Волчанка, сэр

Пламя яростно бушует на слишком уж небольшом расстоянии от того места, где мы стоим – в огромном вестибюле, украшенном так изощренно и в то же время запущенном настолько, что хозяином тут может быть лишь кто-то баснословно богатый и совершенно чокнутый. Мы наблюдаем поворотный момент в сюжете самого взрослого ужастика 2010 года. Развешанные по стенам чучела животных взирают на происходящее стеклянными глазами с тупым равнодушием, не понимая важности момента. А он решающий настолько, что мы не можем даже рассказать, что происходит…

Ну, только если строго между нами. Короче, (имя зачеркнуто) занят (вырезано) с (ой, нет), в то время как (не скажем что) находится (и это не скажем) рядом, но главная интрига, конечно, в том, что (опять нельзя) на самом деле (о, нет! Неужели?!), и это все меняет. Вот видите? Совершенно захватывающая сцена! Ладно, в общем, мы не можем обнародовать детали того, что увидели, чтобы не испортить вам удовольствие от грядущего просмотра. Намекнем лишь, что события, разворачивающиеся в этой сцене, покажутся знакомыми тем, кто хорошо помнит версию 1941 года (тогда беднягу, обреченного по вечерам оборачиваться кровожадным зверем, играл Лон Чейни-младший в мохнатом гриме, за который удавилось бы не одно стадо яков). Новая инкарнация – зверюга покрупнее.

«Я думаю, нужно было добавить сложности в сюжет, – отвечает продюсер Скотт Стьюбер на вопрос об адаптации оригинала к современности. – Мы, разумеется, оставили героя, который возвращается домой и превращается в оборотня, но кое-что поменяли… У нас есть пара сюжетных поворотов, которых не было в оригинале». Конечно, в переводе с продюсерского языка это может означать что-то типа «мы все покромсали в окрошку, добавили побольше цифровых эффектов, пару раз приобнажили героиню ради подростковой аудитории, а финал оставили открытым, чтобы была возможность снять сиквел».

Однако в случае с «Человеком-волком» изменения абсолютно оправданы и сделаны с большим вниманием и любовью. 70-минутная версия Джорджа Вагнера стартовала с места в карьер и неслась по сюжету, не отвлекаясь на побочные линии. Это, безусловно, мастер-класс по созданию атмосферы и грима, но в то же время – продукт сугубо своей эпохи, фильм категории B, который (осторожно, посягаем на святое!) вряд ли сможет заинтересовать современных зрителей, привыкших к более многоуровневым сюжетам.

Давайте просто сравним по пунктам. «Человек-волк» 1941 года: Ларри Талбот (Чейни-младший) возвращается в родовой замок после смерти старшего брата; в процессе спасения девушки от волка оказывается сам им укушен; становится оборотнем, убивает пару человек; за ним гоняются вооруженные местные жители; конец. «Человек-волк» 2010 года: Лоуренс Талбот (Бенисио Дель Торо) возвращается домой после смерти и исчезновения брата; его кусает оборотень; Талбот рвет в клочки множество местных; за ним гоняются вооруженные жители; он узнает страшные вещи практически обо всех подряд; далее наступает уже совершеннейший бардак; конец. Отец в версии 1941 года: величавый Клод Рейнс. Отец в версии 2010 года: сумасбродный Энтони Хопкинс. Любовь в версии 1941 года: Эвелин Энкерс – приветливая и милая дочь хозяина антикварной лавки, терпеливо ждущая возможности как следует повизжать. Любовь в версии 2010 года: Эмили Блант – бывшая невеста брата Талбота, неулыбчивая по вполне понятным причинам. Бюджет 1941 года: около 180 тысяч долларов. Бюджет 2010 года: 85 миллионов долларов. Вид все тот же, порода новая. Исполнитель главной роли Бенисио Дель Торо, однако, горячо уверяет, что новый фильм не переворачивает старый с ног на голову. В конце концов «Человек-волк» – именно его детище. И вдохновением для ремейка послужило не что иное, как убранство жилища оскароносного актера.

«У меня на стене висит плакат оригинального фильма, – рассказывает Дель Торо в перерывах между съемками последней сцены. – Черно-белый, с Чейни-младшим в знаменитом гриме, сделанным Джеком Пирсом. Как-то заходит ко мне мой менеджер Рик Йорн, мы треплемся о том о сем, и тут он тычет пальцем в плакат и говорит: “Знаешь, я завтра как раз еду на Universal. Давай снимем этот фильм”. Вот так вот просто… А я же обожаю этих монстров, и подумал, что да, было бы круто».

