Рецензия на фильм «Забавные игры»

Михаэль Ханеке – один из лучших сегодняшних порнографов. Не в смысле умения снимать процесс погружения палочки в дырочку, а в смысле умения раздражать специфические зоны зрительского мозга, отвечающие за вуайеризм и подчинение. Он хорошо знает, как доставить удовольствие вуайеристу, и с этой точки зрения может переснимать свой старый фильм «Забавные игры» /Funny games/ (1997) сколько угодно раз, зритель все равно будет смотреть затаив дыхание.

Первые "Забавные игры" вышли в 1997 году. Фильм об обычной семье, мама-папа-ребенок, над которой издеваются непонятно откуда взявшиеся парни, не произвел бы такого фурора, если бы эти парни не взяли в сообщники зрителей: они периодически поглядывали в камеру и говорили что-то вроде – "а вы на кого ставите?" Когда жертвам удавалось все-таки застрелить одного из садистов, второй отматывал фильм назад и переигрывал эпизод. Но зритель оказывался не только сообщником: оставаясь в зале, он признавал, что ему очень интересно наблюдать за тем, как одни люди убивают других, а любя кино, он подписывался на роль жертвы. Ханеке объяснял, что этим фильмом он хочет обратить внимание общественности на бессмысленное насилие в голливудском кинематографе.

Через десять лет он переснял «Забавные игры» /Funny Games U.S./ (2007), покадрово, с серьезными голливудскими актерами. Теперь в роли отца несчастливого семейства – Тим Рот, мама – Наоми Уоттс, к ним и к их сынишке приходят милые мальчики в белых перчатках (Майкл Питт [II] и Брэйди Корбет). Сюжет тот же самый, посыл тот же самый, результат почти такой же: зрителю в какой-то момент хочется выйти из зала. Некоторые выходят.

Это честное кино, оно дает ровно то, что обещает. Но смысл пересъемки "Забавных игр" – не в том, что Ханеке протестует против голливудского насилия, и не в том, что теперь он может с удовольствием помучить голливудских актеров. За последние десять лет Ханеке стал одним из самых известных артхаусных режиссеров в мире, благодаря прежде всего первым "Забавным играм", садистической (хоть и в другом роде) «Пианистке» и морализаторскому «Скрытому». Его имя никак не ассоциируется с Голливудом, так что второй подход к "Забавным играм", удивительным образом, рассказывает не о Голливуде, а о европейском артхаусе. Еще точнее – о зрителях Ханеке, воспитанных им за эти десять лет. Они знают, что такое насилие на экране, гораздо лучше, чем те, кто смотрит голливудский трэш, а словосочетание "моральный садизм" заставляет их трепетать в предвкушении нового фильма австрийского господина. Разговоры о голливудском насилии – это все фигня: слэшеры гораздо безобиднее и смешнее фильмов Ханеке.

Наоми Уоттс с Тимом Ротом тут вообще ни при чем. Реальные отношения возникают не между экранными садистами и экранными жертвами, а между зрителем и Ханеке. Это режиссер ходит по съемочной площадке в белых перчатках, весь такой по-европейски вежливый, пришел, к примеру, занять четыре яйца для… ну, неважно для чего; упс! уронил, упс! убил собачку, ой! сломал одному из персонажей ногу; вы же ведь еще хотите смотреть дальше? Эти двое экранных мальчиков, Пол и Питер (Петр-Павел-час-убавил), – лишь маски для режиссера, точно так же, как бюргерская семья, кто бы их ни играл, – лишь экранное воплощение беспомощного, привязанного к креслу зрителя. Фильм – БДСМ-сеанс между Ханеке и зрителем, а разговоры о Голливуде лишь подстегивают фантазию режиссера.

Самое смешное, что стоп-слово здесь – "хватит".