Рецензия на фильм «Лабиринт Фавна»

На московские экраны выходит "Лабиринт Фавна", новый фильм Гильермо дель Торо. Прекраснейший Гильермо дель Торо, мексиканский волшебник, чей талант корнями прорастает в родную почву, снял, наверное, лучшую свою картину – эдакий испано-мексиканский симбиоз, чудесный коктейль из политики, мистики и фэнтези. "Лабиринт Фавна" /Laberinto del Fauno, El/ (2006) – один из самых оригинальных фильмов, который мне доводилось видеть, экстравагантная "двухэтажная" притча, где действие происходит на разных уровнях. Основное – в подвале, подполе, куда, словно в ад, то и дело спускается маленькая девочка; второстепенное же, перекликающееся с основным, – наверху, где есть свои монстры: испанские фашисты, возглавляемые жестоким капитаном Видалем, отчимом малышки Офелии.

До наступления полуночи спустившаяся в подземный лабиринт Офелия должна пройти три чудовищных испытания, оставшись в живых; точно так же повстанцы, возглавляющие антифранкистскую группировку, должны до полуночи занять выгодные стратегические позиции. Любой, кто прочтет эти строки, будет, наверное, немало поражен: дескать, фашизм не тема для фэнтези, и приключения Офелии в сказочном подземелье никак нельзя соотнести с реальными кошмарами, происходившими в Испании в 1944 году. Оказывается, можно. Хотя и трудно: всякого, кто взялся бы за эту тему, не обладая особым даром Гильермо дель Торо, ждал бы неминуемый провал. Иная, более документально-жесткая эстетика не выдержала бы столь хрупкой конструкции, столь отчаянно-смелого смешения жанров. И в этом случае никакие рассуждения – о темном "подсознании", о его бесах и монстрах, оправдывающих "подземельную" эстетику, – не помогли бы. А выкладки самого автора о сущности фашизма как "извращенной формы невинности", "детскости", доморальности человека, еще не ведающего ни добра, ни зла, показались бы интеллектуальными стереотипами. Не более того.

Ко всему прочему Гильермо дель Торо, подобно Бунюэлю, опирался не на что-нибудь, а на живопись самого Гойи, мистика, умевшего в обыденном зле разглядеть зло вселенское. Скажем, некоторые персонажи фильма навеяны "Сатурном, пожирающим своего сына", ужасающей картиной Гойи, до сих пор, после всех реальных ужасов, пережитых нами в ХХ веке, вызывающей дрожь отвращения. Недаром въедливые критики, знающие, откуда ноги растут, с удивлением отмечают, что дель Торо никогда не цитирует других режиссеров, черпая свое вдохновение скорее из мировой живописи и литературы, нежели из старых фильмов. Что верно, то верно: стиль дель Торо – как это ни странно звучит в применении к относительно молодому искусству кино – корнями уходит в культурную память Испании и Мексики. Причем если все чудовищное, пугающее, смертоносное вдохновлено испанской культурой, где близкое дыхание смерти ощущалось всегда, то радостное, феерическое, фантастическое – мексиканской. По-видимому, феномен дель Торо и зародился на стыке этих двух цивилизаций, точно так же, как его лучший фильм "Лабиринт фавна" – на стыке мексиканской ментальности и испанской мистичности. Кстати, в Канне, где картина была отобрана для основного конкурса, его приветствовали, как новоявленного гения.

И недаром в Мексике, отбирая самую достойную картину для предстоящего "Оскара", остановились именно на "Лабиринте Фавна".

Текст: Диляра Тасбулатова