Дель Торо привязался к оригинальному «Человеку-волку» еще в юности, когда в конце семидесятых его старшие кузены на один из Хэллоуинов решили показать ему такое кино, «какого он смотреть, наверное, не должен». После первого же волчьего завывания мальчика уже было не оторвать. Дель Торо до сих пор считает «Человекаволка» одним из своих любимых фильмов, а его коллекция клыкастых сувениров, по слухам, достигает эпически-тревожных размеров. Так что ремейк, под которым он ставит свое имя, просто обязан быть достойным столь значимого для него оригинала.

«Я занимался им с самого начала, потому что мы сами пришли с идеей на студию, и это мой любимый фильм. Мы придерживались оригинала, но использовали мотивы из “Лондонского оборотня” (менее известный и гораздо более жестокий фильм студии Universal, который вышел за шесть лет до “Человека-волка” – EMPIRE)».

Из фильма Ваггнера взяли драму и человеческие эмоции. Из «Лондонского оборотня» – обильные кровопускания и, возможно, еще пару деталей. Дель Торо – единственный, кто подписался на проект с самого начала. Состав остальных участников неоднократно подвергался тектоническим сдвигам, от которых интернет-сайты стояли на ушах. Ранний сценарий Эндрю Кевина Уокера («Семь»), например, был переписан Дэвидом Селфом («Проклятый путь»). Правда, это нормальная практика для студийного фильма. А вот уход с проекта режиссера Марка Романека («Фото за час») как следует пощекотал всем нервы. Он покинул площадку «из-за творческих разногласий» – хотя никто толком не может объяснить, в чем они заключались. Романек с головой ушел в препродакшн и работу с гуру спецэффектов Риком Бейкером, который дождаться не мог возможности отдать должное одному из величайших мастеров грима в кино. Режиссер был готов к съемкам как никто. И вдруг ушел.

«Всем стало не по себе, – рассказывает Эмили Блант. – Фильм уже начал обретать четкую форму, в которой мы были уверены, и вдруг от этой уверенности не осталось и следа. Я в самом деле не знаю, что там произошло… Несколько недель мы провели в крайнем беспокойстве. Мы столько вложили в этот фильм и не могли поверить, что все вот так просто закончится».

Даже Дель Торо, который очень плотно работал с Романеком, не может дать однозначного ответа.

«Честное слово, я не знаю причин его ухода, – вздыхает он. – Мы с ним это не обсуждали. Я подозреваю, что он просто устал терпеть все те компромиссы, на которые приходилось идти, – и это можно понять. Возможно, он ушел, чтобы сохранить собственное душевное равновесие. Но это было как ушат холодной воды». 

Судя по всему, все отогрелись с приходом Джо Джонстона. Пока проект оставался без режиссера, слухи успели пристегнуть к нему не одно известное имя, включая Бретта Рэтнера, Фрэнка Дарабонта и Мартина Кэмпбелла. Энтони Хопкинс, наблюдая всю эту волокиту, даже сомневался, сможет ли он остаться в проекте. Джонстону же всучили бразды правления не по итогам его компьютерных экзерсисов в «Парке Юрского периода 3» или «Джуманджи», а как это ни странно, благодаря малоизвестной драме «Октябрьское небо», посмотрев которую, продюсеры решили, что он способен достичь необходимой эмоциональной глубины. Может быть, выбор Джонстона и покажется кому-то сомнительным, особенно на фоне перечисленных имен. Но не самому режиссеру, который как раз находится в разгаре работы над невезучим (как его шепотом называют) проектом.

Прогуливаясь между площадками, Джонстон совершенно невозмутимо отвечает на вопрос, каково это впрягаться в проект, который уже идет полным ходом: «Как готовиться к работе, когда тебя наняли за три недели до начала съемок? Ну, я до сих пор и готовлюсь, – смеется он, и это за неделю до конца съемок. – Невозможно проконтролировать все процессы. Я стараюсь решать проблемы по мере их поступления. В каком-то смысле так учишься доверять интуиции – просто стреляешь от бедра. А если бы у меня было три месяца на подготовку, я был бы ограничен собственными идеями о том, как и что конкретно надо снимать. А так я даже в сценарий не заглядывал с начала съемок. Актеры знают текст, я представляю себе сцену и примерно знаю, как все должно выглядеть. Зачем ограничивать себя конкретикой? Так круче».

И хотя Джонстон добавил кое-что от себя (так что даже те, кто читал просочившуюся в интернет версию сценария, не знают всех подробностей сюжета), он по-прежнему намерен придерживаться канвы, намеченной фильмом Ваггнера. «Мы во многом следуем оригиналу. Например, там есть известный момент, когда цыганка (в новом фильме ее играет Джеральдина Чаплин) читает стихотворение. Мы оставили это. И трость с головой волка у нас тоже есть (ее дарит Талботу Макс фон Сюдов). Имена оставлены в основном те же. Но в остальном мы создаем совершенно другой мир».