджелесе. Интересная конструкция была. И поскольку проект у нас был negative pickup (модель взаимодейстия кинематографистов со студией – EMPIRE), мы сами контролировали творческую часть и экономическую тоже.

А студия?

Со студией Focus Features мы с самого начала договорились, что этот проект мы делаем сами. То есть мы делаем так, что стоить он будет меньше, чем обычно стоит мультфильм такого рода, но только в том случае, если будем сами контролировать творческие и производственные вопросы.

Они пошли на это?

Да, они пошли на это. И это решение оказалось очень результативным. Мы сами принимали решения, ответственно и оперативно, а это сильно экономит бюджет.

На технологии не экономили?

Да, экономили именно на принятии решений. У нас для этого было достаточное количество светлых голов. И мы обошлись без бюрократии. Это экономит бюджет в два раза.

Проект кажется рискованным. Короткий метр – очень артовый. Как вы решились за это взяться?

Да, но я бы не сказал, что он рискованный, он новаторский. В этом фильме удивительное сочетание серьезности темы и развлекательности формы. В форме action, sci-fi , приключения рассказана история о дружбе, душе и ответственности перед будущим. Уникальное сочетание яркости и необузданности формы – погони, приключения, любовь, смерть – и самой темы фильма. А ведь картина, в сущности, о том, что мы слишком много доверяем машинам. Своим телефонам, потеряв которые, не знаем, где найти своих друзей. Компьютерам, из-за которых ничего не помним, потому что вся информация хранится там. Душа отделяется от тела (смеется). То есть она, я надеюсь, по-прежнему остается с нами, а все что касается информации и мозгов уходит в машины. Свое любопытство мы доверяем Гуглу. Набираем и тут же получаем ответ. Мы ничего не знаем, ничего не умеем, ничего не помним. И это страшно, потому что в какой-то момент все эти кофемолки-соковыжималки могут обернуться против нас (смеется).

На «Терминатор» похоже.

Да, это не про танцующих животных. Это мультфильм про восстание машин против людей. Антиутопия про то, что когда-то машины победили нас. И человек, погибая, создал девять кукол, миссия которых – сохранить его душу. Потому что, создавая что-то руками, человек вкладывает свою душу. Вот это телефон или этот компьютер сделала другая машина, которую сделала другая машина. И вот эти куклы, созданные профессором, пытаются спастись сами и сохранить его душу.

Но он ведь не кукольный?

Нет, это трехмерная анимация. В лучших традициях пиксаровских мультиков, с очень реалистичным способом подачи материалов. Мы привыкли, что в мультиках все прыгают, носы растягиваются, персонажи – экзальтированные клоуны. Здесь по-другому, герои не карикатуры, они реальны в нереальных обстоятельствах.

Будете делать в 3D?

Это сейчас решается. Снимался он не в 3D, но технологически это возможно, так что мне бы хотелось сделать 3D версию.

А как вы оцениваете потенциал 3D в прокате в России?

Я считаю, что пока разумнее выпускать картину частично в 3D, а частично – в традиционном формате. 3D для содержания принципиально ничего не добавляет. Это новый любопытный аттракцион, который пока никто не научился использовать для нарратива. Пока это просто сбоку бантик.

Говорят, вы «Сумеречный дозор» в 3D собираетесь делать, это так?

«Сумеречный дозор» как проект пока спит.

А что с продолжением «Особо опасен» происходит?

Скоро начнется подготовка к съемкам.

Анджелину воскресите?

Попытаемся. Кстати, во второй части «Особо опасен» мы планируем делать отдельные эпизоды в 3D. Видения. Там и в первом фильме были сцены, когда герои попадали… Вообще-то это секрет, лучше я не буду об этом рассказывать. Но есть желание использовать технологию в качестве активного элемента драматургии.

То, что возможно сделал Джеймс Кэмерон.

Да, именно, он пытается сделать ее частью повествования.

Вы что-нибудь по «Аватару» видели?

Видел. Мы с Кэмероном в хороших приятельских отношениях, и я был у него на площадке во время съемок и видел материал. На площадке он ходил с таким куском монитора в руках, который в то же время и был камерой. Просто монитор с двумя ручками. Все происходило в зеленом коридоре с какими-то кубиками, Кэмерон смотрел в монитор, а в нем уже был вымышленный мир. Он бегал с этим монитором за какими-то монстрами, которые потом будут огромными, но в реальности он фактически ползал за ними по полу. Поскольку это виртуальная студия, то монитор в его руках превращается то в камеру на вертолете, то в камеру для макросъемок. То есть человек самостоятельно своими руками управляет камерой в виртуальном мире – вот что там происходит.

Как думаете, после «Аватара» действительно наступит новая эра?

Задача у него, конечно, сложная. Кэмерон настоящий первооткрыватель. Я точно знаю, что это будет необыкновенное достижение в области киноязыка. Насколько это будет интересно для зрителя, я пока не очень понимаю (смеется). Понимаете, это ведь разные вещи. Может, это будет в большей степени эксперимент, а может, и нет: Кэмерон – человек опытный и знает, как рассказывать истории.

