Трудности перевода: рецензия на фильм «Проклятие»

«Когда кто-то умирает в приступе гнева, рождается проклятие. Проклятие зреет там, где случилась трагедия, и поглотит любого, кто переступит порог» — теперь этот трюизм из классической японской франшизы Такаси Симидзу должны заучить герои нового американского ремейка, ведь волна страшных убийств, связанных с «нехорошим» домом, охватила пенсильванскую субурбию. Овдовевшая следовательница Малдун, которая переехала в пригород с сыном, устраивает собственное расследование и навлекает на себя кару, погубившую множество семей.

У американской киноиндустрии всегда были проблемы с адаптациями азиатских хорроров. Правда, виной тому не страшное японское проклятие, а слишком стереотипный взгляд создателей ремейков, их стремление объяснять необъяснимое и подстроить восточный сюжет под западные каноны (так произошло, например, с новой версией «Пульса» Киёси Куросавы, где джампскейры оказались предпочтительнее зловещей таинственности со сложным социальным подтекстом). У «Проклятия» на чужбине судьба была проще, чем у товарищей по несчастью: в 2004 году (относительно удачно) и в 2006 году (просто неудачно) автор оригинального фильма сам адаптировал историю для американского зрителя, а после провального триквела (2008) мучения ремейков прекратились. Но, как известно, чудовища всегда возвращаются. Теперь, правда, на других условиях.

Вместо главного знатока серии в режиссёрском кресле оказался Николас Пеш («Глаза моей матери», «Пирсинг»). Тоже знаток, но другой направленности. Жанровый гик и любитель стилизаций, которому не чужда постмодернистская ирония, он умеет возрождать ретро-эстетику и дарить второе дыхание, казалось бы, изжившим себя формам. Для франшизы «Проклятия», пережившей десятки инкарнаций, это умение представлялось особенно нужным.

Впрочем, на этот раз Пеш сработал сдержаннее. Ремейк аккуратно следует по протоптанным тропинкам предыдущих фильмов и повторяет классическую модель цикличности времени: несколько страдающих от проклятья семей, чьи истории перекликаются друг с другом на протяжении всего повествования, пытаются избежать (разумеется, безуспешно) злого рока. И хотя в центре сюжета дотошный детектив Малдун, её расследование будет постоянно «флешбэчить» зрителя с 2004-го по 2006 год к другим персонажам, осмелившимся пересечь порог проклятого дома.

Структурно и формально это всё то же «Проклятие», которое второй десяток лет пытается терроризировать зрителей однообразными приёмами – жутким гортанным голосом, таинственными силуэтами и мотивом неизбежности смерти. К тому же довольно откровенное: Пеш, в отличие от многих коллег, чьи адаптации страдали от рейтинга PG-13, не скупится на жестокие убийства и одиозные сцены. Однако его главная находка — необычный тёплый цветовой фильтр, благодаря которому американская субурбия 00-х (особенно обстановка апартаментов) даже в самые ужасные моменты выглядит пугающе гостеприимно.

Пешу здесь, впрочем, всё равно отчаянно не хватает индивидуальных черт, нового взгляда на историю. Чаще режиссёр просто воспроизводит классические тропы и вторит оригиналу. В случаях похуже — использует непритязательные джампскейры. Его любовь к франшизе видна и в деталях вроде цифр-символов (на домах то и дело мелькают проклятые четвёрки), и в попытке связать ремейк с японским хоррором (проклятие попадает в США, потому что первая его жертва Фиона заходит в знаменитый злополучный дом). Но, занимаясь эпигонством — довольно качественным, хотя и вторичным по своей сути, — Пеш создаёт искусственно синтезированный мир страхов и призраков, в котором даже юрэй выглядит как обычный американизированный неприкаянный дух, а вся атмосфера иррационального ужаса перебивается и заглушается штампами типичных мейнстримных хорроров. «Проклятие» слишком ладно скроено, чтобы оказаться плохой адаптацией, но в то же время для хорошего ремейка требуется больше, чем просто уважение к оригиналу.