На «Особо опасен» у вас была уникальная для приглашенного неголливудского режиссера свобода. Видно, что студия вам ни в чем не отказывала. Как так вышло?

Восточная хитрость (смеется). И везение, конечно. Мне, безусловно, повезло с партнерами, сопродюсерами, руководителями студии, которые разрушили миф о циничном и бесчеловечном руководстве американских киностудий. Это все неправда, и все люди, с которыми я работал, были талантливыми, хулиганами, ищущими нового и необычного, очень профессиональными и очень порядочными. То есть полная противоположность тому, что гласит миф.

А как же истории про то, как режиссеров в монтажную не пускают?

Нет, ничего такого даже близко не было. Они, безусловно, были участниками процесса, но в первую очередь помогали мне сделать мой фильм. И чтобы он получился таким, каким именно я могу его сделать, – для них это было важно. С обилием драк, спецэффектов, мотивов, которые, как выяснилось, кочуют у меня из фильма в фильм. Я тут недавно с ужасом обнаружил, что во всех картинах, которые я снял, так или иначе фигурирует слово «судьба». Мел судьбы, ирония судьбы и теперь еще станок судьбы.

Неожиданное для вас открытие?

Да, я совершенно об этом не задумывался, а получается, что тема фатализма у меня постоянно присутствует.

В общем, судьба, Хабенский и красная машина.

Да-да, судьба, Хабенский и красная машина – вот три компонента успешного фильма (смеется).

В Голливуд вас продюсер Марк Платт пригласил?

Да, Марк Платт, еще мой партнер Джим Лэмли. Очень хорошая команда.

Они увидели «Дозоры»?

Да, «Дозоры» показали в Лос-Анджелесе в открытом кинотеатре Ford Theatre в рамках лос-анджелесского фестиваля, и на следующий день мне просто стали звонить. Я надеюсь, что после выхода «9» такая история произойдет с Шейном Эккером. Потому что таких людей в мире просто нет, он ведь человек-оркестр. Сам придумал сценарий, сам нарисовал персонажей, сам их анимировал. Короткометражку он вообще всю сделал сам, дома на компьютере.

А русская версия фильма будет сильно отличаться от оригинальной?

Да, она будет совсем другой. Для создания русской версии мы использовали саму идеологию фильма. То есть для перевода можно было использовать Google translate, но мы позвали Митю Глуховского, который подошел к делу творчески и довольно серьезно переписал текст. Дух фильма сохранен, но это абсолютно авторская адаптация.

Есть мнение, что на российском рынке дорогая картина может отбиться только при поддержке телеканалов. О «Дозорах» тоже говорят, что успех их объясняется поддержкой Первого канала?

Я думаю, что поддержка масс-медиа – безусловно, элемент важный. Потому что мы ведь, по сути, делаем не фильм, мы делаем событие. Большой аудитории нужны события. Так было с «Титаником» или «Дозором» или «9 ротой» – неважно. Вся страна вместе переживала одно кинособытие. Так что, конечно, телеканалы, пресса и интернет являются частью медийного пространства, в котором это событие происходит. Но залогом успеха медийная поддержка не является, мы все были свидетелями провалов широко разрекламированных проектов. Это условие необходимое, но недостаточное. Потому что оно работает только первый уикенд.

Вообще участие в вашей карьере Первого канала, с одной стороны, было крайне благотворным, с другой стороны, в репутационном смысле сомнительным. Часть аудитории из-за этого к вам относилась довольно скептически.

Судя по цифрам, достаточно небольшая часть (смеется). И меня это никогда не смущало. Потому что эта маленькая и крикливая часть сообщества выполняет на самом деле хорошую функцию. Без них невозможно создать событие. Потому что только вечно недовольная свободолюбивая журналистика способна эффективно распространять информацию. Неважно хорошо они пишут или плохо, главное, чтобы реагировали. Плохо – даже лучше.

Писали в основном не про фильм, правда, а про башниретрансляторы.

Это вообще неважно, о чем пишут. Посмотрите статистику: те фильмы, которые пресса хвалит, всегда проваливаются; те, что ругают, становятся успешными. Такая статистика именно в России, правда, во Франции – другая ситуация.

То есть если бы все дружно начали хвалить «Тараса Бульбу»…

…Он бы провалился. Потому что когда пишешь «Какой хороший фильм, сколько там глубоких и умных мыслей», зритель не идет в кино, а когда это «Отвратительное зрелище, только стреляют и целуются», зритель думает: «О, это для меня!» А если серьезно, то, конечно же, все мы не в равных условиях. Но ведь в Америке так же. Одни фильмы тратят 80 миллионов долларов на продвижение, а другие…

Только там нет Первого канала.

Ну, все равно все рекламные расходы у нас были посчитаны в рамках бюджета, они не были бесплатными. Просто у нас были очень большие рекламные расходы. В Штатах на продвижение «Терминатора» могут потратить 100 миллионов долларов, а на “Wanted” было потрачено, как я понял, в три раза меньше.

Есть мнение, что в России все, что меньше трех миллионов стоит, отбивается.

Нет, потому что все равно надо вкладываться в продвижение. Тогда придется все эти три вложить в маркетинг, и поэтому эффективность малобюджетного кино нивелируется. А поскольку в России мало залов, то у нас нет нишевого кино. У нас нет фильмов для любителей рыбок, понимаете? Хотя, если снять фильм для любителей рыбок, то они все пришли бы в кино и без рекламы, на одних публикациях в специальных изданиях. А у нас не хватает залов, слишком маленький рынок. Поэтому работают только большие, покрывающие всю аудиторию проекты, которые должны нравиться всем.

В чем, по-вашему, потенциал «9» как проекта?

Я надеюсь, что в этом ключе и дальше будет развиваться российское кино. Если не ошибаюсь, я первый российский продюсер, сделавший голливудский студийный проект. И это правильно. Наши фильмы должны продаваться по всему миру, мы не можем и дальше снимать только для себя – это глупость. Мы никогда не встанем с колен, пока не начнем снимать для всего мира. Снимать в России и продавать по всему миру.

А с языком как быть, американцы ведь иностранные языки - не очень.

Никакой сложности нет. Американский рынок будет ограничен, потому что они дублированные фильмы не смотрят, а только субтитрированные. Потому что если мимика не совпадает, они сразу напрягаются и уже смотреть не могут. Но американский рынок это только половина, даже треть. А остальной-то мир смотрит дублированные фильмы. Не все им равно, с какого языка, английского или русского? Просто нужно приучать мир к тому, что мы тоже можем поставлять им продукцию. Что у нас тоже есть звезды, на вашу Меган Фокс – вот Вилкова, например (смеется).

Она у вас в «Черной молнии» снялась, да?

Да. Кстати насчет «Черной молнии» уже решено, что она будет прокатываться по всему миру.

Картина уже готова?

Фильм снят и смонтирован. Сейчас идет работа над графикой. Но наши партнеры из Universal уже предварительно занимаются прокатом картины по миру. В том числе и в Штатах. Это ведь их формат, а мы его адаптировали для России. Это абсолютно американская сказка о том, что есть герои, которые живут не для себя, а для других и спасают нас в трудную минуту. И тут их традиция пересекается с нашей, так как история человека, помогающего другим, универсальна. У нас эта модель работает вообще на сто процентов, потому что накладывается на национальную идею «жить для себя – стыдно, а жить для других – правильно». Вот я сейчас хвастаюсь, например, и это считается не очень приличным. А в Америке это в большей степени принято.

Ну, конечно, у них – протестантская модель.

Именно. А у нас главное – служение. Нас воспитывали сначала в служении коммунистическим идеалам, потом еще каким-то, но главное – служение. И именно эту модель мы можем нести миру, именно это им про нас интересно. Миру ведь нужны разные модели: американская протестантская – наивное убеждение, что труд и личный успех спасут мир (смеется). А наша модель гласит, что служение спасет нас от всех невзгод. И супергерой для этой модели – идеальный персонаж, потому что отрекся от самого себя. Вот об этом «Черная молния».

У вас очень много новых проектов, хотелось про все хотя бы понемногу поговорить. Что такое “Red Star”?

“Red Star” – это комикс про Россию будущего. Представьте себе, что получится, если смешать, грубо говоря, «Летят журавли» и «Звездные войны». Это некая параллельная реальность, которая выглядит как наша советская военного времени действительность: с людьми в шинелях, красноармейцами со звездами. Но жители при этом обладают такой невероятной силой, что эсминцы у них летают в воздухе, межгалактические станции активно функционируют…

Такой «Звездный десант» немножко, тоталитаризм в космосе.

Нет-нет, там как раз не тоталитарная эстетика, там такое советское патриотическое кино с любовным треугольником, в котором два брата любят одну девушку. И все это в государстве под названием «Объединенные республики красной звезды». «Доктор Живаго» встречает «Звездные войны».

А как насчет “The Days Before” для Warner с Робертом Дауни младшим и Риз Уизерспун?

Этот проект пока не стал для меня реальностью.

Так же, как и “Knights Templar”?

Нет, это больше похоже на правду. “Knights Templar” – это история средневековых рыцарей, которые борются с вампиризмом. Так что это у меня тоже постоянный мотив, видимо.

А что там происходит с «Моби Диком»?

«Моби Дик» – это экранизация романа Мелвилла, действие по-прежнему происходит в XIX веке, но ключ к этому фильму в том, что для того, чтобы убить фантастического кита сверхъестественного размера…

Кита-супергероя?

Кита-супер-злодея, скорее. Вот чтобы его убить, нужны супергерои, обладающие нечеловеческими способностями. Так что эти моряки у нас – непростые моряки (улыбается).

А-а-а, то есть это тоже «300 спартанцев» встречают роман Мелвилла.

Да-да, график-новел по «Моби Дику». Триста Моби Диков практически.